Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан

О покаянии

Раскаянием тот род людей, к которому раньше принадлежали и мы, слепцы, не озаренные Божественным светом, считают, следуя голосу природы, некое болезненное состояние души, происходящее от сокрушения в принятом раньше решении.

(2) Они так же далеки от разумения истины, как далеки и от Творца разума, Бога: Господь, Создатель всего, всё разумно предусмотрел, расположил, привел в порядок, и Он хочет, чтобы люди всегда действовали разумно, с пониманием. (3) Не знающие Бога, конечно, не знают и дел Его: сокровищниц чужакам вообще не открывают. И те, кто носится по житейскому морю без руля, то есть не повинуясь разуму, не знают, как избежать бури, которой грозит мир. (4) Как неразумно бывает их раскаяние, ясно из того, что они раскаиваются в добрых своих делах: в верности, любви, честности, терпении, жалости — пожалели ведь неблагодарного. (5) Они проклинают себя за свои благодеяния, вынашивают в сердце раскаяние в самых хороших своих делах, никогда не забывают своего отказа от доброго. Раскаяние в злых поступках не ложится на них такой тяжестью. Одним словом, им легче раскаяться в добром поступке, чем в злом.

Если бы в этих людях был Бог, а следовательно, и разум, они прежде всего оценили бы благо раскаяния, никогда не ссылались бы на него как на доказательство своего мнимого исправления и, наконец, не предавались бы ему безмерно, ибо, боясь Бога, старались бы не грешить. (2) Там, однако, где нет никакого страха, нет и исправления, и раскаяние неизбежно становится пустым, оно не приносит плода, ради которого насадил его Господь — насадил же ради спасения человека.

(3) Господь после стольких и таких человеческих преступлений, начатых с родоначальника нашего Адама, осудив человека и все мирское богатство, изгнав его из рая и предав смерти, скоро умилостивился и Своим примером освятил раскаяние: разорвал прежнее гневное постановление и простил Своему созданию и Своему подобию. (4) Он избрал Себе народ и милостиво осыпал его Своими щедротами, столько раз видел всю его неблагодарность и всегда уговаривал покаяться, отверз для пророчеств уста всех пророков, обещал в конце времен озарить весь мир благодатью через Духа Своего; велел, чтобы предшествовало крещение покаяния, дабы знаком покаяния отметить призванных по благодати получить обещанное Аврааму. (5) Иоанн не молчал об этом, говоря: "Покайтесь", ибо приближалось спасение народам: его нес Господь, по обетованию Божию. (6) И Предтеча Его назначал покаяние, чтобы сначала очистить душу: пусть покаяние выметет, выскребет, выбросит прочь старое, загрязнившее душу заблуждение, все, чем неведение испачкало человеческое сердце; пусть душевная горница предстанет чистой грядущему Духу Святому, да охотно вселится в нее, неся с Собой небесные блага. (7) Един смысл этих даров — спасение человека и ему предпосланное отпущение прежних грехов. Вот причина покаяния, вот в чем забота Божественного милосердия. Полезное человеку служит Богу.

(8) Смысл покаяния — мы понимаем его, познав Бога,— ясен: нельзя, словно насильникам, хватать и присваивать себе свои добрые мысли и поступки. (9) Господь не осуждает доброе: оно ведь Его, Он — Создатель и Покровитель доброго; Он, конечно, милостиво принимает его, а если принимает, то и награждает. (10) Не имеет значения человеческая неблагодарность: она ведь иногда заставляет каяться и в хороших поступках. Не имеет значения и благодарность: она ведь иногда подстрекает благодетельствовать. И та и другая — чувства земные, преходящие. (11) Велик ли твой прибыток, если ты благотворишь благодарному, или убыток, если — неблагодарному? И за доброе дело, и за злое дело — мздовоздая-тель Господь; поскольку судья воздаёт за все. (12) А так как Судья — Бог, Который внимательно следит за тем, чтобы требования справедливости, столь дорогой Ему, соблюдены были, и если учение Его сильно именно справедливостью, то сомневаться ли, что, как и все дела наши, покаяние должно явиться пред Богом как нечто справедливое? А таким оно будет, если мы будем каяться только в наших грехах. (13) Грехом же называется только злое дело; никто не совершает преступления, благотворя. А если не совершает, то почему же погружается в покаяние, как преступник? (14) Почему налагает на свое доброе то, что тяготеет над злом? Так и выходит: делают не то, что надлежит, и не делают того, что надлежало бы делать.

