Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЕпископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Том 4
Больше полторы тысячи лет тому назад св. Ефрем Сирин1 сказал: «Юность одно имеет в виду, а именно, что Бог по всемогуществу Своему все может сделать; но не знает, что во всем действует Бог премудро, хотя все для Него возможно, однако творит одно то, чему нужно совершиться».
Но и до сих пор слова эти сохранили свою силу. И хорошо святой сказал: «Юность одно имеет в виду...» Действительно, только юному, если не детскому даже, возрасту (главным образом в духовном смысле) свойственно говорить: «Вот молился я, но Бог не слышит и не исполняет прошения. Либо Бога нет, либо Он не всемогущ» и прочие «безумные глаголы»2. Неправильно здесь уже то, что смешивают два разных понятия в одно: у таких молельщиков «Бог не слышит» и «Бог не исполняет» — одно и то же. Но это вещи совершенно различные. Бог может слышать и не исполнять наших прошений и может не слышать и исполнять — попускать их. И отпустих я по начинанием сердец их, пойдут в начинаниих своих, как говорит Сам Бог в последнем случае (Пс. 80, 13). Например, человек, перед тем как совершить заведомо худое дело, молится Богу, чтобы Он помог ему совершить его как можно успешнее; конечно, Бог не слышит, то есть не благословляет, не помогает такому человеку, но, бывает, и не препятствует ему. Выводить отсюда последнему в случае видимой удачи в деле, что Бог ему помог, «услыхал», было бы по меньшей мере странно. Но если бы после долгих и усиленных молитв с нашей стороны мы и не получили бы просимого, то и тогда нельзя было бы обвинять Бога в том, что Он не слышит. Ибо Господь все делает к пользе нашей, и если мы не получили чего-нибудь, то, несомненно, как говорит св. Иоанн Лествичник3, по какой-либо из следующих трех, или даже больше, причин: «или потому что прежде времени просим; или потому, что просим не по достоинству и по тщеславию; или потому что, получивши просимое, возгордились бы или впали бы в нерадение».
Но кроме богохульства и обвинения Бога в нежелании нас слышать и помогать нам, еще великая погибель таится в вышеприведенных словах двойственных юному возрасту. Собственно говоря, она-то и является источником этого богохульства. Это — гордость, нежелание обвинять во всем себя и устремление во всем упрекать Бога. Ведь как бы естественно надо поступить, когда не получишь того, о чем просил Бога? — Смириться. Надо бы разглядеть и с сокрушенным сердцем рассмотреть, действительно ли мы стоим того, чтобы Господь нас слушал. И если мы стоим на правом пути, то сердце непременно нам скажет, что мы — грешники, потому Бог нас и не слушает, но аще кто богочтец есть и волю Его творит, того послушает (Ин. 9, 31). О, окаянное это наше устроение, которое мы в себе создали сами и которое постоянно и во всем подущает нас обвинять других, а не себя!..
Характерно, хотя и бесстыдно-кощунственно, не по-пророчески, «отрыгнул» (Пс. 44, 2) пред всеми подобное настроение поэт:
Опять сияние в лампаде,
Но не могу склонить колен.
Ликует Бог в надзвездном граде,
А мой удел — унылый плен.
С иконы темной безучастно
Глаза суровые глядят.
Открыт молитвенник напрасно:
Молитвы древние молчат, —
И пожелтелые страницы,
Заветы строгие храня,
Как безнадежные гробницы,
Уже не смотрят на меня.
Федор Сологуб* (* См.: Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1975. — Прим. составителя.)
Тут сплошь обвинение посторонних, всех и вся, но только не самого себя. Поэт в своих требованиях доходит до того, что желает (очевидно, вдохновленный мелодиями граммофона и прочих хитроумных аппаратов, изобретенных культурой XX века), чтобы молитвы сами собой говорили, а произносить их молящемуся — устарелое дело... Но если бы понимать эти слова о «молчании» молитв и в иносказательном смысле, все равно они не оживут и не «заговорят» до тех пор, пока мы их со смиренным чувством не проговорим раз с тысячу, а значит без числа4. Великий труд — молитва, и многого она требует от человека. А удовлетворял ли сам поэт этим требованиям, когда писал эти свои строки?..
Но, кроме всего вышеуказанного, из-за чего наши прошения могут остаться без ответа, есть еще целый ряд причин, по которым молитва наша стелется по земле, а не взлетает на небо. Причины эти находятся в нас самих и зависят только от нас, а не от Бога. «...Господь хотел бы, чтобы все человеки в одно мгновение сделались бесстрастными», — говорит досточудный светильник рассуждения св. Иоанн Лествичник5 (ср.: Мф. 18, 14; 23, 37; Иез. 33, 11; Иер. 8, 5 и друг.). Но что же делать, если люди-то этого не хотят?.. Когда душа человеческая, подобно блуднице у пророка Осии, в ответ на призыв Бога к покаянию говорит: «Пойду за любовниками моими, которые дают мне хлеб и воду, шерсть и лен, елей и напитки» (Ос. 2, 5).
Обстоятельства, препятствующие молитвенному деланию или, наоборот, развивающие его в нас, можно разделить на два разряда: одни относятся всецело к внутреннему устроению человека, другие касаются существа самого молитвенного подвига. И внутри себя каждый разряд делится на две части: одна выражает внешнюю сторону дела, а другая — внутреннюю.
I. Что в самом человеке способствует и что мешает развитию настоящей молитвы?
Телесные добродетели и пороки
1. Уединение, молчание, безмолвие. Вместо всяких рассуждений, здесь полезнее будет выписать несколько мыслей из святых отцов, великих делателей в молитвенном подвиге. Те плоды, которые они стяжали и слышание о которых совершенно невыносимо для человеческого уха в наше время, обусловлены исполнением в точности нижеуказанных правил (во всем этом параграфе). Поэтому не будем обращать внимания на хулителей, которые говорят, что невозможно тому быть, о чем пишется в житиях святых, ибо они так говорят, желая оправдать свои собственные лень и нерадение. Мы же прислушаемся к словесам святых, чтобы нам, если не начать уже исполнять их, то, по крайней мере, сокрушиться душою от них и укорить себя за смрадную жизнь.
Вот, например, златые словеса св. Исаака Сириянина6 как некие первоначальные ступени небошественной лествицы. Взошедший по ним на небо да поможет и нам хотя несколько приподняться от земли. Но не забудем, что это только начало трудного пути!..
