Похотение зла есть лишение блага; благо же наше состоит в том, чтоб охотно делать всякое добро, которое угодно Богу всяческих (прп. Антоний Великий, 85, 91).
***
...Есть истинное благо, которое в собственном и первоначальном смысле должно назвать блаженным, и это есть Бог... Подлинно блаженно сие неточное добро, к Которому все обращено, Которого все желает, сие неизменяемое естество, сие владычественное достоинство, сия безмятежная жизнь, сие беспечальное состояние, в Котором нет перемен, Которого не касаются превратности; сей приснотекущий источник, сия неоскудевающая благодать, сие неистощимое сокровище (свт. Василий Великий, 5, 159).
***
...Истинное благо удобопостижимо разумом только чрез веру (ибо оно отделено от нас и око не видало его и ухо о нем не слыхало)... (свт. Василий Великий, 5, 165).
***
...Обладания <благами истинными и вечными> достигнуть нам невозможно, если неразвлекаемая и сильная любовь не ведет к исканию оных и не облегчает нужного ради них труда (свт. Василий Великий, 9, 103).
***
Если любишь благое и услаждаешься им, то и оно также содействует и помогает тебе. Но здесь человек приобретает оное только великою любовью и сильным стремлением, потому что оно есть Царство, не имеющее конца. Потому-то что многоценно, то редко; в чем с трудом приобретается успех, то славно и вечно (прп. Ефрем Сирин, 32, 316).
***
Тебя <Господи> должны мы искать вместо всего иного, и кроме Тебя не искать ничего. Ибо кто ищет, и ищет Тебя, тот все находит в Тебе. В Тебе <Господи> богатство для нуждающихся, сердечная радость для скорбящих, врачевство для язвленных, утешение для всех сетующих. Ты — мир на пределах царств и спокойствие внутри их. Ты — полная благословений нива; кто обладает Тобою, тот не истаевает гладом (прп. Ефрем Сирин, 33, 337).
***
Все блага заключены в любви и все вместе (в ней) содержатся, и стражем сокровищницы их является любовь (прп. Ефрем Сирин, 37, 277).
***
...Здешние блага быстро протекают, даются на час и, подобно камешкам в игре, перекидываются с места на место, и переходят то к тем, то к другим; ничего здесь нельзя назвать своим, все или время отнимет, или зависть переведет в чужие руки. Напротив, блага душевные постоянны и прочны, никогда не отойдут и не отпадут от нас, никогда не обманут надежд того, кто им поверил (свт. Григорий Богослов, 13, 21—22).
***
Блажен, кто, вместо всех стяжаний, приобрел Христа, у кого одно стяжание — крест, который и несет он высоко (свт. Григорий Богослов, 15, 273).
***
...Первое из благ — стяжать всегда Бога и чрез приближение и восхождение к Нему делаться Его стяжанием (свт. Григорий Богослов, 17, 301).
***
...Главное для меня из всех благ то, чтобы жизнью моею прославлялось имя Божие (свт. Григорий Нисский, 18, 419).
***
...<Должно искать> того блага, которое во всяком возрасте и во всякое время жизни равно есть благо — такое благо, что и пресыщение им не чается, и сытости в нем не находится, но и при удовлетворении продолжается вожделение, вместе с наслаждением усиливается пожелание и не ограничивается возрастом любителя; но чем более человек наслаждается сим благом, тем паче с наслаждением возрастает пожелание, а с пожеланием возгорается наслаждение, и во все продолжение жизни всегда бывает прекрасно для обладающих, нимало не изменяясь от непостоянства возрастов и времен; смежает ли кто очи или подъемлет взор, благоденствует или печален, ночь ли проводит или день, — одним словом, всякому в жизни служит таким благом, которое и для впадшего в какое либо несчастное обстоятельство не делается чем ни есть худшим или лучшим, не умаляется, не увеличивается. Таково, по моему рассуждению, в подлинном смысле благо... Не иным чем кажется оно мне, как делом веры, действительность которой есть для всех общая, равно предлагается желающим, всесильна, постоянно пребывает в жизни. Вот — то благое дело, которое да будет в нас (свт, Григорий Нисский, 19, 239-240).
***
...Не то благо, чем человек питается и увеселяется, но это — мудрость и ведение, так что и иметь о них рачение есть уже благо; а что вожделенно для плоти, то для души — забота и суета (свт. Григорий Нисский, 19, 284).