Уместно отметить, в чем каяться и справедливо и должно, то есть что является преступлением; это, правда, может показаться излишним. (2) Душа, познавшая Бога, пребывающая пред лицом Его, сама собой поднимается до познания истины; она наставлена в заповедях Господних и знает, что грехом следует считать всё, что запрещено Богом, ибо Бог есть Само Добро; доброму же неприятно только злое, ибо противоположности не могут войти между собой в дружбу. (3) Не в досаду будет напомнить, что есть грехи плотские и есть духовные. Человек соединяет в себе две сущности, и грешит либо одна сущность, либо другая. (4) Но различаются проступки между собой не этим (они тем более равны, что дух и тело составляют единое существо). Нельзя различать их, исходя из разницы сущностей, и считать, что грехи одной легче или тяжелее другой. (5) И плоть и душа созданы Богом: одна создана Его рукой, другую Он вдохнул. И так как обе они — одинаково создание Божие, то одинаково оскорбляют Бога проступки плотские и духовные. (6) Или ты различаешь между делами плоти и духа? Они ведь связаны неразрывно: вместе живут, вместе умирают, вместе воскреснут в жизнь или в осуждение, ибо наравне они или грешили, или жили невинно. (7) Мы начали с этого предисловия, чтобы объяснить: покаяние необходимо, чем бы ни согрешил человек — плотью или духом. Виноваты обе сущности, и обе судит один Судья — Бог, и для обеих лекарство одно — покаяние.

(8) Грехи называются духовными или плотскими, смотря по тому, совершены они или только задуманы; плотские — это те, которые совершены и которые можно, как и тело, рассмотреть, ощупать; духовный грех нельзя ни увидеть, ни взять его рукой. (9) Из этого явствует, что следует избегать и следует каяться не только в проступках совершённых, но и в тех, которые человек хотел совершить. Если люди по своему убожеству судят только по делам, ибо проникнуть в тайники воли им не по силам, то нельзя ставить ни во что ее преступления перед Богом. Бог всесилен во всем. (10) Ни один преступник не скроется от Него. Он знает все и неизменно произносит Свой приговор. Он не скрывает всеведения Своего и не отклоняется от путей Своих. (11) Не порождено ли действие волей? Отнесем некоторые поступки на счет случая, неизбежности или незнания; остальные совершены преступной волей. (12) И так как она вызвала действие, она особенно подлежит наказанию, ибо на ней главная вина, от которой не освобождает и неожиданное препятствие, помешавшее осуществить это действие. Она виновна сама перед собой, и нет ей извинения в несчастном случае, помешавшем действию: то, что она могла совершить, совершено.

(13) А в чем восполнение закона, как не в запрете, который наложил Господь на преступные желания? Он называет прелюбодеянием не только фактическое нарушение чужого брачного союза, но всякий взгляд, оскверненный желанием. (14) Великая опасность для души даже представлять себе запретное и напрасно желать его осуществления. Сила желания такова, что человек чувствует себя удовлетворенным, как при его реальном осуществлении, за это и будет наказан. (15) "Я желал, но ведь ничего не сделал" — это слова пустые. Ты должен был совершить то, чего хотел, или же не хотеть того, чего не совершил. Совесть твоя изобличает тебя. (16) Если ты очень хотел доброго, то жаждал бы его осуществить; если и не сделал зла, то не должен был и желать его. Куда ни обратись, ты все равно преступник: ты или хотел худого, или не сделал доброго.

