...Храни относительно пищи такую меру, чтобы тело имело потребное, и чрез это было способно к отправлению Божией службы (прп. авва Исаия, 59, 25).
***
...Ничего не ешь с услаждением и вожделением, хорошо ли то, или не хорошо (прп. авва Исаия, 59, 25).
***
Горе нам, что мы, употребляя пищу и питие, не предусматриваем, что от излишества их воздвигается в нас брань (прп. авва Исаия, 59, 190).
***
Во всяком же роде снедей надобно предпочитать те, которые легче достать, чтобы, под предлогом воздержания, не хлопотать о яствах более любимых и дорогих, приправляя снеди дорогостоящими сладостями (свт. Василий Великий, 9, 121).
***
Подвижник никак не должен домогаться разнообразия и снедях и, даже под видом воздержания, перемены предлагаемых яств (свт. Василий Великий, 9, 381).
***
Пищу вкушать должно, не выказывая бешеной жадности, но во всем соблюдая твердость, кротость и воздержанность от удовольствий, даже в это самое время имея ум непраздный от мысли о Боге; напротив же того, самое свойство снедей и устройство приемлющего их тела надобно обращать в предлог к славословию Домостроителя вселенной, Которым промышленны различные роды снедей, приспособленные к свойству тел (свт. Василий Великий, 10, 13—14).
***
Лучше есть о Господе и благодарить Господа, нежели не есть и осуждать идущих и благодарящих Господа (прп.Ефрем Сирин, 30, 151—152).
***
Снеди употребляй простые и необильные, чтобы ум твой не огрубел в объядении, пьянстве и печалях житейских (см.: Лк. 21, 34). Ибо одержимые страстью и блуд ставят не в блуд, и прелюбодеяние не в прелюбодеяние, но вес это совершают небоязненно, ничем не отличаясь от свиней в грязи; не памятуют ни о законе, ни о пророках, ни о самом Господе, вочеловечившемся на один образ благочестия, хвалятся они этим, потому что покоряемые владычеству ума, по нерадению и небогобоязненности помрачаются, делая противное (прп. Ефрем Сирин, 30, 443).
***
Не часто ешь, чтобы не омрачить тебе своего ума, и не помногу принимай пищи, чтобы плоть свою не обратить и грязь (прп. Ефрем Сирин, 31, 631).
***
Воздерживайся от желания наслаждаться трапезой, что бы не стать тебе угодником порока (прп. Ефрем Сирин, 31, 632).
***
Кроме нёба во рту разность влагаемого в гортань ничем не различима; потому что естеством одинаково изменяется все в зловоние. Видишь ли конец поваренного искусства? Видишь ли последствие поваренных ухищрений? Проси хлеба для жизненной потребности; в этом природа сделала тебя должником телу. А что сверх этого изобретено изнеженностию роскошных, то из числа привсеянных плевел (свт. Григорий Нисский, 18, 441—442).
***
...Если желательно тебе усладить ощущение гортани, то пусть приправою у тебя будет скудость, пусть не прилагается сытость к сытости, побуждение к принятию пищи не притупляется пьянством, но вкушению оной да предшествует у тебя по заповеди пролитие пота (свт. Григорий Нисский, 18, 445).
***
Рцы, да камение сие хлебы будут (ср.: Мф. 4, 3), — сие и доныне говорит он тем, которые искушаются собственным своим пожеланием, и говоря так, всего чаще взирающих на него убеждает уготовлять себе пищу из камней. Ибо когда пожелание выходит из необходимых пределов потребности; что это иное, как не совет дьявола, запрещающий тогда пищу из семян и вызывающий пожелание неестественного? Из камней едят хлебы предлагающие их от любостяжательности, приготовляющие себе дорогие и пышные трапезы из неправд. У них и приготовление вечери — какое-то торжество, ухищренно устроенное на изумление всем, выходящее за пределы необходимого для жизни. Ибо что общего с естественною потребностию имеет не употребляемое в пищу вещество серебра, выставляемое в тяжеловесных и с трудом переносимых приборах? Что такое ощущение голода? Не желание ли восполнить недостаток в необходимом? Поелику сила утратилась, недостающее снова восполняется приличным прибавлением. Хлеба, или иного чего, годного в снедь, желает естество. А кто вместо хлеба подносит ко рту золото, тот удовлетворяет ли нужде? Посему, когда вместо годного в снедь ищет кто вещества, неупотребляемого в пищу, тогда он прямо заботится о камнях, потому что иного требует естество, а иным занят он. Естество ощущением голода, как бы внятным голосом, едва не говорит, что теперь потребна снедь, потому что должно возвратить снова телу утраченную силу. А ты не слушаешь естества; даешь ему не то, чего просит. Напротив того, заботишься, чтобы на столе у тебя было большее бремя серебра, приискиваешь ковачей этого вещества, любопытствуешь узнать историю чеканимых на веществах изображений, чтобы они в точности передали искусством страсти и нравы, и тебе можно было узнать раздражение воина, когда заносит меч на заклание, и страдание раненого, когда, пораженный смертельно, показывает вид готового заплакать, и рьяность зверолова, и свирепость зверя, и все иное, что с такою изысканностию эти суетные люди искусно изображают на настольных приборах. Естество требует пития; а ты приготовляешь дорогие треножники, лохани, чаши, большие сосуды и тысячи других приборов, не имеющих ничего общего с требуемою нуждою. Ужели в том, что делаешь, не слышишь явно советующего тебе обратить взор на камень? А что, если кто опишет тебе, чем сопровождается эта каменистая пища, эти гнусные зрелища, страстные услаждения слуха, которыми пролагают в себя путь ряду зол приправляющие пищу тем, что разжигает к распутству? Вот совет со противника о пище! Это именно, обращая твой взор к камням, предлагает он тебе вместо законного употребления хлеба! (свт. Григорий Нисский, 19, 407—409).