***
...Порядок требует исследовать, действительно ли нечто есть оный Свет, которым темный этот вертеп естества человеческого не озаряется в настоящей жизни? Или, может быть, пожелание стремится к тому, чего нет и что непостижимо? Ибо таков ли наш рассудок, чтобы следить ему за искомым естеством? Таково ли значение имен и речений, чтобы передать нам ими достойное понятие о высшем Свете? Как наименую незримое? Как представлю невещественное? Как покажу не имеющее вида? Как постигну то, что не имеет ни величины, ни количества, ни качества, ни очертания, не находится ни в месте, ни во времени, вне всякого ограничения и определенного представления? Чье дело — жизнь и самостоятельность всего представляемого благом? К чему прилагается мыслью всякое высокое понятие и именование: Божество, Царство, Сила, Присносущие, Нетление, Радость, Радование и все высоко мыслимое и сказуемое? Посему, как и при каких помыслах возможно, чтобы такое благо стало доступным взору — было и созерцаемым и невидимым? Всем существам сообщило бытие, а само было присносущим и не имело нужды приведения в бытие?
Но чтобы не утруждал себя напрасно разум, простираясь до пределов беспредельного, прекратим пытливое исследование об естестве превысших благ, так как все подобное сему не может и быть постигнуто; извлечем же ту одну пользу из своих изысканий, что по самой невозможности увидеть искомое, отпечатлеется в нас некое понятие о величии искомого. Но в какой мере, по нашему верованию, благо по естеству своему выше нашего ведения, в такой паче и паче усиливаем в себе плач о благе, с которым мы разлучены и которое так высоко и велико, что даже ведение о нем не может быть вместимо. И сего-то блага, превышающего всякую силу постижения, мы, люди, были некогда причастниками, и в естестве нашем оное превысшее всякого понятия благо было в такой мере, что обладаемое человеком, по самому точному сходству с Первообразом, казалось новым благом, принявшим на себя образ первого. Ибо что теперь гадательно представляем об оном благе, все то было у человека: нетление и блаженство, самообладание и неподвластность, беспечальная и неозабоченная жизнь, занятие божественным — тем, чтобы взирать на благо и чистым и обнаженным от всякого покрывала разумением. Ибо все сие дает нам в немногих речениях гадательно уразуметь слово о миробытии, говоря, что человек создан по образу Божию, жил в раю и наслаждался насажденным там; а плод оных растений — жизнь, ведение и подобное сему. Если же это было у нас, то как не восстенать о бедствии, сравнительно с тогдашним блаженством сличающему настоящую ныне бедность? (свт. Григорий Нисский, 19, 394—396).
***
...Ублажающий плач <Господь>, кажется, втайне учит душу обращать взор к истинному благу и не погружаться в настоящую прелесть сей жизни. Ибо невозможно как вникающему тщательно в дела прожить без слез, так глубоко погрязшему в житейских удовольствиях думать, что он печален. Подобное сему можно видеть на бессловесных. Хотя жалости достойно устройство их естества... однако же нет у них никакого чувства о своем несчастии, напротив того, и ими проводится жизнь с некоторым удовольствием: конь поднимает вверх голову, вол взрывает пыль, свинья щетинит волосы, молодые псы играют, тельцы прыгают, и всякое животное, как можно видеть, какими-нибудь знаками показывает свое удовольствие. А если было бы у них какое-либо понятие о даре разума, то не проводили бы они в удовольствии своей глупой и бедственной жизни. Так и люди, у которых нет никакого ведения о благах, каких лишилось естество наше, настоящая жизнь препроводится в удовольствии. А кто услаждается настоящим, тому следует не искать лучшего. И кто не ищет, тот и не найдет приобретаемого одними ищущими (свт. Григорий Нисский, 19, 397—398).
***
...Получить желаемое и обрести искомое и стать среди вожделенных нам благ <истинных> — в нашей воле, как скоро захотим сего, и от нашего зависит произволения (свт. Григорий Нисский, 19, 426).
***
...Если нет в благах выше сего — видеть Бога, то соделаться сыном Божиим, без сомнения, выше всякого благополучия (свт. Григорий Нисский, 19, 451).
***
...Кто примыслит для блаженства что-либо больше сего — видеть Бога? Но и это, как составляет конец достигнутого прежде, так делается началом надежды высших благ... начинается взаимное перехождение одного в другого, и Бог бывает в душе, и душа также переселяется в Бога (свт. Григорий Нисский, 20, 155).