«Уста молчаливые истолковывают тайны Божии, а скорый на слова удаляется от Создателя своего...
Сколько человек удаляется от собеседования с людьми, столько же удостаивается дерзновенным умом своим беседования с Богом, и в какой мере отсекает от себя утешение мира сего, в такой удостаивается радости Божией о Святом Духе. И как гибнут рыбы от недостатка воды, так умные7 движения, возникающие от Бога, исчезают в сердце инока, который часто обращается и проводит время с мирскими людьми...
В какой мере язык воздерживается от многоглаголания, в такой озаряется ум к различению помышлений; а многоглаголанием приводится в замешательство и самый рассудительный ум...
Ничто так не охлаждает огня, вдыхаемого в сердце инока (конечно, и всякого спасающегося. — Еп. Варнава) Святым Духом к освящению души, как обращение с людьми, многоглаголание и всякая беседа». (Кроме разговоров на душеспасительные темы с людьми духовными. Такие беседы, сильнее всякой добродетели, возбуждают нашу душу к подвигам и заботе об очищении от страстей. Но тут не нужно забывать, что таких людей очень мало, а что касается наших единомысленных друзей, то они, подобно нам, сами еще нуждаются в уврачевании8.)
Приложу еще несколько заповедей и советов другого великого созерцателя таинств священной молитвы, св. Иоанна Лествичника9:
«Познавший благоухание огня, сходящего свыше10, бегает многолюдных собраний, как пчела — дыма. Ибо как дым отгоняет пчелу, так и сему нетерпимо многолюдство».
«Вкусивший молитвы часто произношением одного слова оскверняет ум и, ставши потом на молитву, не находит вожделеваемого, что находил прежде».
«Ежели не всегда можно пребывать в уединении и молчании, живя в монастыре и занимаясь возложенными от настоятеля послушаниями [пусть, не смущаясь, применят это к себе и телефонная барышня с приказчицей модного магазина], — говорит преп. Серафим Саровский11, — то хотя некоторое время, оставшееся от послушания, должно посвящать на уединение и молчание, и за сие малое не оставит Господь Бог ниспослать благодатную свою милость».
Ко всему предыдущему очень важное замечание. Когда святые отцы говорят о молчании, то имеют в виду так называемое «молчание в разуме»12 — молчание наших помыслов и недозволение нам заниматься мирскими делами. Но если мы язык свяжем, а умом будем скитаться («строить воздушные замки», мечтать или излишне заботиться о повседневных делах), то не только это не будет называться молчанием и не принесет нам никакой пользы, но даже вред нам будет от такого молчания, и мы понесем осуждение за лицемерие. Впрочем, и этого мало сказать. Настоящий христианин должен воздерживаться от помыслов не только худых, но и добрых и полезных13 по видимости, ибо до тех пор пока он не пришел в бесстрастие и совершенство, он не может поручиться, что последние не подсказаны диаволом. (В большинстве случаев это так и бывает.) Посему выше и безопаснее Иисусовой молитвы, произносимой с сокрушением и сердечным вниманием, ничего нет.
Связано также молчание и с послушанием. Иной проговорит целый день (миссионер, проповедник, духовник, старец, преподаватель в школе), и это ему вменяется в молчание — при условии, если говорит на пользу, а не на разорение слышащих (2 Тим. 2, 14; 2 Кор. 10, 8), а иной (послушник, особенно когда вмешивается в разговор старших и противоречит своему духовному отцу; безмолвник и вообще всякий, кто лезет не в свое дело) скажет одно лишь слово, и оно ему вменится, все равно как продолжительная болтовня14.
Выражение же «вменяется» я употребляю здесь не в значении обвинения такого человека за гробом, но в смысле наказания еще на земле, что сказывается тотчас же расстройством налаженного духовного чина (как это мы только что видели в последней цитате из Иоанна Лествичника).
2. Посильный пост и воздержание. Ум наш святые отцы хорошо сравнивают с легким пером или пухом. Если последний не отсыреет и не намокнет, то при самом слабом дуновении ветерка уже летит в высоту, взвивается кверху; а если попадет в воду или будет отягчен какою-либо другой жидкостью, то уже теряет свое прежнее воздушное качество и, будучи брошен на воздух, вместо того чтобы лететь, никнет к земле и падает книзу.
«Так и ум наш, если будет свободен от бремени приражающих к нему пороков [главным образом чревоугодия, блуда, сребролюбия]... то, облегчаемый силою природной чистоты своей, при самом тихом веянии духовного размышления, возвышается к превыспреннему и, оставляя все дольнее и земное, переносится к небесному и невидимому»15. Поэтому-то Господь и заповедует нам: Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими... (Лк. 21, 34.)
3. Чтение Свящ. Писания. Это одно из довольно важных условий для стяжания молитвенного духа. Чтение Писаний, говорит св. Исаак Сирин16, есть «источник чистой молитвы». К сожалению, оно у нас совершенно забыто. Если Библия и читается, то только у сектантов, да с тою целью, чтобы найти в ней противоречия. Внушают же демоны это человеку затем, чтобы тот не получил великой пользы от чтения Свящ. Писания. Ибо оно укрепляет ум, служит орошением молитве, подает свет разумению, удерживает помыслы от рассеяния, не дает им кружиться, непрестанно посевает в душе памятование о Боге, указует святые пути, сообщает разуму тонкость и мудрость.
Вот почему преп. Серафим Саровский17 в числе прочих и такое дал еще наставление одному новоначальному иноку:
«Если находишься в келье, не имея рукоделия, всячески прилежи чтению, а наипаче Псалтири. Старайся каждую статью прочитывать многократно, дабы содержать все в разуме».
Вот почему Псалтирь и Евангелие даже по мертвым читают, ибо и им это чтение помогает18. Но и за живых хорошо читать.
Духовные добродетели и страсти
4. Вера. Без веры же невозможно угодити Богу, — говорит апостол, — веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающым Его мздовоздатель бывает (Евр. И, 6). «Вера воскриляет молитву, и без веры молитва не может возлететь на небо... Верующий не тот, кто думает, что Богу все возможно, но кто верует, что получит от Него все, чего просит. Вера получает и то, на что не смеет надеяться, как показал это пример благоразумного разбойника на кресте. Матерь веры есть труд и правое сердце; ибо последнее делает ее несомненною, а первый созидает ее»19.
