Не питай вражды ни к какому человеку, иначе молитва твоя будет неприятна Богу (прп. авва Исаия, 60, 95).
***
Живущие во вражде между собою, если случится им в таком состоянии переселиться из тела, в час Суда найдут себе неумолимое осуждение... (прп. Ефрем Сирин, 31, 334).
***
Как червь точит дерево, так вражда повреждает душу монаха (прп. Ефрем Сирин, 31, 586).
***
Кто имеет вражду на брата и думает принести что-либо Богу, тот принят будет наравне с приносящим в жертву пса, или цену блудницы. Посему ничего не предпринимай делать без любви (прп. Ефрем Сирин, 32, 6).
***
Не имей ни с кем вражды, если можно, даже и на один час; никогда не засыпай, имея с кем-нибудь вражду, чтобы ночь не разлучила вас друг с другом, и чтобы тебе не подпасть неумолимому осуждению (прп. Ефрем Сирин, 32, 371).
***
Одну вражду узаконил нам Законоположник нашей жизни, разумею вражду ко змею, и ни в чем другом не повелел нам проявлять силу ненависти... (свт. Григорий Нисский, 25, 463).
***
Если примиришься прежде вечера <с ближним>, получишь от Бога прощение, но если долее пробудешь во вражде, то неприязнь твоя будет знаком не увлечения от раздражительности и гнева, но злости, знаком души развращенной и преданной греху (свт. Иоанн Златоуст, 46, 231).
***
С одним только повелено нам быть во вражде — с диаволом: с ним никогда не примиряйся (свт. Иоанн Златоуст, 46, 231).
***
...Вражда составляет и небывалые грехи, и у нее находят веру все клеветники — все, кто радуется чужому несчастию и разглашает чужие пороки (свт. Иоанн Златоуст, 46, 232).
***
Если кто будет находиться в неприятных к нам отношениях, не станем еще более воспламенять его нерасположения, а кротостью и смирением в словах и делах будем умирять вражду и таким образом врачевать озлобленную душу (свт. Иоанн Златоуст, 48, 633).
***
Станем все переносить, и делать, и терпеть, лишь бы врагов (наших) примирить с нами. Будем доискиваться не того, справедливо или несправедливо они злобятся на нас, а только того, чтобы они перестали враждовать против нас (свт. Иоанн Златоуст, 48, 838).
***
...Нет ничего безвреднее, как щадить врагов, и ничего опаснее, как желание платить и мстить за себя (свт. Иоанн Златоуст, 48, 847).
***
<Если> враг твой покусился на твою жизнь, замыслил убить тебя? Если злоумышленника, который простер злобу свою даже до этого, причислишь к благодетелям и не перестанешь молиться за него и умолять Бога о милосердии к нему, — это дело вменяется тебе в мученический подвиг (свт. Иоанн Златоуст, 48, 859).
***
...В минуты гнева вражда, как густое облако, ставши у нас перед глазами и ушами, делает то, что иными кажутся нам и голоса, и лица... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 863).
***
Если ты заговоришь первый <во вражде>, то и Бог, что важнее всего, одобрит тебя, и люди похвалят, и ты получишь полную награду за это приветствие... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 864).
***
...Коли ты выжидаешь, чтобы он <враждующий> наперед почтил тебя, а потом уже и ты почтишь его, то ничего особенного не сделаешь, потому что кто предупредил почтить тебя, тот предвосхитит и всю награду за состоявшееся между вами примирение (свт. Иоанн Златоуст, 48, 864).
***
Христос заповедал не то, чтобы не иметь врагов, — это не в нашей власти, но не ненавидеть их; в этом мы властны, а в том — нет (свт. Иоанн Златоуст, 49, 69).
***
Не о том должно заботиться, чтобы не иметь врагов, но чтобы не иметь их справедливо или по своей вине... (свт. Иоанн Златоуст, 49, 69).
***
Кто ненавидит и не прекращает вражды, тот мучится, истощается, проводит жизнь в постоянной войне, а кто выше этих стрел, тот стоит вдали от треволнений, доставляет себе, а не врагу величайшую пользу... (свт. Иоанн Златоуст, 49, 69).
***
...Ничто не бывает столько причиною вражды и раздора, как любовь к настоящим благам, пристрастие или к славе, или к богатству, или к удовольствиям. Когда же ты разорвешь все эти узы и не попустишь душе пленяться чем-нибудь подобным, тогда увидишь, откуда берет свое начало раздор, где лежит основание добродетели (свт. Иоанн Златоуст, 49, 370).
***
Как дружба и тяжкое делает легким, так, напротив, вражда и малое превращает в несносное, и хотя бы что сказано было просто, во вражде представляется, что это сказано со злым намерением (свт. Иоанн Златоуст, 51, 182).
