<<<   БИБЛИОТЕКА   >>>


Избранные жития святых, пересказанные преподобным Никодимом Святогорцем (ч.3)

ПОИСК ФОРУМ

 

Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Григория Синаита, подвизавшегося в XIV веке

Сей божественный Григорий был родом из малоазийского селения Кукулос, близ Клазомен, и происходил от родителей богатых и знатных, и в то же время богобоязненных и добродетельных. Прилежно ими воспитанный, он был отдан учителям, от которых обучился божественным и священным наукам. В то время (тогда царствовал великий Андроник Палеолог) агарянский род напал на Азию, разграбил ее и обратил в рабство почти всех тамошних христиан. Вместе с ними был обращен в рабство и божественный Григорий с родителями и братьями. Их привели в Лаодикию и Промыслом Божиим варвары дозволили им ходить в церковь. Во время обычного псалмопения и славословия местные христиане, увидев, что те стояли с великим благоговением, прекрасно пели и были обучены музыке, удивились их благочестию и пению; тотчас же по отпусте они пришли к агарянам и, дав им много денег, выкупили Григория с семьей из рабства. После этого божественный Григорий отправился на Кипр. Он прожил там немного времени, но все полюбили его добродетель и природные дарования. Его приятное лицо указывало на внутреннее состояние божественной его души, а его скромность, благочестие и благоговение к Богу удивляло всех, и народ весьма почитал Григория.

В то время, когда почтенный Григорий жил на острове, Бог, Который знал о его сильной любви к добродетели живущей в его сердце, указал ему одного добродетельного монаха, подвизавшегося в безмолвии. Григорий тотчас же с радостью пришел к монаху, был облачен им в монашеские одежды и стал послушником. Проведя со старцем некоторое время, он неоднократно беседовал с ним на духовные темы, а потом ушел на гору Синай, где и был пострижен в монахи. Вместе с пострижением волос Григорий отсек все желания и движения плоти и с большим душевным мужеством продолжил свои подвижнические труды. Прошло немного времени, и тамошние отцы были изумлены его почти невещественной бестелесной жизнью в посте, бдении, всенощном стоянии, непрестанном псалмопении и молитве, еще немного, и они стали бы думать, что он и в самом деле бесплотный.

В послушании - корне и матери добродетелей - и в возводящем ввысь смирении он был настолько искусен, что трудно описать их по отдельности, иначе ленивым может показаться, что я ради преувеличения говорю о невероятном. Вместе с тем именно из-за ленивцев я не собираюсь замалчивать истину и напишу о том, что слышал от его ближайшего ученика, святого Герасима. Сей блаженный рассказывал мне, что божественный Григорий исполнял с трудолюбием и всяческой ревностью послушание, назначенное ему настоятелем, так, как если бы его видел Вышний Бог, и никогда не опускал и обычного братского правила. Вечером, положив по обычаю поклон настоятелю и получив от него благословение, преподобный входил в свою келью. Затворив дверь, он возводил к Богу руки и ум и, полностью удалившись от вещественного сего мира и стараясь приблизиться к Богу, с необычайной ревностью начинал правило. Всю ночь он воспевал Богу псалмы и молился с сильным сердечным желанием и коленопреклонениями, до тех пор, пока не заканчивал все псалмы Давида, пение которых доставляло ему радость. Затем утром, когда стучали в било, преподобный, по обычаю, первым оказывался у дверей церкви. Он всегда был настолько строг к себе, что никогда не выходил из храма до окончания службы. Таким образом, Григорий входил в храм первым, а уходил последним. Пищей его были только хлеб и вода, да и то в таком количестве, чтобы только поддерживать жизнь в теле. Григорий три с лишним года исполнял послушание повара и хлебопека, и ни разу даже не подумал о том, что служит людям; напротив, он был уверен, что служит чинам Ангельским, а место своего послушания считал истинным алтарем Божиим и жертвенником. Кроме того, почти каждый день он восходил на вершину горы Синай, чтобы поклониться тому месту, где совершались известные великие чудеса. Преподобный был весьма искусен в каллиграфии, а чтению предавался так много, что день и ночь усердно выбирал изречения из Ветхого и Нового Завета, и старался их заполнить. Не знаю, был ли еще такой отец, который так же изучил Священное Писание, как он, и который бы знаниями превосходил всех тамошних отцов. Однако злобный диавол не мог спокойно наблюдать за подвигами преподобного. Он тайно ввел монахов в страсть зависти и, будучи сеятелем плевелов, посеял в них сильное смущение и волнение. Ученик кроткого и миролюбивого Иисуса Григорий, поняв, что монахи ему завидуют, тайно покинул монастырь, взяв с собой Герасима, бывшего родом с острова Эврип и приходившегося родственником правителю острова - Риге. Презрев богатство, славу и благородное происхождение, отрекшись мира и того, что в мире, Герасим пришел на гору Синай, где и познакомился с божественным Григорием. Поразившись его крайней добродетели, Герасим стал одним из его учеников и, с помощью Божией, достиг высокого уровня деятельности и созерцательности, став после великого Григория примером для других.

