Сокрушение... сердца есть истребление человеческих помыслов. Кто презрел настоящее, предал себя Слову Божию и владычественное в себе предоставил помышлениям превышечеловеческим и Божественным, тот будет иметь сокрушенное сердце и соделает его жертвою, не уничижаемою от Господа (свт. Василий Великий, 5, 265—266).
***
...Сокрушение есть дар Божий, подаваемый или для возбуждения вожделения, чтобы душа, вкусив сладость подобной скорби, старалась полюбить эту скорбь, или в доказательство того, что душа, при тщательнейшем попечении, может быть во всегдашнем сокрушении и что нимало не извинительны отвергшие его по нерадению. А если кто и принуждаемый не может прийти в сокрушение, сие служит обличением его небрежения в другое какое-нибудь время (потому что без размышления, без многого и непрерывного упражнения невозможно приступить к чему-нибудь вдруг и превозмочь сие), а вместе показывает, что душа обладает другими страстями, которые не дозволяют ей свободно действовать в том, чего она хочет... (свт. Василий Великий, 9, 188).
***
Прекрасно сокрушение сердечное; оно врачует человеческие души (прп. Ефрем Сирин, 30, 510).
***
Когда кто плачет, тогда никак не согрешит; и никто в сердечном сокрушении не замышляет зла. При сердечном сокрушении приходят слезы, а за слезами следуют умаление зла, удержание себя от худых дел (прп. Ефрем Сирин, 30, 510).
***
Если хочешь, чтобы Бог даровал тебе слезы сокрушения и бесстрастие, непрестанно приводи себе на память смерть и гроб свой (прп. Ефрем Сирин, 31, 593).
***
...Где сокрушение, слезы и смиренномудрие, там нет нестроения и чего-либо худого, напротив же того, там благоустройство и все доброе (прп. Ефрем Сирин, 32, 232).
***
Оплачьте наготу мою, возлюбленные братия мои; прогневал я Христа порочною своею жизнию. Как Благий, сотворил Он меня и дал мне свободу, а я, как достойный ненависти, воздал Ему злом, нечестивыми делами своими (прп. Ефрем Сирин, 33, 203).
***
...Дверь Божия отверста еще, и если кто ударяет в нее с сокрушением, то готовы для него щедроты; избавится он от мучения и не осужден будет в тот день, в который всякий приемлет мзду свою (прп. Ефрем Сирин, 33, 274-275).
***
Восстань, душа, состарившаяся во грехах, и обновись покаянием. Из сокрушения и слез раствори себе врачевство и врачуй язвы падшего в тебе образа (прп. Ефрем Сирин, 33, 323).
***
Как трудно и невозможно смешать огонь с водою, так, думаю, невозможно совместить наслаждение (земными благами) с сокрушением; потому что они противоположны и взаимно исключают друг друга (свт. Иоанн Златоуст, 44, 143).
***
Как легкая пыль не может устоять против напора сильного ветра, так и множество нечистых пожеланий не может выдержать устремившейся против них силы сокрушения, но исчезает и рассеивается скорее всякой пыли и дыма (свт. Иоанн Златоуст, 44, 143).
***
...<Сокрушение> есть мать слез и трезвенности; оно Делает душу легкою и окрыленною... (свт. Иоанн Златоуст, 44, 143).
***
Сетующему должно сетовать не о том, что он наказывается, но о грехах, которыми он оскорбляет Бога... (свт. Иоанн Златоуст, 44, 245).
***
Немаловажное дело и один день провести в сокрушении о грехах, устремить свой взор к высшему любомудрию и дать душе, хотя немного, успокоиться от житейских попечений (свт. Иоанн Златоуст, 44, 814).
***
Как совершенное равнодушие ко грехам пагубно и порождает в нас крайнюю бесчувственность, так непрерывное и чрезмерное сокрушение о них вредно. Чрезмерное уныние, нередко отнимая естественную рассудительность, может подавить душу и сделать неспособною ни к чему доброму (свт. Иоанн Златоуст, 44, 834).
***
Для грешника нет большей пользы, как всегда иметь в уме и перед глазами свои грехи и как можно чаще сокрушаться и испытывать себя. Ничто скорее этого не умилостивляет гнев Божий: ни посты, ни лежание на земле, ни бдение, ни иное прочее в этом роде (свт. Иоанн Златоуст, 49, 303).