***
...Приучимся употреблять пищи столько, сколько необходимо только для поддержания жизни, а не для пресыщения и отягощения (свт. Иоанн Златоуст, 44, 791).
***
Не жизнь для пищи, но пища для жизни дарована от начала. А мы, как будто для ядения пришли в мир, так все проживаем на это (свт. Иоанн Златоуст, 44, 791).
***
...Ничто не доставляет такого удовольствия и здоровья, как то, чтобы приниматься за пищу и питье при голоде и жажде, сытость измерять одной нуждою, не переступать ее пределов и не обременять тела сверх его силы (свт. Иоанн Златоуст, 46, 484).
***
...Если некоторые из приходящих сюда <в церковь> чувствуют телесную слабость и не могут оставаться без нищи, таким советую, чтобы они и телесную слабость свою подкрепляли, и не лишали себя этого духовного поучения, а о нем тем более заботились (свт. Иоанн Златоуст, 47, 74).
***
Если употребляем пищу с умеренностью, не будем стыдиться, потому что Господь соединил нас с таким телом, которое не может существовать иначе, как принимая пищу; только пусть не будет неумеренности; это весьма много способствует здоровью и крепости нашего тела (свт. Иоанн Златоуст, 47, 75—76).
***
Не видите ли каждый день, что от роскошных столов и неумеренного насыщения происходят бесчисленные болезни? Откуда болезни в ногах? Откуда болезни головные? (свт. Иоанн Златоуст, 47, 76).
***
Как тело нуждается в чувственной пище, так и душа требует ежедневного наставления и пищи духовной, дабы, укрепляясь ею, могла противиться восстаниям плоти и вы держивать постоянную брань... (свт. Иоанн Златоуст, 47, 83).
***
Когда велишь подавать на стол, принимайся за пищу г воспоминанием о посте, и никогда не впадешь в невоздержание (свт. Иоанн Златоуст, 47, 778).
***
Стол, начинающийся и оканчивающийся молитвой, ни когда не оскудеет, но обильнее источника принесет нам все блага (свт. Иоанн Златоуст, 47, 798).
***
...Должно и при начале, и при конце (стола) блат дарить Бога, в особенности потому... что, если мы приобретем этот навык, нелегко впадем в пьянство (свт. Иоанн Златоуст, 47, 799).
***
...Мы созданы не для того, чтобы только есть, пить и одеваться, а чтобы избегать порока и держаться добродетели, руководясь божественным любомудрием (свт. Иоанн Златоуст, 49, 448).
***
...Не все то, что принимается в чрево, обращается в пищу, потому что и в самом существе пищи не все питательно, есть в ней часть, поступающая на извержение, а другая на питание. Поэтому, кто, приняв ее в меру, даст ей совершенно перевариться, с тем это и делается, и она достигает своего назначения; все здоровое и полезное занимает свое место, а излишнее и бесполезное отделяется и извергается; если же она принята чрез меру, тогда и то, что в ней есть питательного, становится вредным (свт. Иоанн Златоуст, 52, 160—161).
***
...Лучше умеренная пища, способствующая здоровью, нежели роскошная, причиняющая вред; та питает гораздо больше этой; та — пища, а эта — болезнь (свт. Иоанн Златоуст, 52, 231).