Покинув Синай, они пришли в Иерусалим поклониться Живоносному Гробу. Посетив святые места, подвижник взошли на корабль и приплыли на Крит в место, называемое Добрые Пристани, где преподобный с большой ревностью начал искать спокойное и тихое место для жительства. После долгих поисков они наконец нашли тихие пещеры и с радостью поселились там. Тотчас же тот добрый делатель стал прилагать труды к трудам, подвиги к подвигам, неким образом борясь с собой с еще большим мужеством. Пищей ему служил хлеб и вода один раз в день, другого же ничего не было, хотя и была опасность погибнуть от жажды. Лицо преподобного приобрело желтый оттенок от сухоядения, члены тела высохли и были измучены многими трудами, ослаблены от физического напряжения и неспособны на какое-либо другое действие. Кроме того, блаженный старался отыскать такого духовного мужа, который бы мог наставить его в том, чего он сам не мог понять в Священном Писании и чему не был научен духоносными божественными отцами.

Бог, в ответ на его мольбы, послал ему такого мужа. В божественном откровении Он показал божественного Григория и открыл его желание одному отшельнику по имени Арсений, который безмолвствовал в тех краях и был украшен благочестивыми деяниями и Божественным созерцанием. Движимый Духом Божиим, Арсений пришел в келью к преподобному, постучал в дверь и был принят им с большой радостью. После обычной молитвы и приветствия, Арсении начал беседу как бы из какой божественной книги, говоря о хранении ума, о трезвении, о молитве, об умной молитве и о том, как очищается ум через исполнение заповедей и становится подобен свету. Сказав об этом и многом другом, старец, обращаясь к преподобному, спросил: "А ты, чадо, какое делание совершаешь?" Тогда божественный Григории с самого начала рассказал ему все о себе: об отшествии из мира, о любви к пустынножительству, и о всех своих поступках. Божественный Арсений, прекрасно зная путь, который возводит человека на высоту добродетели, с улыбкой заметил: "Чадо все то, о чем ты мне рассказал, у богоносных отцов называется деланием, но не видением". Услышав эти слова, блаженный Григорий в ту же минуту припал к его ногам и стал горячо просить, заклиная Богом, научить, что есть умная молитва, безмолвие и хранение ума. Божественный тот отец, приняв просьбу преподобного как некую находку, не медля, научил его всему, ничего не опуская из того, что сам щедро получил с помощью Божественной благодати. Кроме того, старец открыл ему, что происходит с теми, кто подвизается в подвиге добродетели, ибо они справа и слева подвергаются нападкам ненавистников добра, бесов, и завистливых людей, которых использует в качестве орудия своей злобы лукавый. Обо всем этом Арсений подробно рассказал Григорию.

После этой беседы Григорий тотчас же решил плыть на Святую Гору. Обойдя все монастыри, кельи, скиты и даже труднодоступные кельи отшельников, он посчитал справедливым встретиться со всеми отцами и воздать им должное поклонение ради молитвы и благословения. И, как сам рассказывал, на Афоне Григорий встретил множество подвижников, украшенных благоразумием, скромностью и прочими многими добродетелями. Все они прилагали все свое усердие на делание подвига добродетели. Когда же он спрашивал, занимаются ли они умной молитвой, предаются ли трезвению и хранению ума, они отвечали, что даже не знают, что такое умная молитва, хранение ума и трезвение.

Обойдя всю Святую Гору, преподобный пришел наконец в скит Магула, напротив честной обители Филофей. Там он встретил трех монахов: Исайю, Корнилия и Макария, которые занимались не только деятельными добродетелями, но немного и созерцательными. Много потрудившись вместе со своими учениками, он построил там кельи. На небольшом расстоянии от них он выстроил для себя исихастирий, чтобы наедине беседовать с Единым Богом посредством умной молитвы и умилостивлять Его деятельными добродетелями. Вот тогда-то преподобный и вспомнил о наставлении честного Арсения, и о том, что тот говорил ему о хранении ума, трезвении и об умной молитве. Подчинив в себе все чувства, соединив ум с духом и пригвоздив себя ко Кресту Христову, он часто-часто повторял: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного". Молясь так с умилением и сокрушением сердечным, с воздыханием из глубины души, он постоянно плакал и слезы текли из глаз его подобно реке. За эти слезы Господь не презрел его молитвы: «Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс. 50: 19), ибо: «взывают праведные, и Господь слышит» (Пс. 33:18). Под действием Святаго Духа распалилась его душа и сердце и, изменившись добрым и дивным изменением, просветленный Божественной благодатью, преподобный увидел, что келья его наполнилась светом. Исполнившись радости и неизреченного веселья, проливая снова потоки слез, он был уязвлен Божественной любовью, ибо поистине на нем исполнились слова сказавшего: "Деяние есть путь к созерцанию". Ведь преподобный оставил плоть и этот мир, и весь исполнился Божественной любови. С той поры свет непрестанно освещал праведника, по сказанному: «Свет праведным всегда» (Притч. 13: 9). Когда я (блаж.Каллист) и другие ученики спрашивали приснопамятного о смысле этих слов, он отвечал: "Тот, кто по благодати Святаго Духа возвышается в Боге, зрит как в зеркале всю тварь на свете, «в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю», как говорит апостол Павел (2Кор. 12: 2), до тех пор, пока кто-либо не воспрепятствует этому, заставив прийти в себя".