***
Всякий, кто бы то ни был, не говори только: я грешник, но и старайся избавить себя от этой славы; не говори только, но и сокрушайся. Если ты сокрушаешься, то прилагаешь старание; если не стараешься, то и не сокрушаешься; если же не сокрушаешься, то издеваешься (свт. Иоанн Златоуст, 52, 325).
***
Ничто столько не располагает души к любомудрию, как сокрушение. Нет ничего сладостнее, чем плач по Боге (свт. Иоанн Златоуст, 54, 215).
***
Предадимся же мысленно скорби <о грехах> здесь, чтобы там не испытать скорби от наказания, но чтобы насладиться вечными благами... (свт. Иоанн Златоуст, 55, 196).
***
...Часто плод спасительного сокрушения обнаруживается неизреченною радостию и бодростию духа, так что от чрезмерности неудержимой радости переходит в какой-то вопль, который доходит до кельи соседа при услаждении сердца и великом восхищении. А иногда дух погружается в такое молчание при глубокой тишине в уединении, что исступление от внезапного озарения прекращает всякий звук голоса, и все чувства изумленный дух удерживает внутри или воздыхает и желания свои изливает к Богу неизъяснимыми стонами. А иногда он исполняется столь великим искушением и скорбию, что иначе нельзя привести его в надлежащее состояние, как излиянием слез (прп. авва Исаак, 56, 341).
***
...Мы должны стараться возбуждать в себе сокрушение более размышлением о добродетелях, о Царстве Небесном, нежели вредным воспоминанием о своих грехах; ибо до тех пор не перестанешь обонять вредное зловоние из нечистой ямы, пока будешь стоять при ней или станешь ворочать грязь в ней (прп. авва Пинуфий, 56, 536).
***
Без сокрушенного сердца невозможно освободиться от порока; а сердце приводится в сокрушение трояким воздержанием, разумею воздержание от сна, от пищи и от телесного покоя (прп. Нил Синайский, 72, 239).
***
От всего сердца вопиющие к всеведущему Господу, хотя бы дошли до крайней опасности, несомненно сподобятся помощи свыше (прп. Нил Синайский, 72, 327—328).
***
Сетование о грехах имеет услаждающую скорбь, и горечь его, приправляемая благою и полезною надеждою, оказывается подобною меду, а потому питает душу, уясняет мысли, утучняет сердце и цветущим делает телесный состав (прп. Нил Синайский, 72, 355—356).
***
Сокрушение сердца бывает одно мягкое и полезное, которое ведет к умилению; другое же жестокое и вредное, которое ведет к смущению (прп. Марк Подвижник, 69, 9).
***
Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением (прп. Исаак Сирин, 58, 180).
***
Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния (прп. Иоанн Лествичник, 57, 169—170).
***
...Кто не знает себя и не чувствует, в каком бедном находится он состоянии (и не ищет того), у того попусту пропадут посты и милостыни, какие совершает. Ибо жертва, Богу приятная, есть только дух сокрушен, и только за такую жертву подается отпущение грехов, как для такой жертвы бывает и пост, и молитва, и милостыня. Вот таинство христианской жизни, и вот как должен поступать всякий христианин! (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 161).
***
...Пусть кто заберет все свое имущество и раздаст бедным, пусть постится, совершает бдения, спит на голой земле, творит молитвы день и ночь, а не взыщет от Бога стяжать себе сердце сокрушенное и смиренное... никакой не получит... пользы от трудов своих. Почему надлежит взыскать ту единую стезю, на которой стяжавается сердце сокрушенное и смиренное, ибо кто стяжет такое сердце, тот будет шествовать по земле, как бы шествовал горе — в Царствии Небесном. И в последний час смерти сокрушенные и смиренные сердцем получают удостоверение, что помилованы милостивым Богом, отходят радуясь и веселясь. Так велик сей, или с чем несравнимый, дар Божий. Он есть основание восхождения по лествице добродетелей и нисхождения дара чудотворений и знамений, есть воскресение душ, бывающее еще в настоящей жизни, прежде общего воскресения тел, есть избавление, для которого Бог и Отец дал Сына Своего, чтобы всякий верующий не погиб, а имел жизнь вечную и, имея сию вечную жизнь, знал Единого истинного Бога и Его же послал Он, Иисуса Христа (см.: Ин. 17, 3) (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 272).