***
Только по прекращении вражды можно хорошо узнать, что гораздо приятнее любить оскорбившего, чем ненавидеть (свт. Иоанн Златоуст, 51, 799).
***
Когда ты стоишь между двумя враждующими сторонами, то будь на стороне обижаемых, а не обижающих... (свт. Иоанн Златоуст, 53, 150).
***
Сколько зла происходит от раздражения и гнева! И что особенно тяжело, — когда мы находимся во вражде, то не хотим сами положить начало примирению, но ожидаем других; каждый стыдится прийти к другому и примириться. Смотри, разойтись и разделиться не стыдится, напротив, сам полагает начало этому злу, а прийти и соединить разделившееся стыдится, подобно тому, как если бы кто отрезать член не усомнился, а срастить его стыдился. Что скажешь на это, человек?.. Справедливость требует, чтобы сам же ты первый пришел и примирился, как бывший причиною вражды. Но если (другой) обидел и тот был причиною вражды? И в этом случае следует (начать примирение) тебе, чтобы тебе больше удивлялись, чтобы тебе иметь первенство как в одном, так и в другом; как не ты был причиною вражды, так не тебе быть и причиною ее продолжения; может быть, и тот, сознав вину свою, устыдится и вразумится. Но он высокомерен? Тем более ты не медли прийти к нему; он страдает двумя болезнями: гордостью и гневом. Сам ты высказал причину, почему ты первый должен прийти к нему: ты здоров, ты можешь видеть, а он во тьме; таковы именно гнев и гордость. Ты свободен от них и здоров, приди же к нему, как врач к больному. Говорит ли кто-нибудь из врачей: такой-то болен, поэтому я не пойду к нему? Напротив, тогда врачи и идут к больному, когда видят, что он сам не может к ним прийти... А не тяжелее ли всякой болезни гордость и гнев? Не подобны ли этот сильной горячке, а та — развившейся опухоли? Представь, каково страдать горячкою и опухолью. Иди же, угаси его огонь; ты можешь сделать это при помощи Божией; останови его опухоль, как бы примочкой. Но что, скажешь, если от того самого он еще более возгордится? Тебе нет до этого нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает сам за себя; только бы нас не упрекала совесть, что это произошло от опущения с нашей стороны чего-нибудь должного... <Писание> повелевает идти примириться и благотворить врагу, не с тем, чтобы собрать на него горящие уголья, но чтобы он, зная это, исправился, чтобы трепетал и боялся этих благодеяний больше, чем вражды, и этих знаков любви больше, чем обид. Для враждующего не столько опасен враг, причиняющий ему зло, сколько благодетель, делающий ему добро, потому что злопамятный вредит хотя немного и себе и ему, а благодеющий собирает уголья огненные на голову его. Поэтому, скажешь, и не должно делать ему добра, чтобы не собрать на него уголья? Но разве ты хочешь собрать их на собственную главу? Это и происходит от памятозлобия. А что, если я <этим> еще более усилю (вражду)? Нет, в этом виновен будешь не ты, а он, если он подобен зверю; если и тогда, как ты благодетельствуешь, оказываешь ему честь и желание примириться, он упорно будет продолжать вражду, то он сам на себя собирает огонь, сам сожигает свою голову, а ты нисколько не виновен (свт. Иоанн Златоуст, 53, 434—436).
***
...Ничто так не способствует диаволу находить место среди нас, как вражда (свт. Иоанн Златоуст, 55, 123).
***
...Враждою мы доставляем радость диаволу, этому врагу, истинному врагу нашему, ради которого мы наносим обиду своему собрату (свт. Иоанн Златоуст, 55, 124).
***
<Вражда> заставляет и слова, которые говорятся в одном смысле, принимать в другом, заставляет заподозривать движения и все, что ни есть, перетолковывать в худую сторону, и тем ожесточает и раздражает (человека), делая его хуже бесноватых, гак что он не хочет ни называть, ни слышать имени того, против кого враждует, но произносит (против него) всякие бранные слова (свт. Иоанн Златоуст, 55, 124).
***
После того, как овладела тобою вражда, напала па тебя жестокая буря, и возмущенный ум не может уже пи видеть, ни слышать здраво (прп. Нил Синайский, 73, 164).
***
...Берегись иметь вражду с кем-либо из братии, чтоб не отдалить себя от Бога своего (прп. авва Филимон, 91, 368).