Просто и совершенно без всякого любопытства я задавал ему разные вопросы, когда Григорий выходил из кельи с веселым лицом и кротко смотрел на меня. Вы, духовные отцы, знаете, насколько больше вы любите последних своих духовных чад, в сравнении с первыми. Подобно этому и мой присноблаженный духовный отец выказывал ко мне больше любви, как к последнему своему духовному чаду, а я шептал ему как любящему отцу. Он же отвечал мне так:

- Душа, которая прилепится к Богу и уязвится Его любовью, поднимется выше всякой твари, будет жить над всем видимым миром и соединится с желанием Бога. Она не сможет укрыться, как и Сам Господь обещал ей, говоря: «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 4). И еще: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Ибо сердце трепещет и веселится, ум изливается, лицо становится веселым и радостным, как и сказал мудрец: «Веселое сердце делает лице веселым» (Притч. 15:13).

Я же снова попросил его:

- Божественный отче, научи меня ради любви к истине, что есть душа, и что об этом говорят святые.

С присущей ему кротостью он отвечал:

- Возлюбленное мое духовное чадо, не ищи того, что выше тебя, и не исследуй того, что глубже, ибо чтобы понять то, о чем ты меня спросил, ты должен перестать быть младенцем несовершенным, который не может переварить твердой пищи. Уразуметь высокие понятия тебе не по силам, подобно тому, как пища совершенных мужей не приносит пользы нежным младенцам, которым требуется только молоко.

Припав к его ногам и крепко ухватившись за них, я горячо просил его ответить. Снизойдя к моей усиленной просьбе, Григорий сказал: "Тот, кто не увидит воскресение своей души, не сможет в точности узнать, что такое душа умная".

- Скажи мне, отче, достиг ли ты меры сего восхождения, то есть, узнал ли ты, что такое умная душа?

-Да.

Тогда я попросил его, ради любви ко Господу, научить и меня тому, что могло бы принести великую пользу моей душе. Божественный и всечестный Григорий, похвалил мою ревность, преподал мне такое учение.

- Когда душа употребит всю свою ревность и с разумом и рассуждением будет подвизаться в деятельных добродетелях, тогда, оттесняя все страсти, она подчиняет их себе. А когда она покорит страсти, ее будут окружать только природные добродетели, которые следуют за ней, как тень следует за телом. Эти-то добродетели не только последуют за ней, но и научат и наставят ее на то, что сверхъестественно, подобно восхождению по духовной лестнице. И когда ум, по благодати Христовой, взойдет в вышеестественное состояние, тогда, просвещаемый сиянием Святаго Духа, он светло прострется и в созерцание. Став выше себя, согласно мере благодати, данной Богом, он ясно и чисто зрит природу сущего, ее связи и порядок, но не так, как болтают внешние мудрецы, прибегающие только к тени вещей и не старающиеся следовать, как должно, существенной энергии естества, потому что, как говорит Писание, «омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели» (Рим. 1: 21). Затем та душа, которая приняла обручение и благодать Святаго Духа, мало-помалу, в силу множества созерцаний, которые имеет, оставляет прежнее и восходит в вышнее и Божественное, как говорит апостол Павел: «забывая заднее и простираясь вперед» (Флп.3: 13). Душа, поистине очищенная таким образом, отлагает всякий страх и робость и, прилепившись любовью к Жениху Христу, видит, что естественные ее помыслы полностью прекращаются и отпадают, как и велят святые отцы. Достигнув невиданной и неизреченной красоты, она наедине беседует с Единым Богом, светло освещаемая светлостью и благодатью Святаго Духа. Просвещенная таким образом бесконечным светом, она движется только к Самому Богу, и через дивное это и новое изменение более не ощущает низкого, земного и вещественного тела, потому что душа кажется прозрачной и светлой, без всяких добавлений и земной привязанности, естеством по преимуществу умным, каким был до преступления своего наш родоначальник Адам. Вначале он был покрыт благодатью того бесконечного света, а потом за ненавистное преступление (о горе!) лишен светлой славы и освящения. Так это драгоценное животное, человек, оказалось нагим.

Преподобный поведал мне и то, что человек, который достиг такой высоты посредством утомительного занятия умной молитвой, и чисто видел и познал собственное свое состояние, в которое пришел по благодати Христовой, - видел воскресение души раньше общего воскресения, на которое все мы надеемся. Душа, очищенная таким образом, может вместе с божественным Павлом сказать: «в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю» (2 Кор.12: 2), но и сама недоумевает и изумляется этому и с удивлением вопиет: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11: 33). Вот что поведал мне божественный тот отец.

Об учениках же его, которые водительством преподобного взошли на высоту добродетели, не знаю как достойно рассказать и как поведать об их бранях и подвигах. Первым из них был святой Герасим, происходивший из Эврипа, как я уже говорил. Впоследствии он стал учеником святейшего патриарха Исидора, принес огромную пользу и заслужил его похвалу, ибо с самого начала был хорошо научен божественным Григорием добродетели и житию, подобающему монаху. Сей дивный муж подражал бывшему в древности преподобному Герасиму (Иорданскому), и как тот прошел апостольским путем и укротил пустыню Иорданскую, воздвигнув в ней честные обители, так и сей новый Герасим, исполненный Божественной благодати и просвещенный Богом, пришел в Грецию. Подобно апостолам, он обошел ее и всех алчущих и жаждущих слова Божия насыщал сладчайшим учением Добродетели, обогащая, сколько было возможно, богатством освящения и благочестия. Но и сам Герасим, благодаря своему старанию и прилежанию, собрал вокруг себя множество учеников и, с помощью Божией, основал небесное жилище и обитель монашескую, передав братьям правила строгого ангельского жития, учил их, являясь образцом добродетели, как в древности преподобный Герасим. Подобно том и этот новый Герасим сподобился зреть в безмолвии Божественные видения, и провел жизнь в духовных подвигах, достойных удивления, после чего преставился о Господе.