***
...От всей души взыщем... умиленное сокрушение, царицу добродетелей. Кто взыскивает его от всей души и от всего сердца, тот и находит. И лучше скажу — оно само идет и находит того, кто ищет его с таким усердием; и пусть имеет кто сердце жесточайшее меди, или железа, или даже адаманта, как только придет оно, тотчас делает его мягчайшим воска. Ибо умиленное сокрушение есть некий огнь божественный, растапливающий горы и камни и превращающий их в луга и сады; оно изменяет души, его приемлющие, и бывает внутрь их источником, источающим живую воду, которая непрестанно бьет ключом, течет как из какого родника и наполняет души, приемлющие Слово Божие с теплою верою.
Перво-наперво оно омывает скверну грехов у тех, которые делаются причастными его, потом, вслед за омытием скверны грехов, оно отмывает и страсти и отбрасывает их, срывая будто струпы с ран, разумею — лукавство, зависть, тщеславие и все порождения их. И не только это делает, но как некий пламень огня пробегает (по всему составу нашему), мало-помалу жжет и опаляет эти страсти, как терния, и, наконец, совсем уничтожает их. Это умиленное сокрушение сначала делает то, что стяжавший его горит сильным желанием совершенно избавиться и очиститься от страстей, потом возбуждает желание тех благ, которые уготованы от Бога любящим Его. И все это делает божественный оный огнь сокрушения посредством слез. А без слез, как я сказал, ни в нас, ни в других каких никогда не бывало ничего такого и не будет... (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 269).
***
...Если придем в сокрушение, то с помощью благодати Божией легко избавимся от всякого мятежа страстей и от бури вражеских искушений, — и достигнем безмятежной пристани бесстрастия.
Это, братия мои, не достигается в один день или в одну неделю, но исправляется с помощию благодати Божией, более или менее продолжительное время, трудом и потом, смотря по ревности и усердию каждого, также смотря по мере его отрешения от всего видимого и мысленного и еще смотря по горячности его покаяния и непрестанного умного делания, т. е. умной молитвы, непрестанно движущейся во глубине сердца его. Вот как исправляется сие — у одного скорее, у другого медленнее (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 281).
***
В сердце сокрушаемся? — для того, чтобы приять радость и утешение, которые порождает сей плач сердечный (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 300).
***
Безмерное и безвременное сокрушение сердца о чем-либо чувственном омрачает и возмущает ум. Оно изгоняет из души чистую молитву и умиление, а всаждает в нее болезненное томление сердечное. Отсюда жестокость и нечувствие безмерное; а через это демоны обыкновенно наводят отчаяние на взявшихся жить духовно (прп. Симеон Новый Богослов, 93, 17).
***
Истинное... сокрушение тогда улучишь, когда воздержанием, бдением, молитвою и смирением, иссушив сросшуюся с плотию твоею сласть похотную, сораспнешься Господу Иисусу и не будешь уже жить страстно, а начнешь жить Духом, сообразуясь с надеждою вышнего звания и избрания (ср.: 2 Пет. 1, 10) (прп. Феогност, 91, 387).
***
Воздыхай, пока, совлекшись дольнего, не облечешься в вышнее жительство и не преобразишься по образу создавшего тебя Иисуса Христа (прп. Григорий Синаит, 93, 211).
***
Без сокрушения сердца невозможно, говорят, избавиться от чувств греховных; сердце же приводит в сокрушение троякое воздержание — во сне, в пище и в телесном покое (свт. Григорий Палама, 93, 273—274).
***
Душа, освободившись через сердечное сокрушение от... <греховных> чувств и от горечи их, восприемлет вместо них духовную отраду (свт. Григорий Палама, 93, 274).
***
Соответственно... сокрушению и умилению сподобляется он <человек> и милостивого утешения и, долгое пребывая время в сих чувствах со смирением, переустроивает, наконец, вожделетельную силу души (свт. Григорий Палама, 93, 300).
***
Внимание и сокрушение духа — вот та клеть, которая дана в пристанище кающимся грешникам. Она — преддверие святилища. В ней будем укрываться и заключаться от греха (свт. Игнатий Брянчанинов, 39, 265—266).