5. Послушание. Это величайшее пособие к молитве, но не у всех оно в руках, ибо и в нынешних монастырях его не скоро сыщешь, и в лучшем случае там пробавляются внешним исполнением приказаний, а об откровении помыслов и понятия не имеют. Если же и открываются помыслы, то с самооправданием и нечисто, и получается, что послушник приходит только докладывать к старцу, как он в том-то и в том-то распорядился, а не обвинять себя в грехах.
Как же спасающемуся в миру использовать это средство? Есть ли возможность у человека получить тот же результат (или, по крайней мере, приближающийся к нему) от какого-либо иного делания, которое вполне бы могло заменить послушание монастырское и исповедание помыслов духовному отцу и которое было бы вне пределов досягаемости и гонений со стороны мира? — Есть. Конечно, вышеуказанные два делания ничто в свете заменить не может, но все же есть нечто, что при вспомоществовании благодати Божией, немощная врачующей и оскудевающая восполняющей, как читается в молитве над хиротонисуемым в какой-либо священный сан, может способствовать духовному росту человека очень сильно. Что же нужно делать? Завести монастырскую обстановку дома; родителей в том, в чем они не заставляют нас идти против Христа20, слушаться беспрекословно, как игуменов и игумений, а к братьям и сестрам относиться как к братьям и сестрам во Христе. Это первое и самое малое, незначительное. А главное заключается в том, чтобы контролировать с утра до вечера свои помыслы. И если мы увидим, что грешная мысль пришла или только еще подкрадывается, сейчас же дверь на запор, и ну вопить к Богу: «Господи, помози, Господи, защити», а уж взошла уже и осквернила, начадила в клети души нашей, то — просить прощенья, молясь, как учит преп. Серафим Саровский21 в подобном случае, так: «Согреших, Господи, словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы. Прости мя...» Тысячу раз на день согрешишь, тысячу раз кайся. И не давать ни своему помыслу скитаться, ни глазам заглядываться, ни рукам ни к чему любопытному касаться, ни каким чувствам распускаться. Внушает нам помысл на улице посмотреть на что-либо — воздохнем в ответ к Богу: «Отврати очи мои, еже не видети суеты...» (Пс. 118, 37) или: «Давид говорит: не предлагах пред очима моима вещь законопреступную (Пс. 100, 3), будем и мы, душа моя, подражать ему». И так во всех прочих случаях — на каждое представляющееся искушение станем противопоставлять помыслу текст из Свящ. Писания (на то и требуется изучать и часто читать его) или из святых отцов.
Таким образом, хотя мы и заменим живые заповеди духовного отца вычитанными евангельскими и святоотеческими, но если мы нелицемерно и не жалеючи себя будем отсекать пред ними свою волю и так, как будто бы видели воочию пред собою Господа или же Серафима Саровского, Иоанна Лествичника и других <святых подвижников>, то результат будет добрый. Не далече будем от Царствия Божия (Мк. 12, 34). Исповедание же помыслов заменим как можно более частою исповедью, хотя бы и без причащения Святых Тайн. Непременно соединять то и другое необязательно, и необходимо только для тех, кого насильно приходится загонять в церковь и к св. таинству. Для подвизающегося же хорошо будет еженедельно исповедоваться и ежемесячно причащаться.
И вот, если после таким образом проведенного дня станем на молитву, то вскоре овладеем своим умом и прольем потоки слез. Душа же наша исполнится света и радости22.
6. Безгневие и кротость. Добродетели эти есть благородный отпрыск нелицемерного и непорочного послушания. Итак, по порядку предложится слово и об этом.
Что же такое безгневие?
«Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца; средина — молчание помыслов при тонком смущении души; а конец — непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров»23, при всех злословиях, оскорблениях, оплеваниях, гонениях. Всякий может проэкзаменовать себя, чтобы узнать, в каком классе спасающихся он находится, или, может быть, он не знает еще и азбуки, хотя по внешнему учению окончил университет или даже славным ученым считается.
Итак, полное безгневие есть тишина и мир помыслов, хотя бы на человека обрушился весь мир. Если именно это состояние души является условием пребывания в человеке Святого Духа, ибо сказано: в мире место Его (Пс. 75, 3), то, следовательно, «ничто столько не препятствует пришествию в нас Духа Святого [а с ним вместе и неизглаголанной молитвы (Рим. 9, 26)], как гневливость»24.
Поэтому-то святые отцы так строго и наказывали всячески хранить себя от этой страсти, даже запрещали быть вблизи гневающихся.
«Если другие препираются при тебе, — говорит св. Исаак Сирин25, — замкни уши свои и беги оттуда, чтобы не услышать тебе выражений гневных и не умерла душа твоя, лишившись жизни. Сердце раздраженное не вмещает в себе тайн Божиих; а кроткий и смиренномудрый есть источник тайн нового века [Откр. 21, 1, 5]».
Зная такую силу безгневия и кротости, демон всячески старается осквернить молитву человека этой страстью. Он искушает его гневом до молитвы, старается подвигнуть на гнев во время самой молитвы и, наконец, уничтожает все ее плоды, заставляя человека возгораться гневом после нее. Так, придя после обедни домой, мы, не находя на столе готового самовара, поднимаем шум, не зная того, что бесам только того и надо было. Но попускает им действовать так против нас Бог, и св. Иоанн Лествичник раскрывает, почему так:
«От всякого отрока каждодневно учитель без упущения требует, чтобы он дал ответ во всем, чему научился от него, и от всякого ума Бог во всякой молитве требует, чтобы показал силу, которую получил от Него. Итак, должно внимать. Когда трезвенно помолишься, вскоре будешь борим на гнев; ибо враги наши обыкновенно так поступают»26.
Приведу еще пример из истории крепостного права, показывающий, как бесы стараются испортить человеку самую молитву. Наглядно рисует дело в своих записках современник.
«Марья Васильевна тоже была штука! — пишет этот сельский священник про одну помещицу. — И у себя в доме и в церкви она усердно и подолгу молилась на коленях. Стоит барыня дома на коленях, выкладывает кресты, закинет глаза под лоб и вдруг увидит, что какая-нибудь Малашка сделала что-нибудь не так, как хотелось бы барыне, например, стул поставила не так, нечисто смела и т. п., что-нибудь в этом роде. Стоит барыня на коленях, занесет руку ко лбу и вдруг вскочит:
— Малашка, что ты делаешь?