Вторым учеником преподобного был Иосиф, соотечественник и товарищ Герасима, который с мужеством подвизался за Православие, противясь латинянам, и многих извлек из этого злочестия, по благодати Христовой приведя их в Православие. Мало кто из известных и преуспевших во внешней премудрости смог столько сделать для Православия, сколько сделал Иосиф, ибо он имел внутреннюю и истинную премудрость - благодать Святаго Духа, с помощью Которого и те рыбари, божественные апостолы, прославились и постыдили внешних мудрецов. Так и дивный Иосиф был прославлен у Бога и посрамил латинян. О прочих же его добродетелях и знаменитом и скромном жительстве кто может по достоинству поведать? Умолчу об этом и я.

Ты же, о слушатель, размысли о другом ученике святого -дивном авве Николае, старце восьмидесяти лет от роду, из Афин, который был достоин почитания не только за внушающий уважение возраст, но и за благоразумие и скромность нравов. Он мужественно претерпел за Православие многочисленные преследования от латиномудрствующего Михаила Палеолога: его ссылали, расхитили имения и множество раз заключали в мрачные темницы. В то время, когда божественный Николай проповедовал у себя на родине слово Божие и учил народ хранить православную веру, не принимая порочного учения латинян, царь послал жестоких и бесчеловечных латинствующих своих слуг, чтобы наказать его. Повинуясь приказу царя, они крепко связали Николая веревками, на шею и руки надели цепи; чтобы устыдить, обрили бороду и, жестоко избив палками и ногами, водили по дорогам повсюду напоказ. Не знали суемудренные, что этим они только свою злобу выставляли напоказ, а для Николая были причиной большей славы. Но поскольку, по милости Божией, в Церкви Христовой в это время настал мир, и гонения на православных прекратились, вселенский патриарх, святейший Иосиф, испробовал разные способы, чтобы рукоположить божественного Николая во епископа. Тот же, смиренномудрый, никак не соглашался стать епископом, и, желая безмолвия, пришел на Святую Гору. Тогдашний прот Святой Горы весьма возлюбил Николая, украшенного всеми добродетелями и благочестием и назначил, вопреки его воле, экклесиархом в честной монастырь Кареев. Через некоторое время Николай встретился с дивным Григорием и, услышав его сладчайшие поучения, всей душой захотел стать его учеником.

Как магнит своей огромной естественной силой притягивает к себе твердейшее железо, так и божественный наш учитель Григорий душеполезными своими словами (которые каждый благоразумный справедливо назвал бы словами жизни вечной, и поистине Божественным гласом) привлекал к себе всех, кто видел его или беседовал с ним. Как однажды Андрей, который увидел Христа и тотчас же оставил Иоанна Предтечу, после чего неразлучно следовал за Иисусом, так и ученики божественного Григория постоянно сопровождали его, наблюдая, какого необычайного благоговения он достиг, в какую невозмутимость и душевный мир пришел, потому что кроткое и радостное его лицо указывало на внутреннее осияние и благодать его души; многие добродетельные монахи оставляли своих старцев и, стремясь услышать его наставления и присоединиться к его братству, чтобы получить пользу для себя, шли к нему в послушание. Так поступил и авва Николай, который не только оставил почести и славу человеческую, как суетное и излишнее бремя, но презрел и собственную старость, бросившись к ногам преподобного. Он с радостью принял подвиг и труд послушания, как если бы приобрел некое великое сокровище. Внимая сладким словесам преподобного, впитывая его наставлениям, он искушен во всякой добродетели, а особенно в смирении, превзойдя в этом всех своих собратьев.

Следует подивиться и тому, как поступал со своими послушниками божественный отец. Когда он хотел исправить согрешившего ученика, то, размыслив прозорливыми душевными очами о том, как бы принести пользу послушнику вдруг начинал поносить его, называя злым и порочным, говоря, что он состарился во зле, а ничего доброго не сотворил. Преподобный называл его лентяем, который небрежет о спасении своей души и часто приказывал какому-нибудь монаху, чтобы тот с суровым видом прогонял согрешившего из трапезной. При всем этом преподобный всячески заботился о спасении души брата. Услышав обо всем этом, подвижник Христов авва Николай припал с великим смиренномудрием к ногам святого и стал плакать. Да и у меня самого, который рассказывает это, сжимается сердце и текут обильные слезы от удивления, когда я представляю почтенного старца, распростертого у ног учителя. Ты же, слушатель, поразмысли и подивись этой истории. Отругав таким образом согрешившего ученика, Григорий наставлял его и, простив, отпускал с великой для того душевной пользой. То, о чем я сейчас рассказал, лишь крошечная частица, поскольку нет возможности поведать подробно обо всех подвигах преподобного.