***
Надо сокрушаться, что хоть немного еще прожито времени, но все же есть в нем часть, прожитая попусту. Сокрушение сердца о своей неисправности перед Богом составляет опору решимости быть вперед исправною перед Ним (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 87, 141).
***
От страха Божия... дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно (Пс. 50, 19). Чувство сокрушения да не отходит от сердца! (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 81, 252).
***
Дух сокрушен, покаянные чувства и слезы не сокращают силы, а придают их, ибо поставляют душу в отрадное состояние (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 82, 154).
***
Настоящее сокрушение умеет не мешать чистому радованию духовному и с ним дружески уживаться, скрываясь некако под ним (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 82, 154-155).
***
В Александрии был воин по имени Иоанн. Он каждый день с утра до девятого часа сидел в монастыре близ входа в храм Святого Петра. Одет он был во вретище и плел корзинки, все время молчал и ни с кем не разговаривал. Во время работы он только одно возглашал с умилением: Господи, от тайных моих очисти меня (Пс. 18, 13), да не постыжусь в молитве». Произнеся эти слова, он снова погружался в продолжительное молчание, а затем снова, по прошествии часа или более, повторял то же восклицание. Так он возглашал раз семь в течение дня, ни слова не говоря ни с кем. В девятом часу он снимал вретище, одевался в воинские одежды и шел к месту службы. С ним я пробыл около восьми лет и нашел много назидания и в его молчании, и в его образе жизни» (102, 89).
***
В Фиваидской области, в городе Арсиное, схвачен был убийца. После долгих пыток он был приговорен к отсечению головы. Его нужно было отвести на казнь за шесть миль от города, на то место, где он совершил убийство. Вместе с другими за осужденным шел монах — посмотреть на казнь. Преступник увидел монаха. «Отче, — обратился он, — должно быть, у тебя нет ни кельи, ни рукоделия?» «Прости меня, брат, — возразил инок, — у меня есть и келья, и занятие». «Так что ж ты не сидишь в келье и не предаешься сокрушению о грехах?» — спросил осужденный. «Правда твоя, брат мой, — отвечал инок, — я вовсе не забочусь о своей душе. Потому-то и иду посмотреть на твою казнь, чтобы хотя бы через это прийти в сокрушение». — «Ступай-ка лучше, отче, сиди в своей келье и благодари Бога, Спасителя нашего. После того как, вочеловечившись, Он умер за нас, человек уже не умирает вечной смертью» (102, 86).
***
Авва Феодор Енатский рассказывал: «В Келлиях жил некий брат, имевший дар умиления и слез. Случилось, что однажды от собственного сердечного сокрушения он пролил множество слез. Тогда брат сказал себе: «Поистине это — знак; видно, близок день моей смерти». Когда он помышлял это, слезы умножались. Он опять говорил себе: «Точно! Приблизилось время моего переселения», — и плач его усиливался с каждым днем» (106, 366).
***
Брат безмолвствовал в одном монастыре и постоянно молился так: «Господи! Нет во мне страха Твоего, пошли мне или тяжкий недуг, или напасть, чтобы таким образом пришла окаянная моя душа в страх Твой. Знаю, что грех мой сам по себе непростителен: много согрешил я перед Тобой, Владыко, согрешил много и тяжко. Но ради милости Твоей, по святой воле Твоей, прости мне грех мой. Если же и этого не может быть, то помучь меня здесь, чтобы здешними муками была несколько ослаблена мука будущая. Начни казнить меня отселе, Владыко, казнить не в гневе Твоем, а в человеколюбии». Брат провел целый год, молясь таким образом в сокрушении и смирении сердца, в строгом посте. Между тем постоянно ему сопутствовала мысль: какое значение имеют слова Господа: блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5, 4). Однажды, когда брат, объятый печалью, по обычаю, сидел на земле и плакал, напал на него тонкий сон. Явился ему Христос, воззрел на него милостиво и сказал тихим голосом: «Что с тобой? О чем ты плачешь?» Брат отвечал: «Господи! Я пал». Явившийся сказал на это: «Восстань». Брат отвечал, сидя на земле: «Не могу встать, если Ты не прострешь руки Твоей и не восставишь меня». Господь простер руку и воздвиг его и сказал тихо: «Что ты плачешь, о чем скорбишь?» Брат отвечал: «Господи! Как мне не плакать и не скорбеть, когда я столько прогневал Тебя?» Тогда Явившийся простер руку Свою, приложил ладонь к сердцу брата и, погладив его, сказал: «Не скорби! Бог поможет тебе. Я уже не буду карать тебя, потому что ты сам наказал себя. Ради тебя Я пролил Кровь Мою, пролью и человеколюбие Мое на всякую душу, приносящую покаяние». Брат, придя в себя, ощутил свое сердце исполненным неизъяснимой радости, так как приял извещение, что Бог сотворил милость с ним. Прочее время своей жизни он провел в великом смирении, славословя Бога, и отошел к Богу в мирном устроении (106, 436).