***
...Учит Апостол о естестве неизреченных благ, говоря, что оного блага око не познает, хотя бы и непрестанно видело, потому что видит не сколько есть, но сколько можно ему вместить; и ухо не слышит в полной мере означаемого, хотя бы слухом и непрестанно воспринимало слово; и на сердце человеку не всходит, хотя бы чистый сердцем и видел всегда сколько можно, потому что, хотя вновь постигаемое больше всего постигнутого прежде, однако же оно не определяет собою искомого, но конец обретенного служит началом для восходящих к обретению высшего. И восходящий никогда не останавливается, от одного начала заимствуя другое начало, и начало всегда большего не заканчивается самим собою, потому что пожелание восходящего не останавливается на познанном, но душа, вследствие другого, еще большего пожелания, восходя по порядку к новому высшему, шествует всегда от высшего к высшему до беспредельности (свт. Григорий Нисский, 20, 213).
***
Когда, при взгляде на истинные блага, все <земное> бывает презренно, тогда в недеятельности остается телесное око, потому что душа, став совершеннее, не привлекается тем, что оно показывает, взирая умом на одно то, что выше видимого. Так и слух делается каким-то мертвым и недеятельным, потому что душа бывает занята тем, что выше разума (свт. Григорий Нисский, 20, 270—271).
***
...Благо Божие нераздельно от нашего естества и недалеко где-нибудь отстоит от тех, которые желают искать оное; но есть в каждом, неведомое и сокрытое, когда бывает заглушено заботами и удовольствиями жизни, и опять обретаемое, коль скоро обратим к нему свой разум (свт. Григорий Нисский, 24, 345).
***
Так как всем людям врожденно некоторое естественное отношение к благу, и к нему обращен всякий свободный выбор, полагающий достижение блага целью всех забот в жизни, то посему неразумение того, в чем состоит подлинное благо, обыкновенно бывает причиною большей части погрешностей; так что если бы для всех было ясным истинное благо, то мы никогда бы не уклонялись от того, в чем благо составляет самую природу, и не стремились бы добровольно, опытом изведать зло, если бы только не прикрывались вещи некоторою обманчивою видимостью блага. Итак, прежде всего в нашем слове размыслим о том, в чем состоит истинное благо, дабы заблуждение относительно сего не было как-нибудь поводом к избранию худшего вместо лучшего. Прежде всего... нужно представить некоторое определение и характеристическое свойство искомого предмета, от чего получило бы несомненность наше понятие о благе. Итак, в чем состоит характеристическое свойство истинного блага? В том, что оно имеет в виду не одно только полезное относительно, что в различное время является то полезным, то бесполезным, что для одного хорошо, а для другого не таково, но то, что и само по себе, по собственной природе есть благо и остается таковым же для всех и всегда... Ибо что есть благо не для всех, не всегда, не само по себе, независимо от внешних обстоятельств, то не может собственно быть почитаемо существенным благом. Так многие поверхностные наблюдатели существующего вообразили, что благо заключается в стихиях мира, но при внимательном исследовании никто не найдет, чтобы в них оказалось благо само по себе, всегда и для всех, ибо в каждой из них с полезным смешано и действие противоположного свойства; например, вода спасительна для живущих в ней, но губительна для земных животных, если погрузятся в нее. Точно так же и воздух для тех, кому природа определила жить в нем, спасителен, а кому досталась в удел жизнь в воде, оказывается пагубным и губительным, как скоро случится быть в нем кому-либо из животных водных. Так и огонь, приносящий нам в некоторых случаях пользу, гораздо чаще оказывается гибельным. Да и само солнце не всегда, не повсюду и не для всего, что подвергается его действию, оказывается благом; в иных случаях бывает оно и очень вредоносным, когда печет сверх надлежащей меры, иссушает чрезмерно то, что под ним, часто делается причиною болезней, людям с чувствительным зрением причиняет глазную болезнь и, производя гниение влаг, порождает в испорченной гнилости влажных веществ вредные и отвратительные существа (свт. Григорий Нисский, 24, 486—488).
***
...Будем наслаждаться и настоящими благами, если только возлюбим будущие и небесные (свт. Иоанн Златоуст, 45, 122).
***
...Кто предпочитает земное духовному, тот лишится и того и другого, а кто стремится к небесному, тот непременно получит и земное (свт. Иоанн Златоуст, 45, 122).
***
Очи веры, когда видят неизреченные его <Царства Небесного> блага, уже и не примечают благ видимых: таково-то расстояние между теми и другими благами! (свт. Иоанн Златоуст, 48, 239).
***
Хотя бы мы... каждый день <и> предавали себя на смерть, — чего впрочем природа не приемлет... все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которые нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется... Недостойны страсти нынешняго времена к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 18) (свт. Иоанн Златоуст, 48, 254).