За все преступления — плотские или духовные, которые ты совершил или только хотел совершить,— назначено Судьей наказание, но обещана и прощение кающимся: "Покайся, и Я спасу тебя" (2) И еще: "Я Бог живой, — говорит Господь, — Я хочу покаяния, а не смерти". Итак, покаяние есть жизнь, и оно предпочтительнее смерти. И ты, грешник, подобный мне (нет, ты менее грешен: я признаю, что мои преступления превысили твои), предайся покаянию, ухватись за него, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасительную доску. (3) Оно вынесет тебя из бездны греха и препроводит в гавань Божественного милосердия. Лови этот неожиданный счастливый случай, чтобы ты, будучи перед Богом каплей воды в сосуде, пылью на площади, глиняной посудиной, вдруг стал "вечнозеленым деревом, посаженным у воды и приносящим плоды в свое время": оно не увидит ни огня, ни топора. (4) Истина обретена: кайся же в грехах, кайся, что ты любил то, чего не любит Бог. А ведь и мы требуем от своих рабов, чтобы они отвращались от того, что нам самим противно. А почтительное повиновение возникает от сходства душевного.

(5) Блага покаяния многочисленны и разнообразны; перечислять их долго. Мы стеснены временем, и потому я внушаю только одно: хороша, превосходна заповедь Божия. (6) Я считаю дерзостью рассуждать о том, хороша ли заповедь Божия; мы должны приклонить к ней ухо наше не потому, что она хороша, а потому, что она дана Богом. Повиноваться же понуждает нас всемогущество Божие, власть Повелителя, а не польза услужающего. (7) Есть ли покаяние благо, или нет? Зачем возвращаешься вспять? Господь его предписывает. И не только предписывает — Он уговаривает, обещает в награду спасение. Он хочет, чтобы Ему поверили и потому клятвенно подтверждает слова Свои: "Я живу".

(8) Как мы счастливы: ради нас приносит Бог клятву! И как несчастны, если не верим клятве Господней! На чем Господь так настаивает, подтверждая Свое требование торжественной клятвой, как делают и люди, то должны мы со всей серьезностью усвоить и хранить. Веря слову Божественной благодати, будем усердны в ее преумножении и возрастании.

Вот что я скажу: покаяние по милости Божией нам явлено и назначено; оно возвращает нам благодать Господню; мы поняли Его значение, мы покаялись, и не следует уничтожать его действенность новыми проступками. (2) Не оправдывайся, ссылаясь на свое невежество: ты познал Господа, ты принял Его заповеди, наконец, ты покаялся в своих преступлениях— и вот опять те же преступления. (3) От упрека в невежестве ты себя спас, а в упрямстве увяз. Если ты каялся в своих преступлениях потому, что начал бояться Бога, то почему ты предпочел лишить всякого значения то, что делал страха ради, как не потому, что перестал бояться? (4) А страх этот уничтожило не что иное, как упрямство. Все, кто не знает Бога, подлежат наказанию: Бог явен всем, Его нельзя не знать, Он открывается в красоте небесных явлений. Насколько же опаснее, познав Его, Его презирать! (5) А Его, конечно, презирает человек, который, получив от Него познание добра и зла, понимая, чего следует избегать, опять творит зло, упрямо не повинуется своему разуму, от Бога данному: он пренебрегает Дарителем, отвергая Его дар; отказывается от благодеяния, не почитая Благодетеля. (6) Будет ли он угоден Тому, Чей дар ему не угоден? Он не только туп и упрям — он неблагодарен.

(7) И вот еще немалый грех перед Господом: человек, отказывающийся от покаяния (от него отказался и соперничающий с Богом диавол: оно подчинило бы его Богу), своим возвращением ко злу возвышает павшего диавола и делает себя предметом его ликованья; диавол, враг Господень, радуется вновь полученной добыче. (8) (Страшно вымолвить, но ради наставления надо сказать) не значит ли это предпочесть диавола Богу? Узнав обоих, человек, по-видимому, сравнил их и, подумав, счел лучшим того, под чью власть предпочел вновь отдаться. (9) Он решил, раскаявшись в своих преступлениях, примириться с Богом, но он примирится с диаволом иным покаянием и станет столь же враждебен Богу, сколь угоден Его сопернику.