***
Один старец рассказывал, что некий брат желал удалиться в пустыню, но ему не позволяла родная мать. Он не оставлял своего намерения и говорил: «Я хочу спасти свою душу». Мать долго уговаривала его, но, будучи не в силах удержать, наконец, отпустила. Удалившись и сделавшись монахом, он в беспечности проводил свою жизнь. Случилось так, что мать его умерла. Через некоторое время он сам впал в сильную болезнь и в исступлении был восхищен на суд, где вместе с прочими судными встретил и свою мать. Когда она увидела его, изумилась и сказала: «Что это, сын мой, и ты осужден на это место! Где же твои слова «хочу спасти душу»?» Смущенный, он стоял с поникшей головой и не знал, что ответить матери. И слышит опять голос: «Возьмите его отсюда. Я послал вас в киновию за другим монахом, соименным этому, из такой-то пустыни». Когда кончилось видение, он пришел в себя и рассказал о нем присутствующим. Для удостоверения своего видения он попросил одного инока сходить в ту киновию и узнать, не скончался ли там брат, о котором он слышал. Посланный, придя туда, увидел, что это действительно так. После этого, когда брат выздоровел, то стал затворником и сидел, помышляя о своем спасении, каялся и плакал о том, что прежде проводил жизнь в беспечности. Таково было его сокрушение, что многие уговаривали его сделать себе послабление, чтобы не потерпеть какого-либо вреда из-за безудержного плача. Он же говорил: «Если я не снес упрека от своей матери, то как могу перенести в день Судный стыд перед Христом и святыми Ангелами?» (106, 470).
***
Старец ради нашей душевной пользы поведал следующее: «Однажды два брата пошли к авве Зенону. Каждый виделся с ним наедине и исповедал ему свои помыслы. После этого оказались они вместе, и один спросил: «Когда мы ходили к старцу, получил ли ты пользу от исповеди?» «Да, — отвечал тот, — за его молитвы Бог исцелил меня». Спросивший сказал на это: «Я хотя и исповедал, но не ощутил исцеления». — «А как ты исповедался старцу?» — «Я сказал ему: «Авва! Помолись обо мне, такой-то помысл беспокоит меня». Брат сказал на это: «Я, исповедуя ему свои помыслы, поливал слезами его ноги, и за его молитвы Бог исцелил меня». Старец, рассказывая нам это, хотел объяснить, что те, которые исповедуют свои помыслы отцам, должны исповедовать их со всей искренностью, с сокрушением сердца, как бы перед Самим Богом, тогда они могут получить милость. Исповедь же, совершаемая с небрежением или с намерением искусить старца, не только не приносит пользы, но и служит к осуждению (106, 130).
***
Авва Иоанн Колов умолил Бога, и отняты были у него страстные вожделения. Он ощутил ненарушимое спокойствие. Тогда он пришел к некоему отцу и сказал: «Вижу себя спокойным, не имеющим никакой брани». Старец отвечал ему: «Иди и умоли Бога, чтобы возвратились брани и то сокрушение сердца и смирение, которые ты имел прежде: по причине браней душа приходит в преуспеяние». Иоанн испросил у Бога возвращения браней, и, когда они пришли, он уже не молился об освобождении от страстей, но говорил: «Господи! Даруй мне терпение в брани» (106, 288).