И... бац, бац по лицу и — опять на колена: Господи! Соблазнила меня эта... помилуй меня!"
Или стоит на коленях барыня и молится, а в это время горничная убирает ее комнату. Сердечные излияния барыня всегда выражала вслух:
— Господи! Прости мне, я вчера осудила!.. А ты, Варька, ныне молилась?
— Молилась, сударыня.
— Уж я думаю, что молилась! Чай, молилась, а сама на Федьку глаза пялила. Господи, не оставь детей моих, спаси и их!..»27
Тут гнев, все его исчадия, тщеславие и все что угодно. Но «если облечешься в совершенную кротость и безгневие, — говорит святой Иоанн Лествичник ко всякому желающему избавиться от толпы нелепых помыслов на молитве, — то немного будешь трудиться, чтобы освободить ум твой от пленения»28.
7. Милосердие. Терпеть напраслину, не воздавая злом за зло, — это одно дело, добродетель пассивная, а благотворить врагам и ненавидящим нас (Мф. 5, 44) — это совершенно другое, ни с чем не сравнимое, короче говоря, сверхъестественное дело, добродетель активная, деятельная. Насколько же превосходнее ее участие в молитвенном деле в сравнении с предыдущей добродетелью! Творя ее, человек является подражателем Самого Бога (Мф. 5, 45).
Отсюда прямой вывод — значит, враги должны нападать на нас за нее сильнее. И с другой стороны — осквернить молитву противоположной страстью, жестокостью и злопамятностью, демонам должно быть всего милее. «Милость» же у бесов проявляется в самых чудовищных внушениях, и тот, кто их слушает, делает невероятные по жестокости вещи. И притом, чтобы сделать человека более ответственным за грех, враги стараются все время его поддерживать во внешнем подвиге. Таким образом получается такой тип, каким был Иоанн IV (Грозный), соединявший аскетические подвиги и всенощную молитву со страшной жестокостью вплоть до кровожадности.
Вместо примеров из жизни Иоанна Грозного, всем известных, я, в целях большей наглядности своей мысли, выпишу несколько строк из характеристики (по старым цензурным условиям изданной за границей) еще одного типа времен крепостного права.
«Он (помещик) был набожен, — сообщает современник29, — не пропускал ни обеден, ни заутрень, не пил чая до обедни и строго соблюдал все посты; а между тем (как будто удивляется очевидец, явно не понимая духовной сути дела, — еп. Варнава) обычное его занятие между заутренею и обеднею по праздникам было следующее. Отправляясь к заутрени, он говорил: Приготовить", т. е. собрать в контору людей, назначенных быть сеченными, и припасти розги. После заутрени он приходил в контору и начиналось сечение. Когда истощалось число людей, подлежавших наказанию, тогда он говорил: Эй, скажи батьке благовестить". И спокойно он отправлялся к самому началу часов. С этим-то человеком, старцем уже за 70 лет, и мне пришлось иметь дело»... (Дальнейший предмет воспоминаний нас не касается.)
Посему-то святой сказал:
«Кто любит истинную молитву и гневается или памятозлобствует, тот поврежден в уме, потому что уподобляется человеку, который хочет рассмотреть ясно и обращает туда и сюда глаза свои»30.
И другой святой говорит:
«Быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять в море и ждать жатвы»31.
И еще сильнее:
«Дела без милосердия пред Богом — то же, что человек, который закалает сына в присутствии отца его»32.
8. Смирение. Хотя эта основная добродетель христианская, без которой христианина как такового и быть не может, превратилась в звук пустой, находится в гонении, считается худшим из зол в обществе и непригляднейшим из качеств души, однако желающему спастись необходимо насаждать семена этого благоуханного древа жизни с самого начала. Не надобно смотреть, как судит о ней мир33, а <важно>, как судит Бог. Ибо если мы хотим через молитву чего-нибудь попросить, то, конечно, просить ведь будем у Бога; следовательно, должны и наблюдать то, что угодно Богу, а не людям, а Ему угодно смирение (Мф. 11,29). Не иначе, други мои, можем мы быть услышаны, не иначе, как только через стяжание в себе сей царственной ходатаицы перед Богом за наше недостоинство. На деле св. Исаак Сирин учит поступать для сего так34:
«Когда предстанешь в молитве пред Богом, соделайся в помысле своем как бы муравьем, как бы пресмыкающимся по земле, как бы пиявицею и как бы ребенком лепечущим. Не говори пред Богом чего-либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему и ходи пред Ним, чтобы сподобиться тебе того отеческого промышления, какое отцы имеют о детях своих младенцах. Сказано: храняй младенцы Господь (Пс. 114, 5)».
На молитве, следовательно, нет профессоров, нет ученых, нет гениев, но есть только муравьи и черви (Пс. 21,7), а не люди. Знаю, жестоко это слово для слуха нынешних людей, но что же делать — зато другим оно мило и любезно, как и апостол говорит: Яко Христово благоухание есмы Богови в спасаемых и в погибающих; овем ибо воня смертная в смерть, овем же воня животная в живот (2 Кор. 2, 15-16).
Но если верующий утверждает в себе на молитве гордостное устроение, то он впадает в величайшее искушение. Я не обращаюсь к тем людям, которые сами себя превратили в хульных бесов, ибо врачевать их никто не может уже, кроме Самого Бога, но выпишу здесь рассуждение «О неизъяснимых хульных помыслах» св. Иоанна, игумена горы Синайской, для лиц глубоко верующих, любящих Бога и жестоко страдающих от этих супостатов. Величайшее зло это делается еще ужаснее оттого, что нам крайне невыносимо стыдно открыться на исповеди своему духовному отцу в этих гнусных скверных помыслах и без затруднения передать их. Благодаря этому последние нередко доводили многих до полного отчаяния и безнадежия.
• «Часто во время Божественной литургии, и в самый страшный час совершения Тайн, — говорит св. отец35, — сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую святую Жертву. Отсюда явно открывается, что эти нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался. И если мои эти бесчестные и нелепые изречения, то как же я, приняв оный небесный Дар, поклоняюсь? Как могу благословлять и в то же время злословить?