***
Природа знает меру, и то, что превосходит ее, уже не нища, а скорее нечистота и помет. Питай тело, не умерщвляй его. Потому она и называется пищей, чтобы мы питали тело, а не погубляли его (свт. Иоанн Златоуст, 54, 713).
***
...Не по природе своей чисты или нечисты (яства), но по произволению принимающего их (свт. Иоанн Златоуст, 54, 857).
***
Ты хочешь питать тело? Оставь же лишнее, давай ему необходимое... не нагружай его слишком, чтобы не потопить (свт. Иоанн Златоуст, 55, 246).
***
...Принимаемое в потребном количестве служит и к питанию, и к удовольствию, и к здоровью, а излишнее — ко вреду, к неприятностям и болезням (свт. Иоанн Златоуст, 55, 246).
***
Питает нас только то, что принимается в потребном количестве и может перевариться; а лишнее сверх необходимого не только не питает, но еще приносит вред (свт Иоанн Златоуст, 55, 246).
***
Лучше кусочек с солью безмолвия и беззаботности, чем запас драгоценных яств в искушениях и заботах (свт. Иоанн Златоуст, 55, 450—451).
***
Есть по потребности значит, когда кто-нибудь определит себе, сколько принимать пищи в день; и если видит, что это определенное им количество пищи отяготило его, и нужно оное несколько уменьшить, то он и уменьшает его. Или, если оно не отяготило его, но и недостаточно для тела, так что надобно прибавить немного, он прибавляет несколько. И таким образом, хорошо испытав свою потребность, следует потом определенно (мере), и вкушает пищу не для услаждения (вкуса), но желая поддерживать силу своего тела. Однако и то немногое, употребляемое кем-либо в пищу, должно принимать с молитвою и осуждать себя в помысле своем, как недостойного никакой пищи и утешения (прп. авва Дорофей, 29, 172—173).
***
...Множество брашен иссушает источники слез (прп. Иоанн Лествичник, 57, 73).
***
Время веселия и утешение пищею для совершенного есть отложение всякого попечения: для подвижника — время борьбы; а для страстного — праздник праздников и торжество торжеств (прп. Иоанн Лествичник, 57, 108).
***
Приготовление трапезы обнаруживает чревоугодников; а молитвенный подвиг показывает боголюбивых; первые, увидевши трапезу, радуются, а последние — сетуют (прп. Иоанн Лествичник, 57, 139).
***
По естеству желаем мы пищи, но для того, чтобы поддерживать жизнь, а не для сластолюбия (прп. Иоанн Лествичник, 57, 204).
***
Пища создана для двух причин — для питания и врачевания. Посему приемлющие оную не в том намерении, и не как следует <...> осуждаются яко сластолюбцы. И в отношении ко всем вещам неправильное их употребление есть грех (прп. Максим Исповедник, 91, 210—211).
***
Подвизающемуся необходимо знать, когда и какими яствами следует питать тело, как врага, и когда следует утешать его и подкреплять, как друга изнемогшего; чтоб но ошибке не предложить ему дружеского питания, когда оно враг, и вражеского, когда оно друг, и, раздражив его тем и другим, не найти его, во время искушения, на стороне борющих врагов (прп. Илия Екдик, 91, 427).
***
Определи также себе правилом — никогда не наедаться досыта, но есть гораздо меньше потребного, — и выдерживай положенное; равно определи и меру воды для питья, — одну или две чаши, и пей в один определенный час дня (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 215).
***
Однажды старцы пришли в Александрию, куда пригла сил их архиепископ Феофил, чтобы совершить молитву и разрушить храмы языческие. Когда они вкушали пищу за одним столом с архиепископом, подано было телячье мясо; они ели его, не рассуждая. Архиепископ, взяв кусок мяса, подал старцу, возлежащему подле него, говоря: «Этот кусок хорош, кушай, авва». Старцы отвечали: «До сих пор мы думали, что едим овощи, если же это мясо, то мяса не можем есть» — и не стали есть предложенной им пищи (106, 498).