***
Демон всегда злобен, лукав, хитер, бесстыден. После нескольких поражений он избрал новое средство к низложению святого Петра Афонского, средство самое хитрое, а потому только горше посрамился он в своих злоухищрениях. Окаянный демон преобразился в одного из слуг святого Петра и явился к нему в пещеру. С крайним бесстыдством стал обнимать и лобызать своего господина, потом сел и начал беседу, прикрытую самой ловкой и бесстыдной лестью, сопровождая ее слезами. «От многих слышали мы, господин мой, честь моя и свет мой, — говорил бес, — что варвары и безбожники, схватив тебя на войне, увели пленным в Самарскую крепость. Вдруг мы слышим, что Он, Всеблагой, извел тебя из той гнусной темницы и под Своим руководством привел в Рим. Но Богу снова было угодно повергнуть нас в глубокую печаль и неутешный плач: нам неизвестно было, куда ты скрылся из Рима. Когда же не могли не только найти тебя, но даже и слышать, что с тобой, мы начали усердно просить великого Чудотворца Николая. Святой Николай, теплый помощник всем с верой призывающим имя его, не презрел нас, недостойных, и скоро открыл нам тебя, многоценное наше сокровище. И вот я, любящий тебя сильнее всех твоих рабов, предварил их и пришел к тебе, моему господину. Ясно, что теперь тебе, господин мой, ничего другого не остается, как принять на себя труд отправиться со мной в наш славный дом и явлением своим в кругу домашних и друзей неизреченно обрадовать их. Ты сам знаешь, как много в нашем месте людей, преданных страстям, которые для обращения от диавольской лести к истинному богопознанию имеют нужду в богомудром наставнике. Великая тебе готовится от Бога награда, если ты этих обольщенных диаволом возвратишь законному Владыке Богу».
Святой, сам не постигая причины своего волнения во время бесстыдной демонской беседы, начал смущаться и невольно чувствовал неприятный трепет сердца. Но иначе и быть не могло: при демонских явлениях человеку его душа всегда смущается; в присутствии же Ангела Божия она радуется и чувствует неизъяснимое удовольствие. Находясь в этом гнетущем состоянии, святой плакал и, орошая лицо свое слезами, говорил демону: «Знай, человече, что в это место привел меня не Ангел, не человек, а Сам Бог и Пресвятая Богородица, и потому без Их воли я не могу выйти отсюда». Демон, лишь только услышал пресвятое имя Пренепорочной, вдруг исчез, как призрак. Святой Петр не мог надивиться злоумышлению, коварству и дерзости демона и, от всей души возблагодарив Бога и Царицу Небесную, начал снова подвизаться со смирением и сокрушением сердца в молитве, воздержании и посте, так что достиг в меру истинной любви и чистоты ума (95, 500-501).
***
...В один монастырь поступил вслед за своим братом и более по необходимости, чем по собственной воле, весьма неспокойный инок по имени Феодор. Ему тяжело было, если кто-то говорил что-нибудь о его спасении, потому что он и слышать не хотел ни о чем добром. Клятвой, гневом и насмешками свидетельствовал он, что никогда не хотел святой монашеской жизни. Во время язвы, которая истребила значительную часть жителей города, он заболел и приближался уже к смерти. При последнем издыхании Феодора сошлись братия сопровождать молитвой его исход. Тело его стало уже холодеть, и в одной только груди сохранилась жизненная теплота. Братия тем ревностнее молились, чем яснее видели его близкий конец. Вдруг он закричал к предстоящим громким голосом, прервав их молитву: «Отойдите, отойдите, я отдан на съедение дракону, но он не может пожрать меня по причине вашего присутствия. Мою голову он уже проглотил, дайте ему возможность, чтобы он не мучил меня, но сделал со мной, что хочет. Если я отдан ему на съедение, то зачем из-за вас терплю замедление?» Тогда братия стали успокаивать его: «Что это ты говоришь, брат? Положи на себя знамение святого креста». С великим криком он отвечал: «Хочу перекреститься, но чешуя дракона препятствует мне». Услышав об этом, братия простерлись на земле со слезами и стали еще усерднее молиться об его избавлении. Вдруг больному стало лучше, и он воскликнул: «Благодарение Богу! Дракон, намеревавшийся пожрать меня, беясал. Отгоняемый вашими молитвами, он не мог стоять здесь. Молитесь о моих грехах, потому что я готов раскаяться и совсем оставить мирскую жизнь». Так человек, который, как сказано было, стал уже холодеть, был сохранен для жизни, чтобы всем сердцем обратиться к Богу. После того, изменив свои мысли, он долго подвизался с сокрушением сердца, и тогда только душа его разрешилась от тела» (107, 178).