Ты же, возлюбленный, взгляни на другого ученика божественного Григория, досточудного Марка, который был родом из Клазомен. Придя в Салоники, он был пострижен в монаха в обители, называемой монастырем господина Исаака. Попав на Святую Гору, он подвизался с великой ревностью и прилежанием, стяжав умную молитву, трезвение, и крайне любил непрестанную молитву. Хотя Марк стал драгоценным хранилищем всех добродетелей, он настолько возлюбил смирение и послушание, что хотел ревностно служить, насколько это было возможно, не только настоятелю, но и всей во Христе братии. Он был очень недоволен, если не удавалось послужить, подобно рабу, всем приходившим туда монахам. Поистине своими делами он нелицемерно исполнял заповедь Христа: «кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф.20: 27). Не было никого, кто бы не удивлялся и не восхвалял божественного Марка, и не ощущал его духовного благоухания. Увидев его всего лишь однажды, любой человек принимал от него в душу свою освящение и брал с него пример смиренномудрия. Божественный же этот подвижник, придя в глубокую старость, с великой радостью хотел совершать такие же подвиги, как и в молодости, совсем не задумываясь ни о старости, ни о бессилии, ни о чем другом, что могло бы ему помешать. Он ревностно исполнял послушания на поварне и ни разу не пренебрег своими обязанностями, под каким-либо предлогом. Посему и Бог, Который ублажает смиренных сердцем, видя такое его смиренномудрие, возвел его в такую славу, что, сияя от Божественной благодати, он стал светлейшим орудием Святаго Духа. Достигнув безмятежной и тихой пристани, он соединился стремлением своим с Богом, собеседуя с Ним наедине и неизреченно радуясь Его светлости, многим доставляя душевную пользу от своих поучений и святости. Таким узнал его и я, и имел возможность испытать в течение долгого времени, потому что стал жить вместе с ним, имея одно помышление и одно желание во всем, по благодати Святаго Духа. С самого начала, когда я только с ним познакомился, то полюбил всей душой, необычайно высоко почитая его дружбу. И хотя он велел мне не разглашать о тех добродетелях, которые даровал ему Бог, но поскольку похвала святым относится к Богу, то я рассудил справедливым нисколько не замалчивать его подвиги, о которых с радостью и благодарностью говорят и слушают, и которые склоняют слушателей подражать подвижнику. Решив вернуться в честную Лавру, божественный отец наш Григорий так соединил нас, одного с другим, своими учениями и наставлениями, что, казалось, у нас была одна душа в двух телах. Повелев нам пребывать неразлучными до конца, движимый благодатью Святаго Духа, он о многом добром рассказал нам, в том числе и о том, что если мы будем пребывать в единении, то сподобимся Царствия Небесного. Мы же, положив обычный поклон и приняв благословение молитвы, остались вместе и были неразлучны, думая и делая все одинаково. Мы не знали, что такое "мое" и "твое", но прожили вместе целых двадцать восемь лет. Если кто-то звал Каллиста, то вместе с ним был и Марк. Если же кто звал Марка, то приходил и Каллист. Все отцы, жившие с нами в скиту, видели в нас похвальный пример из-за доброго согласия, бывшего между нами, по благодати Христовой. А если иногда и случались, по диавольской зависти, у некоторых братьев разногласия и споры, они часто вспоминали о нашем богоугодном примере.

Затем, не знаю как, случилась у Марка телесная болезнь. По сей причине пришли мы ради исцеления в священную Лавру. Познав великую его добродетель, тамошние отцы не захотели его отпустить, ибо для них это было бы невыносимо. Я же, движимый Богом, пришел в честной Иверский монастырь, и хотя некоторым казалось, что мы разлучились друг от друга телесно, пребывая в разных местах, но душой, по благодати Божией, соединяющей и удерживающей доброе, мы продолжали быть вместе. Где бы ни находились, мы всегда были соединены друг с другом, и каждый из нас сохранял воспоминание о другом с большой любовью. Блаженный же Марк был прославлен Богом, каждый день приемля большую славу с дарами и просвещением, которым удостаивался от Него.

А сейчас расскажем и о другом ученике святого, достохвальном Иакове. С помощью поучений и наставлений божественного Григория он взошел на такую высоту добродетелей, что сподобился принять и архиерейское достоинство, став епископом Сервийским.

Немного позже пришел на Святую Гору Аарон, и был принят преподобным Григорием, который очень жалел его, потому что тот был слеп. Святой говорил ему, что по Своей крайней благости Бог стал Человеком, чтобы воззвать праотца нашего Адама, который пал через преслушание, освободить его от тирании диавола, привести в первое начальное состояние благородства и воздвигнуть от тли смертной. Слепота же телесная не только очищает очи души, но и дарует вечный свет тем, кто переносит ее с благодарением и несомненно надеется на Бога. Когда мы, с помощью Божией и Его благодатью, очистим горячей молитвой и непрестанным молением наши сердца, тогда просвещаются ум наш и помышление, которые есть как бы два ока душевных. Когда же просветятся и отверзутся душевные наши очи, тогда человек, в Боге ставший духовным, видит естественно, как видел и Адам до преступления.