• Часто этот обольститель и душегубец многих приводит в исступление ума. Никакой помысл не бывает так трудно исповедать, как этот; поэтому он во многих пребывал до самой старости, ибо ничто так не укрепляет против нас бесов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедуем, но таим и питаем их в сердце.
• Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах; ибо Господь есть сердцеведец и знает, что такие слова не наши, но врагов наших.
• Пьянство бывает причиной преткновения (т. е. спотыкания, на улице, например. — Еп. Варнава), а гордость — причина непотребных помыслов. Хотя преткнувшийся неповинен за преткновение, но за пьянство, без сомнения, будет наказан. [Следовательно, и не за хульные помыслы мы ответим, но за ту почву — гордость, — на которой враг сеет их, подлежим суду, ибо сами ее создали.]
• Когда мы станем на молитву, то эти нечистые и неизрекаемые помыслы восстают на нас, а по окончании молитвы тотчас от нас отходят; потому что они не имеют обыкновения бороться с теми, которые против них не вооружаются.
• Безбожный сей дух не только хулит Бога и все Божественное, но и слова срамные и бесчестные произносит в нас, чтобы мы или оставили молитву, или впали в отчаяние.
• Этот лукавый и бесчеловечный мучитель многих отвлек от молитвы; многих отлучил от Св. Таин; некоторых тела изнурил печалию; иных истомил постом, не давая им ни малейшей ослабы.
• Он делает это не только с мирянами, но и с проходящими монашескую жизнь, внушая им, что для них нет никакой надежды ко спасению и что они окаяннее всех неверных и язычников.
• Кого дух хулы беспокоит и кто хочет избавиться от него, тот пусть знает несомненно, что не душа его виновна в таких помыслах, но нечистый бес, сказавший некогда Самому Господу: сия вся Тебе дам, аще подпоклонишимися (Мф. 4, 9). Посему и мы, презирая его, и вменяя за ничто влагаемые им помыслы, скажем ему: иди за мною, сатано; Господу Богу моему поклонюся и Тому Единому послужу; болезнь же твоя и слова твои обратятся на главу твою, и на верх твой снидет хула твоя в нынешнем веке и в будущем (Пс.7,17).
• Кто другим образом хотел бы победить беса хулы, тот уподобился бы покушающемуся удержать своими руками молнию. Ибо как настигнуть, состязаться и бороться с тем, который вдруг, как ветер, влетает в сердце, мгновенно произносит слово и тотчас исчезает? Все другие враги стоят, борются, медлят и дают время тем, которые подвизаются против них. Сей же не так: он только что явился и уже отступил; проговорил — и исчез.
• ...Перестанем судить и осуждать ближнего, и мы не будем бояться хульных помыслов; ибо причина и корень второго есть первое.
• ...Кто презирает сего врага (т. е. так относится к хульным помыслам, как будто их и нет. — Еп. Варнава), тот от мучительства его освобождается; а кто иным образом ухищряется вести с ним борьбу, тем он возобладает. Хотящий победить духа словами (т. е. кто хочет, противореча им, сопротивляться, как в борьбе с другими бесами. — Еп. Варнава), подобен старающемуся запереть ветры».
Итак, врачевство от хульных помыслов одно — или, пожалуй, вернее сказать, нет никакого определенного врачевства, кроме того, чтобы отнюдь не обращать внимания на нападающие на нас хульные мысли, как будто их и нет. И тогда они отстанут.
И наоборот, чем больше человек мучится и тревожится ими, тем они делаются все упорнее, наглее и постояннее. Так что вскоре и совсем житья от них не будет36.
9. Совлечение грехов и страстей. Внимательный читатель уже должен заметить, что всеми предыдущими добродетелями обнимаются, хотя кратко, все степени духовного преуспеяния человека. Начато было с добродетелей новоначальных и окончено добродетелями средних и совершенных. Поскольку человек поднимается выше вообще по лествице доброделания, постольку поднимается он выше и по степеням молитвы. Конец всего есть полное бесстрастие и божественная любовь — тогда-то человек познает и истинное существо молитвы. Но так как каждая добродетель сама по себе в отдельности имеет свое начало и свой конец (ср. выше пункт 6 на с. 216), то и для недавно начавших подвизаться обязательно изучение азов милосердия, смирения и тому подобного, то есть таких областей духовного ведения, которые в полной мере им недоступны. От того, как усердно они подвизаются против страстей вообще и как усердно и с надеждою стараются возобладать Невозобладаемым для твари, и будет, таким образом, зависеть первая половина успеха в деле молитвы.
II. Что должен наблюдать человек во время самой молитвы?
Внешние качества молитвы
10. Порядок со стороны содержания молитвословий. «Прежде всего изобразим на хартии нашего моления искреннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве; после сего да представляем Царю всяческих наши прошения. Сей образ молитвы есть самый лучший, как одному из братии от ангела Господня было показано», — заключает досточудный авва Иоанн37.
Этого должен придерживаться подвизающийся в личных молитвах, когда молится своими словами, от себя. В другого же рода молитвах (например «утренних», «на сон грядущим» и вообще церковных) нужно держаться того порядка, какой указан Церковью, и не переставлять.
Но понятно, что здесь полагается общее правило; не требуется загонять дух человека в тупик насильно и во всех случаях. Иногда и сами обстоятельства заставляют начать предложенный порядок с конца (например, в момент, когда подвергаемся искушению), иногда приличнее произносить известный вид молитвы в одно время, а другой оставить даже совсем до иного времени, более подходящего к нашему душевному устроению. Так и апостол иногда один порядок советует, а иногда другой (Флп. 4, 6; 1 Тим. 2, 1).
Для нас пока достаточно одного общего правила, а подробности интересующийся может видеть сам у святых отцов38, а всего лучше на своем собственном опыте, если только не находится в обольщении.
11. Немногословие. Его заповедал Сам Господь (Мф. 6,7). Однажды спросили преп. Макария Великого, как должно молиться. «Не нужно многословить», — отвечал тот и дальше посоветовал часто, но кратко воздыхать от всего сердца к Богу: «Господи, как Ты хочешь и как знаешь, помилуй!»; если же нападет искушение, вопити: «Господи, помоги!»39
«Молящемуся следует и не многословить и постоянно молиться. Творить краткие и частые молитвы, с небольшими промежутками...», — говорит св. Иоанн Златоуст40. Этим достигается то, что внимание у человека не будет слабнуть и расточаться на множество привходящих мыслей, как это бывает при чтении длинных молитв. Поэтому плохо делают те, которые набирают себе в правило много акафистов, особенно составленных в новое время41. Длинные периоды, которыми они обыкновенно насыщены, скоро утомляют ум новоначального, и молитва его делается скучной, утомительной, невнимательной42.