(10) Некоторые говорят: достаточно, если мы чтим Бога сердцем и душой; в наших поступках можно этого почтения не соблюдать. Можно, значит, грешить, сохраняя и страх и веру, например, нарушать брак и сохранять целомудрие; сохранять сыновнее почтение и подливать отцу яд. (11) Эти люди, следовательно, будут низвергнуты в геенну, не утратив прощения, как грешили они, не утратив страха. Вот первое доказательство превратности их мыслей: совершают преступления потому, что боятся; они, пожалуй, не совершили бы их, если бы не боялись! (12) Итак, кто не хочет оскорблять Бога, пусть вовсе Его не боится: страх ведь покровитель обидам. Эти мысли посеяны лицемерами; у них с диаволом дружба неразрывная, и покаяние их никогда не бывает настоящим.

Всё то, что я старался, при убожестве своем, изложить о необходимости покаяния, однажды принесенного, но всегда сохраняемого, обращено ко всем, предавшимся Богу и желающим заслужить спасение, но, главным образом, к новообращенным, которые только начали питать свой слух словом Божиим и, словно крохотные, еще слепые детёныши, ползают неуверенно. Они отрекаются от прошлого, начинают свое покаяние, не зная, как завершить его. (2) Отказ от желаний побуждает их желать чего-нибудь из прошлого, подобно тому, как старые плоды, кислые и горькие, сохраняют в какой-то своей части приятный вкус. (3) Они откладывают покаяние и уклоняются от него по причине неверного и предвзятого убеждения в силе крещения. Уверенные в несомненном прощении своих грехов, они крадут у себя оставленное им время и вместо того, чтобы воздерживаться, продолжают грешить. (4) Как безрассудно не принести глубокого покаяния и рассчитывать на прощение своих преступлений! Это то же самое, что простереть руку за вещью, не справившись о ее цене; Господь же дает прощение именно за эту цену: Он предлагает купить безнаказанность, уплатив покаянием. (5) Если продавцы, получив условленные деньги, сначала рассматривают их: не поцарапаны ли монеты, не истерты ли они, не подделаны ли, то и мы верим, что Господь проверит наше покаяние, прежде чем дать за него такую плату — жизнь вечную.

(6) Отложим пока вопрос об искренности покаяния. Неужели, думаю, тогда мы чисты, когда объявлены невиновными? Ни под каким условием. Прощение ожидается нами, наказание видится впереди; мы еще не заслуживаем освобождения, мы должны его заслужить, пока Господь грозит, а не когда Он прощает. (7) Какой раб, получив свободу, в этом новом состоянии свободного человека упрекает себя в том, что крал и убегал от хозяина? Какой солдат, получив отставку, беспокоится о понесенных наказаниях? (8) Грешник должен оплакать себя прежде, чем получить прощение: ведь время покаяния — это опасное и страшное время. (9) Я не отрицаю, что Божие благодеяние, то есть прощение грехов, сберегается. для тех, кто собирается принять крещение, но чтобы получить его, надо потрудиться. Кто тебя (твоему покаянию ведь нельзя поверить) окропит хоть каплей какой-нибудь воды? (10) Ты можешь солгать и обмануть своими уверениями совершающего крещение, но Бог заботится о Своем сокровище и не позволит недостойным овладеть им. (11) Что Он сказал? "Нет ничего тайного, что не откроется". Каким бы мраком ты ни окутал свои поступки, Бог есть свет. Некоторые думают, что Богу необходимо выполнить Свои обещания даже недостойным: Его благотворительность они превращают в задолженность. (12) Если по необходимости прощает Он нам рукописание смерти, то делает это неохотно. (13) Мало ли, однако, людей, которые падают после крещения? Разве многие не теряют полученное? Это вкравшиеся, мнимо покаявшиеся и строящие на песке дом, который рухнет.

(14) Никто да не льстит себя надеждой: он еще новичок, катехумен, ему еще можно грешить. Раз ты узнал Бога — бойся Его, раз узрел Его — почитай Его. (15) А зачем было и узнавать, если ты погряз в тех же грехах, которые совершал раньше по незнанию? Чем отличаешься ты от доброго раба Господня? Разве Христос для крещеных один, а для катехуменов другой? (16) Или надежда их и награда им иная, иной страх суда, иная необходимость покаяния? Баня водная есть печать веры; начало ей кладет и ее внушает искреннее покаяние. (17) Мы крещены не потому, что перестали грешить, а потому, что мы уже омыли сердце наше. Первое крещение для катехумена — это страх совершенный; правая вера и совесть, обращенная к покаянию, приведут к познанию Господа.