***
Кто не ожидает ничего после настоящей жизни, тот заботится о здешних благах, хотя неразумно, но, по крайней мере, потому, что не ожидает ничего лучшего, а ты, человек, знающий о жизни будущей, о тамошних неизреченных благах... какое можешь получить прощение, какое можешь иметь оправдание? Какому не подвергнешься ты справедливому наказанию, когда все расточаешь здесь на прах, на пепел?., (свт. Иоанн Златоуст, 49, 242).
***
Будем же... воспламенять в себе любовь к будущим благам, потому что великая слава ожидает праведников, — такая, какой невозможно изобразить словом: они, восприняв нетленные тела по Воскресении, прославятся и будут царствовать вместе со Христом (свт. Иоанн Златоуст, 50, 584).
***
...Чтобы достигнуть настоящих и будущих благ, будем убегать порока и стремиться к добродетели. Таким образом мы и здесь будем утешаться и будущих удостоимся благ... (свт. Иоанн Златоуст, 51, 690).
***
...Блага духовные да будут предметом наших особенных забот... Потому что когда есть блага духовные, не бывает никакого вреда от неимения благ телесных (свт. Иоанн Златоуст, 52, 287).
***
Покой и наслаждение на небесах... непрерывны, всегда неизменны и бессмертны: нельзя найти для них ни предела, ни конца (свт. Иоанн Златоуст, 52, 291).
***
...Если ты не уверен в благах будущих, то поверь им на основании настоящих, которые уже получил (свт. Иоанн Златоуст, 53, 585).
***
...Лучшее из всех благ есть памятование о Боге (свт. Иоанн Златоуст, 53, 864).
***
Если же те, которые хотят похитить <земные> житейские вещи, не спят всю ночь и остаются вооруженными, то как же мы, желая приобрести блага, достойные гораздо большего попечения, блага духовные, беспечно спим даже днем и остаемся всегда обнаженными и безоружными? (свт. Иоанн Златоуст, 55, 835).
***
...Освобождение от зла — первое из благ (свт. Иоанн Златоуст, 55, 926).
***
Ужели не знаешь, что если бы ты взял вселенную в десять раз, и в сто, и в тысячу, и вдвойне столько, то все же она не сравнится и с малою частью небесных благ? (свт. Иоанн Златоуст, 56, 854).
***
Истинное благо от прочих... отличается следующим образом: если оно само по себе добро, а не для чего другого; если само по себе необходимо, а не для другого; если неизменно и всегда бывает добром, постоянно удерживая свое качество, никогда не может переходить в противную сторону; если отнятие или прекращение его не может не причинить совершенную погибель; если противное ему есть просто главное зло и никогда не может переходить в добрую сторону (прп. авва Феона, 57, 550).
***
...Если бы объял кто словом и собрал воедино все в совокупности блаженство людей со времени их происхождения на земле, то не нашел бы оного равным и десятитысячной доле будущих благ. Даже в сравнении с самым малым из них, настоящие блага в большей мере уступают в достоинстве, нежели в какой тень и сновидение далеки от действительности. Лучше же сказать (употреблю более приличное подобие), сколько душа предпочтительнее тела, столько же будущие блага выше настоящих (прп. Исидор Пелусиот, 63, 185—186).
***
Как к видимым нами благам невольно влекут нас телесные чувства, так к благам невидимым обыкновенно руководит нас чувство умное — духовное, когда вкусит божественной благости. Все вожделевает сродного себе: душа, как бестелесная, — небесных благ, а тело, как персть от земли, — земных сладостей. Итак, в состояние опытно вкушать невещественное незаблудно достигнем мы, если трудами утончим перстное тело свое (блж. Диадох, 87, 18-19).
***
Чистым оком веры узревший благолепие будущих благ, охотно повинуется повелению изыти из земли своей, от сродства своего и из дома отчего, оставляя всякое сочувствие и пристрастие к плоти, чувству и всему чувственному и бывая, если случится какое с сей стороны искушение, выше естества, как предпочетший естеству причину его, подобно великому Аврааму, предпочетшему Исааку Бога (Быт. 22, 1)... (прп. Максим Исповедник, 87, 266).
***
...Когда душа наша усладится созерцанием истинного блага, то уже не возвращается ни к одной из страстей, возбуждаемых сластью греховною, но от всякого отвратившись телесного сладострастия, чистою и нескверною мыслью приемлет явление Бога (прп. авва Филимон, 87, 367).