Но, понятно, здесь речь идет о личной, домашней молитве, а не о церковной. Дома мы должны молитву подлаживать к себе так, чтобы можно было достичь наибольших результатов при одной и той же затрате сил, а в церкви мы сами должны подлаживаться к молитвам, каковы бы они ни были по форме и по содержанию (например, длинные в день Св. Троицы, за вечерней). Речь идет не об общеобязательных, утренних, вечерних и прочих молитвах, а о добровольно принятых на себя сверх обычных.
Внутренние качества молитвы
12. Страх Божий. «Нет большего греха, как молиться без страха Божия, без внимания и благоговения. Кто молится... просто, как попало, с небрежностью и презорством, тот явно не знает, что такое есть Бог, не знает и небрежничает. Почему Бог, от Коего исходит и отпущение грехов и всякое благо, хотел бы помиловать и его, но не может, а паче гневается... ибо таковой устами Богу молится, а ум с бесами ведет беседу43. От кого же после сего ожидать ему милости?»44
«Не столько осужденный боится изречения своей казни, сколько ревностному молитвеннику страшно предстояние на молитве», — говорит преп. Иоанн Лествичник45.
Так святые отцы чувствовали себя на молитве! А они ведь среди людей как боги были какие, заключали небо и землю (3 Цар. 17, 1), воскрешали мертвых (Деян. 20, 9-12) и проч.
Но у нас не только забыли заповедь Божию о страхе и трепете на молитве (Пс. 2, 11), а еще и угрозы Богу шлют. Так, Гаэтано в романе С. Лагерлеф46 «Чудеса антихриста» учит донну Микаэлу молиться таким образом:
«Поймите, вы должны показать Ей [Богоматери], что вы способны погубить себя, если Она не придет к вам на помощь! Вы должны окунуться в грех, вы должны обречь себя на смерть, если не добьетесь своего! Вот как надо заставлять слушаться святых!»
Прибавлю и от себя восклицательный знак, скорее выражающий с моей стороны ужас, чем удивление взглядам и понятиям нашего века!
13. Внимание. «Демон крайне завидует молящемуся человеку и употребляет все средства затруднить его в исполнении намерения, — поучает великий делатель богодвижной молитвы преп. Нил Синайский47, — поэтому не престает посредством памяти возбуждать мысли о разных вещах и посредством плоти приводить в движение все страсти, чтобы положить ему препоны в превосходном его шествии и преселении к Богу».
Кроме воспоминаний, угрызает и похищает у нас плоды умособранной молитвы рассеяние и развлечение посторонней, окружающей обстановкой, до укусов комаров и мух включительно48. Поэтому в церкви молитва при всей своей силе и действенности может потерять, да и теряет, много из своих прекрасных качеств из-за того лишь, что мы встали не там, где надо. Кто хочет молиться в подлинном смысле «невещественно»49, тому нечего становиться на юру, чтобы перед ним постоянно ходили, толкали его, спрашивали, просили свечи передавать и ставить и прочее. Для этого всегда найдется достаточно людей, не без удовольствия постарающихся «оказать услугу» ближнему и Господу Богу, которые дома у себя лампадку едва помнят зажигать, по полдня у них потухшая стоит, а в церкви, подущаемые демоном рассеяния, становятся, например, у подсвечника чудотворной иконы, зорко следят за свечками, чтобы какая не упала, не подтаяла, и очень бывают раздосадованы, если они, собравшись наконец помолиться и перекрестить свой лоб, в это время прозевают поставить или снять новые свечи, которые за них снял другой. Но иногда демоны приводят нас в гнев, если кто тронет нас и попросит свечу поставить. А бес тщеславия тут же подскакивает к нам на язык, и мы, слушая, что он нам внушает, выпаливаем: «Что вы трогаете, мешаете, лезете (словечки употребляются, смотря по степени раздражительности), молиться не даете...» Или когда встанем на колени и кто-нибудь пройдет мимо, заденет, в запальчивости восклицаем: «Куда вы лезете (а тому, конечно, нужно пройти), видите, человек молится!..» Но так как и обличаемый нами не бесстрастен, то иногда отвечает на ответ наш вдесятеро, и вот — началась брань.
И если бы люди знали, что они из-за этого теряют! Я думаю, тогда не только на ногу и на мозоль позволили бы себе наступать беспрепятственно, но если бы им и на голову горящий подсвечник опрокинули, даже не заметили бы, что это было. Но, оставив подобных лиц на их собственное попечение — им и простительно, ведь они не вкусили дара молитвы, не понимают, что она такое, хотя бы в самых простых свойствах, — подвизающийся пусть найдет себе в церкви укромный уголок50, чтобы ему никого и ничего не было видно, кроме иконы перед собой, и чтобы его не видели, если, по благодати Божией, придется ему помолиться усердно. Последнее, то есть чтобы нас не видно было, тоже надо наблюдать и предусматривать, ибо демоны имеют обыкновение отвлекать внимание не только на свечки, но и на окружающих людей; и притом на искренно молящихся едва ли не больше, чем на стоящих в замысловатых шляпках и букольках. Но делают свои наблюдения эти ротозеи, в лучшем случае, не для своего поучения и обличения или укорения своего окаянства и рассеяния, а чтобы преподнести после службы свое наблюдение молившемуся в виде похвалы. И тщеславием, как каким степным пожаром, сжигаюся тогда только что собранные на ниве сердца плоды. Будем бегать этих завистливых людей, звонящих о наших добродетелях на всех улицах и перекрестках и в то же время, в том же самом разговоре, смешивающих наше имя с грязью.
В целях освобождения себя от рассеяния и для сосредоточения внимания святые отцы советуют стоять в церкви с закрытыми глазами51, открывать же очи разве только тогда, когда будешь унывать или сон будет отягощать и склонять к дремоте. Тогда нужно обращать глаза на образ и на горящую свечу или лампаду. Понятно, что молиться с закрытыми глазами следует, если помыслы наши, действительно, собираются, а если не так, то можем впасть в лицемерие.