(18) Если мы перестаем грешить только после крещения, то облекаемся в невинность не по доброй воле, а по необходимости. А кто преуспел в добре: тот, кому не дозволено творить зла, или тот, кому зло противно? Тот, кому велено не совершать преступления или кому радостно их не совершать? (19) Мы можем не удерживать руки свои от воровства, если им не мешают крепкие запоры, можем не отвращать похотливых взглядов, если женщину никто не охраняет: оказывается, человек, предавший себя Богу, перестанет грешить, только связав себя крещением. (20) Не знаю, не больше ли огорчится такой человек запрету грешить после крещения, чем обрадуется избавлению от греха. Катехумены должны желать крещения, а не предвосхищать его. (21) Желающий крещения чтит его, предвосхищающий его обнаруживает гордость. Один почтителен, другой дерзок; один старателен, другой небрежен; один стремится заслужить, другой всё присваивает себе как нечто должное; один получает, другой захватывает.

(22) Кто, по-твоему, достойнее, как не тот, кто больше исправился? А кто больше исправился, как не тот, кто больше боялся и потому искренне покаялся? Он боится греха и награды не по заслугам. (23) Предвосхищающий, будучи уверен в получении того, что он считает своим, беззаботен и не может бояться; он не покаялся по-настоящему, ибо лишен того, что подвигает каяться,— страха. (24) Предвосхищение — вид непочтительности: оно надмевает просителя и презирает дающего. Порой оно обманывает: предвосхищающий рассчитывает на то, что еще не получено, а это всегда оскорбляет дающего.

Христе Господи, да будет дано рабам Твоим настолько ознакомиться с учением и покаянием, чтобы понять, что и катехуменам не подобает грешить; если это не понято, то, значит, ничего о покаянии они не знают, ничего от него не получат. (2) Мне неприятно говорить о последней надежде: как бы не показалось, что я открываю простор для греха. (3) Да не будет такого толкования: путь к преступлению открыт, ибо открыт путь к покаянию, и Бог по преизбытку милосердия милостив к людской порочности. (4) Да не становится человек хуже в расчете: сколько раз он согрешит, столько раз будет и прощен. Безнаказанности будет конец, и мы не избежим гнева Божия. Остались мы однажды ненаказанными; если и вторично останемся, то окажемся в положении опасном. (5) Большинство людей, потерпевших кораблекрушение, отказываются пускаться в плавание и, помня прошлую опасность, благодарят Бога за спасение. Хвалю их страх, люблю их скромность: они не хотят вторично испытывать Божественное милосердие: они боятся, как бы не показалось, что они попирают полученное ими, и с разумной осторожностью избегают вновь пережить то, чего бояться однажды научились. (6) Сдерживать безрассудную отвагу — признак страха. А страх у человека свидетельствует о том, что он чтит Бога.

(7) Неутомимый враг никогда не отдыхает от своих хитростей. И он особенно свирепеет, поняв, что человек совершенно свободен: он особенно воспламеняется, когда сила его ослаблена. (8) Он, конечно, скорбит и стенает: грешнику обещано прощение, столько его трудов — погубить человека разрушено, столько пунктов, по которым он осудил человека, стерто. Он скорбит, что его самого и его ангелов будет судить раб Христов, тот самый грешник. (9) Он следит за ним, нападает на него, осаждает: не поразит ли глаза плотским желанием, не опутает ли душу мирскими соблазнами, не погубит ли веру страхом перед земной властью, не заставит ли ложными учениями свернуть с истинного пути; у него хватает и соблазнов, и искушений. (10) Бог предвидел эти ядовитые уловки, и хотя дверь прощения закрыта и засов крещения задвинут, еще открыто одно убежище. Он поместил в преддверии вторичное покаяние; оно и откроет дверь стучащимся, но откроет только раз, потому что открывает вторично и больше открывать не будет: ведь в прошлый раз оно оказалось тщетным. (11) Не достаточно ли и однажды? Ты имеешь то, чего не заслужил, ибо ты потерял полученное. И если Господня снисходительность возвращает тебе то, что ты потерял, будь благодарен за это вторичное, еще большее благодеяние. (12) Возвратить это больше, чем дать, потому что потерявший несчастнее, чем вовсе не получивший. Не следует, однако, падать духом и отчаиваться потому, что необходимо принести покаяние во второй раз. (13) Досадно, конечно, что согрешил, а что вторично следует каяться, на это досадовать нечего: при повторной болезни требуется повторное лечение. (14) Ты угоден Господу, если не отказываешься от того, что Господь тебе предлагает. Ты обидел Его, но еще можешь с Ним примириться. Ты знаешь, Кому ты можешь принести удовлетворение и Кто желает этого удовлетворения.