***
Если желаем достигнуть того, что возлюбила душа наша, т. е. благодатных от Бога благ, и, будучи людьми, соделаться земными ангелами, надлежит нам возлюбить также прискорбность и тесноту телесную, поднимать всякое злострадание и с радостью переносить искушения в уверенности, что они принесут нам всякое добро (прп. Симеон Новый Богослов, 74, 177).
***
...Верующие во Христа и особенно крещеные младенцами, и не чувствующие в себе действия благодати Божией, не могут возыметь даже малой какой части в неизреченных благах Божиих иным способом, кроме как смирением сердца, несомненною верою и вседушным произволением (посвятить себя на служение Богу), т. е. не иначе, как если станут соблюдать все заповеди Божии, отвергнутся мира и всего, что в мире, вместе и с пожеланиями своими, охотно и с радостью станут нести все труды и претерпевать все искушения, которые неизбежно испытывать на пути добродетели (прп. Симеон Новый Богослов, 74, 408—409).
***
Если блага, уготованные от Бога любящим Его, коих око не видало, о коих ухо не слыхало и кои на сердце человеку не всходили, — невозможно понять человеческому уму, потому что они выше всех видимых благ; то тем паче недомыслим, выше их есть Бог, уготовавший их. Но те, которые сподобились видеть Его, предстоять Ему и беседовать с Ним, и соделались общниками и сопричастниками Божества Его и славы, всеконечно... выше тех благ, которые уготованы им от Бога, так как они восприняли в себя Самого Господа, уготовавшего такие блага. Что такие люди были и бывают доселе, не говорю после смерти, но и в настоящей еще жизни, в этом удостоверяет все Божественное Писание, о том свидетельствуют все святые, подтверждая то собственною жизнью... (прп. Симеон Новый Богослов, 75, 16—17).
***
...Блага мира сего обыкновенно сопровождаются печалями и трудами мучительными и болезненными, а та жизнь, коей живет кто в Боге, беседует с Ним и созерцает неизреченные оные блага, превосходит всякое блаженство и есть выше всякой славы, счастья, радости и утешения, поскольку есть выше всякой чести, всяких утех и всех видимых благ настоящей жизни (прп. Симеон Новый Богослов, 75, 65).
***
От Бога Отца нашего изливается свет, неприступный для всех грешников, но приступный для праведников, который воссиявает в них и бывает для них радостью неизъяснимою, миром, всякий ум превосходящим, сладостью, наслаждением и веселием в ненасытном насыщении, ныне и в бесконечные века. Скажу кратко (удивляясь и сам всему тому и не имея сил сказать что-либо большее) — неложный и верный Бог еще от настоящей жизни дает верным Своим, как залог, начатки всех тех благ, коих красоты око, омрачаемое страстьми, не видело, о коих и ухо, заткнутое неведением, не слыхало, и на сердце человека не всходило, что уготовал Бог любящим Его.
Так вот что есть сущее (достояние, благо) Отца, о котором я обещал вам сказать, и таким способом, как вы слышали, дает Он его любящим Его и проводящим жизнь на земле так, как бы жили на небесах, и несмотря на то, что имеют умереть, так суть, как бы были теперь уже прославлены бессмертием, ходят во мраке мира, как бы ходили во дни и в невечернем свете, дышат, как бы вдыхая в себя воздух рая сладости, имея в себе древо жизни и пищу ангелов, хлеб небесный, которым питаясь, все невещественные ангельские чины оживотворяются к бессмертию. Такие небесные человеки, и находясь среди мира и дел мирских, взывают вместе с Павлом воистину: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20), — там, где святая Любовь, Которая соединяется с любителями Своими, осиявает их обильно и делает бесстрастными — ангелами воистину (прп. Симеон Новый Богослов, 75, 419).
***
...Блага <вечные>, как я уверен, верую и говорю, суть Отец, Сын и Дух Святой — Троица Святая. Это источник благ, это жизнь (всего) существующего, это утеха и упокоение, это одеяние и слава, это радость неизъяснимая и спасение всех приобщившихся Его неизреченного осияния и чувствующих, что имеют общение с Ним (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 77).
***
Если желаешь увидеть блага, которые уготовал Бог любящим Его, вселись в пустыню отречения от своей воли... (прп. Никита Стифат, 89, 102).
***
...Что есть благо? Это — воздержание и пост, целомудрие и праведность, милосердие и великодушие, любовь и смирение, лишь при наличии коих мы сможем достойно соучаствовать закланному за нас Агнцу Божиему и тем приять залог бессмертия, который да сохраним с твердой надеждой на обещанное нам на небе наследие (свт. Григорий Палама, 26, 145—146).