Услышав такие наставления и познав их умом, Аарон стал с сердечным сокрушением просить Бога: "Господи Боже мой, к земле приклонившуюся восставивый, единым словом расслабленного исцеливый, очи слепому отверзый, воззри на меня неописуемым Твоим благоутробием и приклоненную тиной греха и на земле лежащую несчастную мою душу не презри отчаянием. Яко Человеколюбец, отверзи очи сердца моего, да вселится страх Твой в него, чтобы разумети заповеди Твоя и творити волю Твою". Молясь так Богу из глубины души, Аарон был услышан и отверзлись душевные его очи, так что ему больше не только не требовался поводырь, но, сидя в келье, он иногда предсказывал, что должно произойти, например: "Выйдем на улицу, потому что идет к нам (такой-то) старец или (такой-то) брат". Удивительно, но именно так, как он предсказывал, и случалось. Когда же должен был настать день памяти какого-нибудь великого святого или Владычний праздник, он задолго говорил об этом, никем не наученный и ни от кого не получавший подобных сведений. На вопрос, как он об этом узнавал, Аарон отвечал, что перед праздником сходит в его душу от Бога великое освящение и слава, и от Бога все его знания. Так, однажды, когда они шли вместе с Иаковом к одному монаху и находились от его кельи на расстоянии двух миль, просвещенный Богом, Аарон сказал Иакову: "Монах, к которому мы идем, держит в руках Священное Четвероевангелие и читает из него вот этот стих". Придя в келью и расспросив монаха, они обнаружили, что тот действительно читал тот стих, о котором говорил Аарон.

Должно рассказать и о других учениках преподобного: Моисее, Лонгине, Корнилие, Исайи и Клименте. Они начали жительство по Богу с великой ревностью и много подвизались в поте и трудах, чтобы стяжать все добродетели. Непрестанно упражняясь в спасительном делании умной молитвы и приобретя множество учеников, они мирно скончались предав души свои в руки Божий. Поскольку я вспомнил о дивном Клименте, справедливо будет немного рассказать о том, что даровал ему Бог.

Сей Климент был пастухом овец, родом из Болгарии. Однажды ночью, когда он стерег овец, то увидел странный сильный свет, осветивший все стадо. Весьма обрадовавшись, он начал размышлять, откуда мог возникнуть такой свет: может быть, внезапно рассвело и взошло солнце, пока он немного вздремнул, опершись на посох. Пока он так размышлял, свет начал понемногу отступать и взошел на Небеса. И снова сделалась ночь и тьма. Очень этому удивившись, Климент пришел на Святую Гору и, найдя в скиту Морфина, монаха-простеца, но благочестивого и добродетельного, стал у него послушником, но научился у него только молитве: "Господи, помилуй". Через некоторое время тот свет стал опять понемногу появляться и наполнил душу Климента Божественной благодатью. Был же Климент человеком весьма простым и безыскусным и внимал только Богу. Поскольку старец велел исповедовать ему все помыслы, он рассказал о бывшем ему видении, прося открыть, что бы это значило. Неспособный к этому старец вместе с Климентом пошел к божественному Григорию, которому они обо всем и рассказали, горячо прося принять их и зачислить в свое братство. Подражая Христу и желая всем спасения, преподобный принял их с веселостью и, отделив от всех, научил всему, что необходимо для спасения души, заповедав иметь терпение, смирение, всегдашнюю надежду на Бога, от Которого всякое благо людям, никогда не пренебрегать данным ему правилом и непрестанно помышлять о смерти. Приняв с великим смиренномудрием заповеданное божественным отцом, Климент обещал неустанно все исполнять. Он стал подвизаться в делании по Богу с такой ревностью и прилежанием, что скоро ум его просветился светом Божественной благодати, и он взошел не только в созерцание сущего, но восходя от созерцания к созерцанию, достиг состояния сверхъестественного. Если простая по естеству своему душа истинно приступит работать Богу и ревностно посвятит Ему себя, она становится богоподобной, получает отдохновение и входит в состояние вышеестественное. Климент рассказывал, что когда божественный Григорий посылал его в Священную Лавру, то всякий раз, когда подвизавшиеся там отцы благоговейно начинали петь "Честнейшую Херувим...", с Небес спускалось светлое облако и дивным образом покрывало Лавру до тех пор, пока не заканчивалось песнопение, после чего облако снова поднималось в Небо.

Климент получил большую душевную пользу от поучений преподобного, и не только он, но и все те, кто слышали божественные его слова и принимали их с любовью и благоговением. Почти все монахи приходили к нему, будучи совершенно не в силах пребывать без его поучений, ибо преподобный сподобился приять от Бога великую духовную премудрость и благодать, доставлявшие пользу слушателям, как о том мне рассказывали те, кто испытал это на себе. Богоносный тот отец предлагал ученикам духовные и боголюбезные беседы, которые сопровождала Божественная благодать. Когда он начинал говорить об очищении души и о том, что человек становится богом по благодати, тогда в души наши приходила дивная и чрезмерная Божественная любовь. Подобно тому, как когда великий Петр учил в доме Корнилия сотника, и сошел на них Дух Святый, так произошло и с теми, кого учил божественный Григорий, по свидетельству самих учеников его. Присноблаженный прилагал множество усилий, чтобы склонить всех отцов-отшельников и общежительных заниматься умной молитвой и хранением ума.