Если ты в этом сомневаешься, прочитай, что говорит Дух Церквам. Он укоряет ефесян, оставивших прежнюю любовь, обличает фиатирцев в развращении и вкушении идоложертвенного, обвиняет сердийцев в том, что дела их несовершенны, порицает пергамцев, учащих неправо, укоряет лаодикийцев, полагающихся на богатство, и всех с угрозами увещевает покаяться. (2) Он не угрожал бы не покаявшемуся, если бы не прощал кающегося. Можно было бы сомневаться, если бы Он не обнаружил в других местах всё изобилие Своего милосердия. Не сказал ли Он: "Упавший встанет, отвернувшийся от Меня обратится ко Мне"? Он есть Тот, Кто "больше хочет милости, нежели жертвы". Кающемуся радуются небеса и все ангелы небесные. (3) Ободрись, грешник! Ты видишь, где радуются твоему возвращению. (4) О чем говорят нам притчи Господни? Женщина потеряла драхму; она ищет ее, находит и созывает своих подруг порадоваться вместе с ней: разве не о грешнике обратившемся идет речь? (5) Заблудилась у пастуха одна овца, но она дороже ему целого стада; ее одну идет он искать, о ней одной тоскует и, найдя, так радуется, что приносит на своих плечах: она ведь измучилась, скитаясь. (6) А кто же этот кроткий отец, который зовет к себе блудного сына, с любовью принимает его, нищего и кающегося, закалывает жирного теленка, отмечает пиром радость свою? (7) Еще бы! Он нашел сына, которого потерял; еще дороже стал ему тот, кто вернулся. Кого же надо подразумевать под этим отцом? Конечно, Бога, ибо нет такого отца, нет другого, столь преисполненного любви. (8) И хотя ты расточил полученное от Него, хотя возвращаешься нагим, Он тебя, сына Своего, примет и больше обрадуется твоему возвращению, чем трезвой жизни другого, если ты искренне покаешься, если сравнишь свое голоданье с сытостью, в которой живут наемники твоего Отца, если бросишь грязных свиней, если вернешься к Отцу, хотя и обиженному тобой, и скажешь: "Отец, согрешил я и не достоин называться сыном Твоим". (9) Исповедание грехов настолько же облегчает, насколько отрицание их отягощает. Исповедание отчасти уже удовлетворяет Бога, отрицание грехов свидетельствует о нераскаянности грешника.

Это второе, последнее покаяние приносят на определенном месте, не про себя только, а сопровождая его некоторыми действиями. (2) Оно называется обычно греческим словом exomologesis; мы исповедуем Господу свои грехи не потому, что Он их не знает, но поскольку наше исповедание удовлетворяет Его, исповедание родит покаяние, и покаяние умилостивляет Господа. (3) Exomologesis предписывает человеку сокрушение и жизнь, вызывающую сострадание: (4) он должен лежать в рубище и пепле, лишить тело обычной чистоты, погрузить свою душу в скорбь, сурово осудить себя за прежние грехи, вкушать простой хлеб и воду — и не ради чревоугодия, а только для поддержания жизни, приправлять молитвы постом, стенанием, слезами, днем и ночью взывать к Господу Богу своему, повергаться к стопам священников, преклонять колени перед людьми, угодившими Богу, умолять всех братьев быть за него ходатаями. (5) Все это нужно, чтобы убедить в необходимости покаяния: человек должен чтить Господа, боясь опасности; громогласно признаваясь в своей греховности, он смягчает Господа; временные страдания не заменят вечных мучений, но облегчат их. (6) Признание в своих грехах, повергая человека на землю, поднимает его; покрывая грязью, делает гораздо чище, обвиняя, извиняет, осуждая, оправдывает. И поскольку ты не жалеешь себя, постольку, поверь мне, Господь пожалеет тебя.