Но если мы приобретаем явную пользу от молитвы с закрытыми глазами, смущаться окружающим соблазном нечего. Люди вокруг нас соблазняются: грешит человек — осуждают его; начал каяться — снова осуждают и даже больше прежнего: «Тоже туда же лезет, со свиным рылом в калашный ряд... Всем ведь известно, какой был...» Поэтому нечего смущаться — мир прелюбодеен, так и с Господом поступал (Мк. 8, 38; 6, 3).
14. Постоянство. Многие не верят в бесов. Почему? Потому что не ведут духовной жизни, опыта нет своего. Говорят: «Покажите»... Нечего и показывать, не сокровище какое, бесчисленное множество их окружает нас, но потрудитесь, чтобы у «ничтожества», какое ты представляешь для бесов, да и на самом деле каковым являешься, хоть немножко бы затеплился в сердце огонек молитвенный и — сейчас же начнут искушать. Хорошо заметны их действия, направленные против постоянства в молитве.
Иной раз (а при напущении на себя лени может быть и всегда) человеку, прежде чем встать на молитву, такая тягота бывает! И там неможется, и здесь ломает, а главное, не хочется, «душу воротит». Но сломал себя, решил вытерпеть, хотя бы мука в тысячу раз сильнее была, встал на молитву — ан муки-то и нет. Как будто и не было никогда. И всего за минуту, за секунду даже произошел такой неожиданный перелом, что человек не в силах сдержать себя от удивления. Что же это значит? — Бесы нападали, а когда увидели, что не сломишь человека, отошли. Зачем же отошли? Ведь они всегда мешают молиться? — Да, мешают, но только ленивым, потягивающимся, скучным. А кто в бодрости себя держит и при звоне колокола и при наступлении времени молитвы сразу бросает все свои дела, от того они отступают, потому что не хотят, чтобы из-за них человек венцы приобрел. Они заранее видят, что им молящийся не уступит ни пяди, умру, скажет, а эти полчаса-час промолюсь как надо, так они его и не беспокоят, ибо завистливы, и не хотят, повторяю, чтобы мы получили венцы от Бога за молитву да еще за борьбу с ними. И только тогда, когда увидят, что мы «что-то, по их мнению, уж долго размолились», подступают опять, подущая поскорее кончить молитву и соблазняя нужными делами. А то, дескать, опоздаешь, бросай, после домолишься. Но если уступим, то нам, конечно, домолиться уже не придется52.
Посему святые отцы заповедуют:
«Стой неутомимо, молись усиленно, избегай всякой мысли о заботах и житейских расчетах; они смущают и тревожат тебя, чтобы ослабить напряжение сил твоих»53.
Но ведь и по немощи своей без всяких даже искушений демонских человек рассеивается и отягощается, стоя в самой благоприятной для молитвы обстановке. Что же ему делать?
Св. Иоанн Лествичник54 учит: «Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она по младенчеству твоему (в духовной жизни. — Еп. Варнава) утомится и впадет в развлечение, то опять введи ее в слова молитвы; ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить, может и уму нашему дать постоянство. Если ты неослабно в сем делании подвизаешься, то и к тебе приидет Полагали пределы морю ума твоего, и скажет ему в молитве твоей: доселе дойдеши и не прейдеши (Иов. 38, 11). Духа связывать невозможно, а где Создатель духа сего, там все Ему покорно».
Итак, не будем удивляться и не верить, слыша о том, как бесы бессильны были вывести святых из молитвенного состояния, несмотря на то что употребляли самые невероятные способы. Ведь мы это сравниваем со своей собственной человеческой природой, а святые ее обожили. Они про себя что говорят? — Мы же ум Христов имамы (1 Кор. 2, 16). Пойми же, человече, Христов ум имеют, потому и не рассеиваются.
Но не будем роптать, отчаиваться и лениться. Св. Иоанн Лествичник приобрел этот Христов ум не иначе, как тем простым способом, который он только что сообщил нам. Последуем же ему.
15. Чувство. Это очень важное условие — чтобы молитва наша была окрылена, скора и доходна. Но качество это само по себе есть уже дар Божий, снискиваемый усиленною и продолжительною, усердною молитвою. Однако всеми усилиями должно подвизаться, чтобы молитва наша сопровождалась «благоговением, сокрушением [сердечным] и душевною болью при исповедании грехопадений, с безмолвными воздыханиями»55.
Хотя мы и не подвижники, но в заключение упомяну и о настоящих искушениях бесовских, бывающих людям на молитве. Ибо враг ненавидит ее больше всего на свете. По-моему, самое действенное и радикальное средство познать бесов для неверующих — это пойти им в полночь на кладбище (беру даже святое, но уединенное место; а не какое-нибудь болото или чащу леса) и встать на молитву, конечно, усердную, продолжительную и искреннюю, чтобы бесы видели, что не из любопытства это делается. И тогда — смотря по чувству, — может быть, даже и недолго трудиться придется такому человеку, как они придут. Не уверен я только, не отнимется ли у них разум после такого опыта... Итак, говорю, бесы ненавидят молитву и всячески стараются согнать с нее подвизающегося. Поэтому немного пусть будет сказано и о сем. Начну с невидимых действий и закончу видимыми явлениями.
1) «Некоторые бесы возбуждают в нас во время молитвы смех, чтобы чрез сие подвигнуть Бога к негодованию на нас», — говорит св. Иоанн Лествичник56. Иные побуждают нас от лености спешить при чтении молитв и при пении (стихир, например, в церкви), а другие, наоборот, убеждают петь медленнее... от самоуслаждения. Вот коварство бесов! Куда угодно повернуть могут, сейчас в одну сторону, через минуту в противоположную. И в тот момент, когда человек думает, что бесы отошли и что у него явилось благодатное умиление от Бога, они тогда-то его и искушают и снова и с большей силою начинают незаметно нападать на него. А мы и не замечаем, как нас обкрадывают эти невидимые воры и записывают в свои хартии наши грехи, чтобы представить нам, когда после смерти мы пойдем по мытарствам!..
