Слово «завет» употребляется в Священном Писании Ветхого Завета в двояком смысле: в значении «закон, постановление» и «союз, договор», — установление известных отношений между двумя сторонами. Так, данным выражением обозначаются союзы между целыми народами (Исх. 32, 23; 34, 12, 15; Втор. 7, 2; И. Нав. 9, 6; Суд. 2, 3 и т. п.), отдельными лицами (Быт. 21, 22—32; 26, 28; 31, 44; 1 Цар. 18, 3; 20, 16; 3 Цар. 15, 19 и т. п.) и даже неодушевленными предметами — камнями (Иов. 5, 23), смертью и адом (Ис. 28, 15), днем и ночью (Иер. 33, 20). Тем же самым именем называется союз Бога с человеком (Быт. 9, 9; 15, 18; 17, 4, 7, 9, 10, 21; Исх. 19, 5; 24, 7—8; Вт. 4, 13, 23; 5, 2—3; 7, 12; Иер. 11, 2 и д.; 31, 31—3 и т. п.), сопровождающийся установлением между ними на основании обоюдного согласия известных отношений (Быт. 17, 7—14; Исх. 19, 5—6). Со стороны Бога они выражаются в даровании людям откровения и всевозможных формах покровительства, со стороны человека в усвоении откровения и проведении его в жизнь (Исх. 19, 5—6; ср. Иер. 11, 2—8; Иез. 36, 26—8). Начало такому завету было положено еще в раю. По словам Сираха, «Господь дал первым людям помышление и язык, и очи, и уши, и сердце размышляти: художеством разума искати я, и добрая и злая показа им. Положил есть око свое на сердцах их, показати им величество дел своих: да имя святыни Его восхвалят, и да поведают величества дел Его. Завет вечный постави с ними и судьбы своя показа им» (17, 5—8, 10). Этот первый по времени завет был нарушен грехопадением человека, но как «вечный», а потому неизменный, был восстановлен чрез обетование о «Семени жены» (Быт. 3, 15), имеющем победить диавола и возвратить людям утраченное блаженство. Изрекая это обетование, Бог принял в общение с Собою падшего человека, — дал ему возможность спастись верою во грядущего Искупителя. Участвующим в этом завете было все допотопное человечество. Таким же всемирным характером отличается и завет Бога с Ноем. Ручаясь за сохранение естественного порядка, смену времен года, дней и ночей, плодородие земли, сохранение жизни людей и животных (Быт. 8, 22), он имеет отношение и к делу спасения, поскольку способствует приготовлению к нему внесением в жизнь людей законности (Быт. 9, 6). В более же близкое отношение к делу спасения данный завет становится чрез благословение Ноем Сима (Быт. 9, 26). По смыслу этого последнего, носителем откровения и идеи спасения является племя Сима, спасение других народов возможно только чрез него. Еще более суживается круг хранителей откровения в завете Бога с Авраамом. Вместе с идеей спасения оно делается теперь достоянием не всего племени Сима, а одного рода, происходящего от Авраама чрез Исаака (Быт. 17, 19) и от Исаака чрез Иакова (Быт. 28, 4). Избранные сохранить правильное понятие о Боге, эти лица утверждаются в представлении о Боге, как личном, премирном существе, чем и объясняются частые богоявления, и получают уверение, что такой же завет будет заключен и с их потомками (Быт. 17, 7, 19), как они, так и имеющий произойти от них народ будет источником благословения, спасения для всех племен земли (Быт. 12, 3; 22, 18; 28, 14). Исполнением этого обетования и является синайский завет Бога, с потомками Авраама, Исаака и Иакова, т. е. евреями. По его смыслу израиль должен быть «царством священников и народом святым» (Исх. 19, 6), должен основать на земле царство Божие, царство Его служителей. Выражением данной идеи и служила вся жизнь евреев, как религиозная, так и гражданская. В качестве народа богоизбранного они находились в непрерывном общении с Богом, знаком чего являлся весь жертвенный культ. Мысль о непрерывном общении между Богом и народом находила свое выражение в ежедневных утренних и вечерних жертвах, а особенно в жертвах, приносимых от лица всего народа. Таковыми являлись жертвы ветхозаветных праздников и главным образом Пасхи, Пятидесятницы и Кущей, когда весь народ должен был являться пред лицо Иеговы (Исх. 23, 14—17 и т. п.). Общение с Богом предполагало и требовало от народа святости. Но евреям, только по идее святым, а в действительности зараженным грехом, нужны были напоминания об их нечистоте, недостоинстве стоять в общении с Богом и вытекающей отсюда необходимости стремиться к очищению. На этой почве возникли многочисленные предписания Моисеева законодательства относительно омовений и очищений, после по-видимому, самых незначительных поступков, действий и состояний. Сюда же относятся постановления касательно пищи, указывающие народу на необходимость воздерживаться от нечистого. Потребности очищения служил, наконец, и день великого очищения, когда очищался от грехов и нечистот не только народ, но даже и самое здание скинии (Лев. 16, 16). В жизни гражданской идея царства Божия выражалась в так называемой теократии. Верховная власть над Израилем принадлежала Богу, Который являлся одновременно и законодателем, и охранителем данных Им постановлений. Земная светская власть была только органом божественной власти, должна была править народом не по человеческим измышлениям, а согласно воле Божией. изложенной в «книге закона» (Втор. 17, 14—20). Призванный по смыслу завета основать на земле царство Божие, израиль должен был выполнить свое назначение не одним лишь проведением в собственную жизнь начал единобожия и соединенных с ним требований святости, но и возвещением богооткровенных истин языческим народам привлечением их в сбои недра. Он был предназначен служить «светом для язычников» (Ис. 42, 6, — ср. Рим. 2, 19—20).
* Александр Иванович Покровский,
магистр богословия, доцент
Московского университета.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 5, стлб. 630. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1904 г. Орфография современная.