Многие, однако (знаю это заранее), уклоняются от этого публичного признания или откладывают его со дня на день: стыдиться они стыдятся, а о своем спасении они не думают; так люди, у которых поражены тайные органы, не признаются врачу и гибнут со своей стыдливостью. (2) Невыносимо стыдно удовлетворить оскорбленного Господа, принять спасение, которое ты, расточитель, отверг. Ты стыдлив и поэтому грешишь, горделиво закинув голову, и тебе неловко, прося о помиловании, опускать ее. (3) Нет места стыду, если потеря его мне на пользу, если он как бы сам уговаривает человека: "Брось меня; лучше тебе будет, если я исчезну". (4) Тяжко, конечно, оказаться среди людей, издевающихся над тобой и тебя осмеивающих, среди людей, где вследствие падения одного другие возвышаются, где топчут упавшего. (5) Но среди братьев, слуг Одного Господина, у которых все общее: надежда, страх, радость, скорбь, страдание (у них единая душа от общего их Господа и Отца), почему ты отделяешь себя от них? Почему их, падавших, как и ты, ты избегаешь, словно они рукоплещут твоему падению? Тело не может быть здоровым, если страдает один из его членов; оно всё, конечно, страдает и стремится выздороветь. (6) Там, где есть один-два верных, есть и Церковь, а Церковь — это Христос. Когда ты обнимаешь колени братьев, ты обнимаешь Христа. И когда они проливают над тобой слезы, страдает Христос, умоляет Отца Христос. Легко добивается Сын того, о чем просит Отца.

(7) Ты, верно, много выигрываешь в глазах людей, скрывая свои грехи? Но неужели то, что мы утаим от людей, будет скрыто и от Бога? (8) Неужели можно сравнивать людское уважение и суд Божий? Лучше ли быть втайне осужденным, чем открыто оправданным? Худо с такими мыслями исповедоваться вслух. (9) Страдая, выздоравливают; где каются, там уже одолели зло: покаяние спасительно. Человек страдает, когда его режут, прижигают, посыпают едким порошком; но мучительное лечение оправдано выздоровлением: страдание вознаградит принесенная им польза.

Кроме стыда — люди его особенно боятся,— им страшны еще испытываемые неудобства: нужно быть неумытым, грязно одетым, не испытывать никакой радости, находиться в грубом рубище, в мерзком пепле, осунувшись от поста. (2) Может быть, следовало бы умолять Господа о прощении грехов в одеждах из тирского пурпура? Если так, вот тебе заколка для украшения волос, порошок для чистки зубов, железные или бронзовые ножницы для обрезывания ногтей, краска для подкраски щек и губ. (3) Поищи баню поизысканнее, умножь свои расходы для отдыха на берегу моря или в парке, разыщи до предела откормленную птицу, старое процеженное вино. А если кто тебя спросит, почему ты так роскошествуешь, отвечай: "Я грешен перед Богом, мне грозит вечная гибель, и поэтому я, в тревоге, изнуряю и мучаю себя, чтобы умилостивить Бога, Которого я оскорбил своими грехами".