Однако ненавистник добра диавол не успокоился, но воздвиг против преподобного наиболее образованных монахов, которые, как и обычные люди, подверглись страсти. Они позавидовали божественному Григорию и положили своей целью изгнать его со Святой Горы. По неведению с ними согласились и другие, которые, спутав упрямство с гордыней и возношением, говорили преподобному: "Не учи нас этому пути, о котором мы ничего не знаем", имея в виду умную молитву и хранение ума. Видя, что вместо мира разгорается зависть, а добро уступает место злобе, преподобный с одним из своих учеников и неким подвижником по имени Исаиа, который первым из всех построил себе келью в скиту Магула, ушли оттуда в Протат. Скажем несколько слов об Исайи. Этот блаженный много пострадал от латиномудрствующего царя Михаила Палеолога, потому что не хотел общаться с тогдашним патриархом Иоанном Векком из-за его нововведений в православное вероучение. Движимый ревностью по Богу, Исаиа много подвизался за Православие, неустанно учил, прилагал все свое старание и усердие, чтобы еще теснее соединить всех с Православной Церковью Христовой. Вместе с этим дивным учеником преподобный и пришел в Протат, но тогдашний прот, хотя и принял их с радостью, но начал, якобы по-дружески, язвить божественного Григория. Делал он это не потому, что тот учил о трезвении и умной молитве, ибо как можно противиться истине и преподобному, который был духоносным мужем и явно для общей пользы проповедовал о Боге, а потому, что тот учил без его разрешения. Узнав же о необычайной добродетели этого святого мужа и высоте его Божественного учения, прот оставил все свои насмешки и, примирившись с ним, приобрел большую пользу для себя. Беседуя с Григорием и Исайей, прот говорил: "Сегодня я беседую как бы с первоверховными апостолами Петром и Павлом". Увидев, с какой заботой прот Святой Горы принял их, а также узнав о его похвалах, и прочие отцы познали истину и с той поры все - и отшельники, и общежительные - приняли с большой душевной радостью божественного Григория, как общего учителя. Однако, из-за множества приходивших к нему людей обрести покой преподобному было нелегко. Поэтому, любя безмолвие, он много раз менял свое местопребывание. Иногда шел к честному монастырю святого Симона и оставался на безмолвие в его окрестностях, ибо дорога туда была труднопроходимой, а иногда безмолвствовал в глубоком лесистом ущелье, называемом Джегрея. И в этих пустынных местах он выстроил кельи, подальше от дороги, и в них часто скрывался от приходивших к нему, потому что весьма любил отшельничество и даже на один час не хотел прерывать своего духовного созерцания.

Но что же случилось дальше? Однажды внезапно напало на Святую Гору варварское племя агарян и, схватив всех подвизавшихся там монахов, обратили их в рабство. Размышляя, с одной стороны, о том великом зле, что постигло его, когда он был обращен в рабство этими варварами, о чем я уже говорил вначале, а с другой, о том, что произведенный шум рассеял его ум, а варвары нарушили его безмолвие, преподобный решил снова отправиться на Синай, чтобы безмолвствовать там на вершине горы. Вместе с несколькими учениками мы пошли в Салоники, а потом, через два месяца, тайно от всех, только со мной и другим монахом, взошли на корабль и приплыли на Хиос. Там мы встретили монаха, направлявшегося в Иерусалим. Не знаю, что он сказал преподобному, но это помешало нам идти на Синай. Мы отправились на Митилену, откуда, пробыв немного времени на горе Ливан и не в силах обрести безмолвие, пришли в Константинополь. По причине суровой зимы мы провели там шесть месяцев, таясь, как странники. Царь же Андроник Палеолог, ревнитель и поборник Православия, узнав, что в Константинополе Григорий, милостиво пригласил его прийти к нему. Царь уже давно желал увидеть подвижника, ибо он знал о громкой славе преподобного. Андроник даже пообещал дать ему богатые дары, но святой, избегая славы человеческой, никак не соглашался прийти к царю. Покинув Константинополь, мы морем отправились в Созополь, где пробыли недолго, ибо о нас узнал некий монах Амиралис, который обитал в глубокой пустыне Парорийской и пригласил преподобного Григория к себе. Посетив Амиралиса, преподобный подумал, что место здесь тихое и будет способствовать исполнению его богоугодной цели, и решил поселиться там. Преподобный и его ученики своими руками построили небольшие кельи, находившиеся на расстоянии одной мили и от того места, где подвизался Амиралис, тоже имевший своих учеников, и друг от друга. Среди них был и один монах по имени Лука, который в самом начале был учеником божественного Григория на Святой Горе. Сейчас же на него напала страсть зависти, и он совершенно не мог себя сдерживать, по причине затаившейся в нем злобы. Однажды, сильно оскорбив святого Григория, он с великим бесстыдством бросился на него с ножом. Если бы другие ученики Амиралиса не помешали, то несчастный совершил бы убийство. Преподобный Григорий, как истинный ученик кроткого и миролюбивого Христа, стал и в этом случаев образцом для подражания и не только не проникся ненавистью, но и ничуть не смутился и не стал замышлять против Луки никакого зла. Он выказал ему огромную любовь и даже поблагодарил. Ради душевной пользы Луки преподобный написал сто пятьдесят деятельных и созерцательных глав о трезвении..