***
Некий брат был в обиде на другого брата, который, узнав об этом, пришел к нему для примирения. Первый не отворил ему дверей. Второй пошел к некоему старцу и рассказал ему о случившемся. Старец отвечал: «Посмотри, нет ли тому причины в твоем сердце? Не признаешь ли себя правым в своем сердце? Не имеешь ли намерения обвинить брата, а себя оправдать? По этой причине Бог не коснулся его сердца и он не отворил тебе дверей. Но то, что скажу тебе, верно: хотя бы он был виноват перед тобой, положи в своем сердце, что ты виноват перед ним, и оправдай брата. Тогда Бог вложит в его сердце желание примириться с тобой». Брат, услышав это, поступил по слову старца, пошел к брату, постучался в дверь. Тот сразу же отворил дверь и, прежде чем пришедший попросил прощения, обнял его от души, и водворился между ними мир (107, 517-518).
***
Авва Витимий спросил авву Пимена: «Если кто будет иметь на меня вражду и я попрошу у него прощения, а он не простит меня, что мне тогда делать?» «Возьми с собой двух братий, — отвечал старец, — и проси у него прощения. Если и опять не простит, возьми других пять. Если же и при них не простит, возьми священника. А если и тогда не простит, молись спокойно Богу, да Сам Он вразумит его, а ты не заботься» (97, 220).
***
Были два брата по духу, диакон Евагрий и священник Тит. Имели они друг к другу любовь великую и нелицемерную. Диавол же возбудил между ними вражду. И такую ненависть вложил в них, что они не хотели и видеть друг друга. Много раз братия просили их примириться, но они и слышать об атом не хотели. Когда Тит шел с кадилом, Евагрий отбегал от фимиама, когда же Евагрий не бежал, тогда Тит проходил мимо, никого не покадив. Много времени пребыли они во мраке греховном; приступали и к Тайнам Христовым — Тит, не прося прощения, а Евагрий, гневаясь. Однажды сильно заболел Тит и, будучи уже при смерти, стал горевать о своем прегрешении и послал к диакону с мольбой: «Прости меня, ради Бога, брат мой, я напрасно гневался на тебя». Евагрий же отвечал жестокими словами и проклятиями. Старцы, видя, что Тит умирает, насильно повлекли Евагрия, чтобы примирить его с братом. Увидев его, больной пал ниц к ногам <Евагрия> и говорил: «Прости и благослови меня, отец мой!» Он же, немилостивый и лютый, отказался перед всеми: «Никогда не хочу примириться с ним, ни в этом веке, ни в будущем». Тогда Евагрий вырвался из рук старцев и вдруг упал. Отцы хотели поднять его, но увидели, что он уже мертв. И не могли ему ни рук протянуть, ни рта закрыть, как у давно умершего. Все пришли в ужас. Отец Тит тотчас встал, как никогда и не болел. Со многим плачем погребли Евагрия. Рот и глаза у него так и остались открытыми, а руки рас тянутыми. Тогда отец Тит поведал братии: «Видел я Ангелов, отступивших от меня, и бесов, радующихся моему гневу. И тогда начал я молить брата, чтобы он простил меня. Когда же привели его ко мне, я увидел Ангела немилостивого с огненным копьем, и, когда Евагрий не простил меня, он ударил его, и тот упал мертвый. Мне же Ангел подал руку и поднял меня». Услышав это, убоялись братия Бога, сказавшего: прощайте и прощены будете (Лк. 6, 37) (101, 53—55).
***
Один монах был сильно обижен своим братом. Видя в происшедшем действие врага спасения, монах стал со слезами молиться Богу, чтобы ему без греха перенести обиду и не впасть в злопамятование, а брата, во имя любви, — простить. Долгое время на проскомидии вынимал он за него частицу из просфоры. Как-то ночью, в день своего Ангела и Ангела обидчика, монах особенно молился за оскорбителя и на ранней Литургии сугубо просил Господа о прощении.
После обедни в келью монаха пришел его обидчик и, подавая теплый пшеничный хлеб, говорит: «Видел, отче, как ты обо мне молился и поминал на проскомидии. Прости меня». Поклонился, оставил хлеб и вышел. Монах обрадовался и поблагодарил Господа. Решив поблагодарить и брата, он открыл дверь кельи, но там никого не было видно. Это удивило монаха. Он попробовал хлеб, тот был необыкновенно вкусный, такого хлеба монах еще не ел.
Вечером монах пошел к имениннику поблагодарить за посещение и за необыкновенный хлеб. Но брат стал уверять его, что он не был у него и хлеба никакого не приносил. Тогда монах понял, что не земной человек, а, возможно, Ангел-хранитель обидчика посетил его.
После рассказа монаха Божия благодать коснулась сердца обидчика, и тот стал просить прощения у брата. Так, чудным образом, они примирились и была уничтожена вражда (108, 354—355).