(4) А те, кто ищет магистратур и заискивает перед избирателями, не стыдятся и не затрудняются болезнями тела и души, и не только болезнями, но всяческими оскорблениями, лишь бы добиться своего. (5) В какой нарочито жалкой одежде они не ходят, в каких атриях не толпятся со своими ранними поздравлениями! При встрече с любым важным лицом они словно становятся меньше ростом; их не бывает ни на одном большом обеде, ни на одном пиршестве; они лишают себя свободы и радости. (6)И все это ради мимолетной радости, которая длится лишь один год. И мы усомнимся перенести то, что терпят добивающиеся секир и связок прутьев, когда дело идет о вечности, и сразу не откажемся ради Бога, Которого оскорбили, от привычной пищи и одежды, когда язычники, никого не обидевшие, всё это на себя налагают. Вот о таких людях и говорит Писание: "Горе тем, которые беззакония свои словно нанизывают на длинный канат".

Если ты отказываешься от публичного исповедания грехов, представь в сердце своем геенну, огонь которой этим исповеданием потушен; представь себе тяжесть наказания и не усомнись принять лекарство. (2) Можем ли мы вообразить обилие вечного огня, если маленький вулкан выбрасывает огня достаточно, чтобы ближайшие города или вовсе уничтожить, или грозить им гибелью со дня на день? (3) Огромные горы расщепляются действием огня, находящегося внутри их; и вот нам доказательство того, что мучениям конца не будет: горы, испещренные глубокими трещинами, не рушатся. (4) Разве эти истерзанные горные недра не говорят каждому о суде, который нас ждет? Кто не признает эти искры: извержениями, словно забавами, какого-то огромного неведомого очага? (5) Ты знаешь, что Бог даровал тебе средства избавления от геенны: во-первых, крещение, а во-вторых, публичное покаяние в грехах. Почему же ты не беспокоишься о своем спасении? Почему не принимаешь лекарство, которое — ты знаешь — поможет тебе? (6) Бессловесные неразумные животные применяют, когда нужно, целебные средства, данные им по воле Божией. Олень, в которого попала стрела, знает, что ему нужно поесть бадьяну, чтобы устранить из раны железо и обрести прежнюю быстроту. Ласточка, если она случайно ослепила птенцов, возвращает им зрение "ласточкиной травой". (7) А грешник, зная, что публичным покаянием в своих грехах он вернет себе милость Божию, не хочет такого покаяния, а ведь оно вернуло царство царю Вавилонскому. Долго возносил он ко Господу как жертву свое покаяние, семь лет ходил весь в грязи, не подстригал ногтей, и они стали похожи на орлиные когти, а неухоженные волосы напоминали взъерошенную львиную гриву. Тяжко ему приходилось! Но от кого народ в ужасе бежал, того Господь милостиво принял. (8) И наоборот: царь египетский притеснял народ Божий, и без того угнетенный, начал войну с ним и, не вразумленный столькими казнями, погиб в волнах, расступившихся перед народом Божиим и сомкнувшихся над преследователями. А случилось это потому, что он отверг покаяние, выраженное в публичном исповедании грехов.

(9) Зачем, однако, я говорю об этих двух как бы досках человеческого спасения? Зачем больше забочусь о своем слове, чем о своих обязанностях? Я грешник, запятнанный всеми пороками; я и родился только для того, чтобы каяться, и трудно мне молчать о нем; ведь и Адам, родоначальник рода человеческого, первый оскорбивший Бога, не молчит о покаянии, ибо оно вернуло его в рай.

Послесловие

Трактат "О покаянии" принадлежит к самым умеренным, можно сказать, кротким работам Тертуллиана: ни яростных нападок на грешный мир, ни жестоких упреков Церкви, которая не в меру милостива.

Установить точную дату этого трактата невозможно; ясно одно: он был написан раньше, чем Тертуллиан присоединился к монтанистам. Трактат обращен, главным образом, к оглашенным, еще не знакомым с тем, что требует христианская жизнь. Большое значение Тертуллиан придает исповеданию грехов не только в глубине души, но и перед людьми; он называет его греческим словом exomologesis. Подробно и красочно описывает он, как ведет себя грешник; психологию этой публичной исповеди мы узнаем от него.

Новый перевод с изд. П. Лабриолля: Terrtullien. De paenitentia. Paris, 1906.— Textes et documents pour 1'etude historique du christianisme.

Источник текста: "БОГОСЛОВСКИЕ ТРУДЫ", сборник двадцать шестой, - М., 1985

Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter

НАВЕРХ