Спустя некоторое время и сам Амиралис, под воздействием началозлобного врага, позавидовал святому и, разгоревшись гневом, бесчинно кричал на него и пугал, что если тот как можно скорее не уйдет отсюда, то он подкупит множество разбойников, которые придут и убьют всех, что потом он и сделал. Вот такую награду божественному Григорию воздал притворявшийся монахом, однако напрасно трудился безумный, ибо Бог, по молитвам преподобного, сохранил нас всех невредимыми. Уйдя оттуда вместе со всеми монахами, что собрались ради него, божественный отец Григорий пришел на гору, называемую Катакекримени. Через несколько дней тот завистливый Амиралис подослал разбойников, которые, напав на нас как львы, всех схватили, а преподобного (о горе!) связали платком и стали искать деньги у того, который еще с юного возраста не желал иметь ни одного обола. Ничего не обнаружив, они нас отпустили.

Поскольку зависть полностью овладела душой Амиралиса, а страсть эта не проходит легко, мы ушли оттуда и пришли снова в Созополь, откуда в декабре вернулись в Константинополь. Пробыв там до весны, мы пришли вместе с преподобным на Святую Гору. Лаврские монахи приняли его с большой радостью, почитая приход его за духовное торжество. Близ Священной Лавры, в разных местах, святой выстроил несколько келий. Он попросил у Лавры разрешения занять и некоторые кафизмы пригодные для безмолвия, и, подвизаясь там, наедине беседовал с Единым Богом. По попущению Божию, варварское племя опять ворвалось на Святую Гору. Стало невозможно безмолвствовать за пределами монастыря и божественный отец вошел в Лавру, но беседы с монастырскими отвлекали его от безмолвия. Сильно печалясь по этому поводу и желая уединения, восхождения и созерцания, совершенно не имея покоя, он, никому не сообщив, взял ученика и на корабле отплыл в Адрианополь. Затем сушей пришел в Парорию, где, собрав множество монахов, поселился на горе Катакекрименской. Там жили также и разбойники. При этом любой благоразумный сразу подумает, что это было от лукавого, который завидовал добру и боялся, чтобы преподобный не сделал эту пустыню обителью монахов для непрестанного воспевания Бога, что как мы видим сегодня, по благодати Христовой, и произошло. Он не только основал Великую Лавру, но и способствовал за селению пустыни монахами. Кроме того, по благоволению Святого Бога, прославляющего божественного мужа, из-за множества собравшихся монахов были построены три другие Лавры в пещере Месомильской и в месте, называемом Пэзува. Человек Божий, уповая на Бога, нисколько не устрашился искушения от разбойников, но замыслил доброе. Через монахов, которые стали его учениками, он сообщил болгарскому царю Александру, что ушел со Святой Горы из-за частых набегов варварского племени агарян и, придя в эту пустыню ради безмолвия, снова обрел искушение в виде разбойников. Зная, что царь боголюбив, благочестив, милостив и во всем помогает находящимся в нуждах, преподобный попросил его с помощью дарованных ему от Бога мудрости и силы помешать нападениям разбойников.

И тот дивный царь, весьма почитая добродетель и добродетельных мужей, с радостью воспринял слова преподобного, тотчас же послал людей, которые построили крепкую высокую башню, церковь, кельи и стойла для животных. Царь позаботился и обо всем другом, что было необходимо монахам, ибо это утверждают все те, кто ходит туда ради пользы душевной и на поклонение. Александр послал много денег и продуктов для находившихся там монахов, пожертвовал монастырю деревни, озеро с садком для разведения рыб, быков, бесчисленное количество овец и множество мулов. Таковы были удивительные и щедрые дары Болгарского царя.

Желанным делом для божественного Григория всегда было по-апостольски обходить вселенную и своим учением привлекать всех христиан к восхождению к Богу посредством деятельной добродетели и возводя их на высоту созерцания частым повторением умной молитвы. О великом Григории можно сказать словами Писания: «По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» (Пс. 18: 5), потому что он всем сердцем желал просветить всех светом Пресвятого Духа и не оставил почти ни одного места, не только у ромеев и болгар, но даже и у сербов, да и у других, куда бы ни распространилось через него и его учеников доброе учение о безмолвии и умной молитве. И как на Святой Горе он привел отцов к строгому и чистому безмолвию и умной молитве, так и везде, куда бы ни доходил он сам или его ученик, они передавали всем христианам сие богоугодное дело умной молитвы. Даже из Парории, глубокой пустыни, куда пришел преподобный, он сделал духовную мастерскую, изменяя приходивших к нему к лучшему. Так, например, случилось с теми дикими разбойниками и убийцами, злобный нрав которых он переменил на кроткий одним лишь своим видом, сделав их пастухами овец. Те, кто были раньше жестокими и кровожадными, совершенно изменялись по молитвам преподобного, и, припав к его ногам, катались по земле в горячем сокрушении и покаянии. Что они только при этом ни говорили и ни делали, выставляя на обозрение свою прошлую жизнь, что свидетельствовало об их душевном исправлении. Большинство из них, просветившись умом с помощью поучений божественного отца, истинно поработали Богу и стяжали спасение для своей души.

Таковы лишь немногие из многочисленных подвигов святого Григория. Таковой была его жизнь и подвиги по Богу блаженной его души, в которых он пребыл до последнего своего вдоха. Немного поболев, он предал блаженную свою душу в руки Божий и взошел на Небеса, чтобы в совершенстве насладиться Желанным Христом, Которому слава, и честь, и поклонение со Отцем и Святым Духом, во веки веков. Аминь.

Написано Каллистом, святейшим патриархом Константинопольским

 

Система Orphus Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter


<<<   СОДЕРЖАНИЕ   >>>