***
При императоре Феодосии Младшем близ Царьграда поселился монах, вышедший из пустыни Египетской. Однажды Феодосий, проходя мимо его хижины, вздумал зайти и толкнул дверь. Инок отворил и, не зная, кто его гость, принял императора за простого воина. Сотворивши молитву, тот сел и повел беседу с иноком. «Как живут, — спросил, — отцы Египетские?» «Слава Богу, — отвечал старец, — просят о всеобщем спасении». Затем в свою очередь спросил: «Не хочешь ли есть что-нибудь?» «Хочу», — был ответ. Инок поставил хлеб, масло, соль и воду. Гость пил и ел. После трапезы он сказал старцу: «Знаешь ли, кто я?» «Бог тебя знает», — отвечал монах. «Я Феодосий, царь». Инок поклонился ему. Тот продолжал: «О, как блаженны вы, иноки, свободные от суеты мирской! Вот я рожден от царя, но, поверь мне, во всю жизнь мою не вкушал я пищи с таким наслаждением, с каким сегодня вкусил у тебя». — «А знаешь ли, отчего это?», — «Отчего?» — «Оттого, что мы, монахи, с молитвой и благословением приготовляем пищу, потому сладким делается и худое брашно; у вас же много труда несут, изготовляя ее, но благословения не испрашивают, и вкусная пища становится невкусною».
Свидание окончилось, но после оного царь стал оказывать старцу особое уважение. Последний же, не терпя славы человеческой, вскоре снова удалился в Египет (112, 294).
***
Рассказывали об одном старце Фиваидском, авве Антиане: в юности своей он много подвизался, но в старости ослабел и ослеп. По причине его болезни братия много доставляли ему утешения и даже клали ему в рот пищу. Однажды спросили они авву Аио: «Что будет за это многое утешение?» Он отвечал им: «Уверяю вас, если сердце его желает сего утешения и охотно принимает, то, если он съест и один финик, Бог уменьшает за оный награду за труд его. Если же сердце его не желает утешения и он неохотно принимает его, то Бог сохраняет труд его целым, потому что его принуждают против воли. А братия получат награду» (97, 49).
***
Был некто великий старец прозорливый, и случилось ему вкушать со многими братиями, и, когда они ели, старец, сидя за трапезой, молился духом и увидел, что одни едят мед, другие хлеб, а иные сено. Удивился он и просил Бога: «Господи! Открой мне сие таинство, как одна и та же пища, всем предложенная на трапезе для вкушения, представляется так разнообразной и одни едят мед, другие хлеб, а иные сено?» И пришел голос свыше, говоря: «Вкушающие мед — те, которые со страхом, и трепетом, и духовной радостью сидят за трапезой и непрерывно молятся, и молитва их, как фимиам, восходит к Богу, потому они и вкушают мед. А вкушающие хлеб — те, которые благо дарят за дарованное от Бога. Ядущие же сено — те, которые ропщут и говорят: «Это хорошо, а это худо». Не должно так рассуждать, а паче славословить Бога и песнопения воссылать Всевышнему, чтоб и в нас исполнилось сказанное: «Аще ясте, аще пиете или иное что творите, вся во славу Божию творити» (98, 415—416).
***
Некоторые отцы спросили авву Мегефия: «Если останется кашица к другому дню, то присоветуешь ли братии есть ее?» Старец отвечал: «Если она испортится, нехорошо принуждать братию есть ее с вредом для своего здоровья. Ее должно бросить. Если же она хороша, то нехорошо бросать ее из одной прихоти и варить другую» (97, 172).
***
Авва Пиор ел на ходу. Кто-то спросил его: «Для чего ты так ешь? Авва отвечал: «Я не хочу заниматься пищей, как делом; потому ем между делом». Еще кто-то спросил его о том же. Старец отвечал: «Так делаю для того, чтобы, когда ем я, душа моя не чувствовала телесного удовольствия» (97, 231).
***
Один брат пришел к авве Силуану в гору Синайскую. Увидев, что братия работают, он сказал старцу: «Старайтесь не о нище тленной (Ин. 6, 21); Мария же благую часть избрала» (ср.: Лк. 10, 42). Старец сказал своему ученику: «Захария! Подай брату книгу и отведи его в пустую келью». Когда наступил девятый час, брат прислушивался у двери, не посылают ли звать его к трапезе. Но как никто его не звал, он сам, встав, пошел к старцу и говорит ему: «Авва! Неужели братия сегодня не ели?» «Ели», — отвечал старец. «Почему же не позвали меня?» — опять спросил брат. «Потому, — отвечал старец, — что ты человек духовный и не имеешь нужду в такой пище; а мы, как плотские, хотим есть и потому работаем. Ты избрал благую часть, читая целый день, и не хочешь вкушать плотской пищи». Брат, выслушав это, поклонился старцу и сказал: «Прости меня, авва!» Тогда старец ему говорит: «Так и Мария имеет нужду в Марфе, ибо и Мария похваляется из-за Марфы» (97, 260—261).
***
Говорил авва Иоанн: «Скитские отцы вкушали хлеб с солью и говорили: «Не должно нам обременять себя хлебом с солью». Потому они и были сильны в деле Божием» (97, 106).