2) Кто заботится всеми силами, чтобы приобрести настоящую, чистую молитву, тот «слышит от демонов и шум, и стук, и голоса, и ругательства, но не падет и не выдаст им [своего] помысла (устремленного на Невидимого Бога и вопиющего), говоря Богу: Не убоюся зла, яко Ты со мною ecи (Пс. 22, 4) и тому подобное57. Во время таковых искушений надо употреблять краткую и усиленную молитву». (См. выше пункт 11.)
3) «Если демоны будут угрожать тебе, так что явятся внезапно в воздухе, поразят и расхитят ум твой или, как звери, будут терзать тело твое, — говорит св. Нил Синайский58, — не бойся их и нимало не заботься об угрозе их, потому что устрашают тебя, искушая, обратишь ли на них полное внимание или совершенно пренебрежешь ими».
Примечания:
1. Творения. Т. 5. М., 1887. С. 240. № 157. Почему Бог одни наши прошения приемлет, а другие отвергает?
2. См. тропарь 9-й песни канона Андрея Критского, читаемого в среду первой седмицы Великого Поста.
3. Лествица. Сергиев Посад, 1908. С. 186. Слово 26, 60. Ср. также: преп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. Сергиев Посад, 1911. С. 28. Слово 5; св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 12. СПб., 1906. С. 484 и след. Слово 2. О молитве.
4. «Много потребно времени и труда, более мысленного, чем телесного, — говорит преп. Симеон Новый Богослов, — на то, чтобы сначала научиться молиться как должно, а потом, научившись, продолжать молиться. Почему и апостол заповедует нам воспевать и петь Богу всегда сердцем, а не устами одними (Еф. 5, 19)» (Слова. Вып. 1. М., 1892. С. 76).
5. Лествица. С. 186. Слово 26, 59.
6. Слова подвижнические. Слово 8.
7. См.: "Основы" Отдел II. § 2. Ангелы. Примечание 2.
8. Как я сказал в подзаголовке книги, я пишу ее для всех возрастов духовной жизни. В этом — ее удобство и одновременно неудобство. Последнее заключается в том, что во многих случаях она предоставляет человека самому себе, который должен уже сам решить, к какому возрасту он принадлежит. Но к силе кто доволен? (2 Кор. 2,16). Так и в данном случае; последние слова касаются послушника уже довольно зрелого возраста. Он одно имеет в уме — изречения св. Варсонофия Великого: «Юный юному не принесет пользы, если и силу всего Писания подаст ему вместо пития» (Руководство к духовной жизни. СПб., 1905. С. 172. Ответ 230) и преп. аввы Исаака Сириянина: «Дружба с юными есть блуд, которым гнушается Бог; к умягчению такого человека нет пластыря» (Слова подвижические. Слово 8). Но у слабых сейчас же поднимется тысяча помыслов, словно рой комаров и мошкары над болотом: да разве дружба Словом Божиим запрещена? Да между нами никакого блуда нет, а если одному всегда быть, нелюдимкой, то жить в обществе нельзя, и что тогда люди скажут, да это фанатизм и так далее. Но чтобы выяснить подробно, что это у них за блуд, когда на самом деле люди о нем и «не думают», и в чем вред тех «духовных» бесед, которые они ведут в своей компании, — для этого надо написать еще большую книгу, чем та, которая предлагается. Одно скажу: пусть желающий спасаться берет из последней то, что он может совершить по своим силам, идя «царским путем» (см.: "Основы" Отдел III. Гл. 6. § 4), и со слезами просит Бога, чтобы Он послал ему настоящего духовного руководителя, который — не скажу, чтобы выяснил ему все эти вопросы, да это и невозможно, собственно, при его новоначальном устроении, — но который бы указал ему личный — тот именно, какой ему нужен, — путь спасения...
9. Лествица. С. 100. Слово 11, 11. С. 239. Слово 28, 50.
10. Об огне здесь и в предыдущей цитате см: "Основы" Отдел III. Гл. 7. § 4. О боголюбезном и духодвижном покаянии (о горении духа) <Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Т. 3. Нижний Новгород, 1997. С. 330>. Вот пример, подтверждающий то, о чем говорилось в прим. 9: «познавший... бегает многолюдства». Но не объяснил святой, почему бегает, ибо напрасно было бы объяснять это тем, кто еще не познал сего. Но отсюда не следует, что нам не должно познавать. А для сего и мы должны «бегать многолюдства», ибо если не будем бегать, то никогда и не познаем «благоухания» огня божественной молитвы. Не выучившись молиться, едва ли спасемся и только будем осуждать всех и опять хулить, что, мол, не бывает того, что пишется про святых и нельзя этого достигнуть... Конечно, нельзя, лежа на боку или следуя обычаю: «сегодня сами в гости, а завтра гостей к себе зовем»...
11. Наставление 37 //Денисов Л. Житие... преп. Серафима, Саровского чудотворца. М., 1904. С. 455.
12. Там же. Ср.: «Любитель молчания приближается к Богу» (Лествица. Слово 11, 5). Почему? Потому, продолжает святой отец, что «тайно с Ним беседуя [молясь внутри, в сердце], просвещается от Него».
13. Ср.: преп. Марк Подвижник. Творения. М., 1858. С. 50. Слово 2. О тех, которые думают оправдаться делами, 40. Также см.: св. Исихий, пресвитер Иерусалимский. Творения. М., 1902. Слово о трезвении и молитве, 20.
14. См., что говорит об этом авва Пимен Великий: Древний Патерик. М., 1889. С. 175-176. Гл. 10, 73 (51).
15. Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. М., 1892. С. 325-326. Собеседования египетских подвижников. Собеседование 9. Гл. 4; преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. М., 1858. С. 182. Слово о молитве, 50, 53; преп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. С. 89.
16. Слова подвижнические. С. 168, 358. Слово 40 и 70.
17. Денисов Л. Житие... преп. Серафима, Саровского чудотворца. С. 459. Наставление 40. О важности Свящ. Писания и как его читать.
18. А не так нужно дело представлять, как один умник выразился, что они, дескать, для развлечения окружающих читаются, чтобы мысли их направлять на божественное. Священное Писание что такое? — Страшное слово Божие. Если его произносить с верою, любовию, умилением и страхом, оно демонов опаляет и отгоняет и, вместо всякой молитвы (содержание которых тоже отсюда же берется) жизнь вечную нам ходатайствует.
19. Лествица. Слово 27, 68. Слово 28, 26.
20. Денисов Л. Житие... преп. Серафима, Саровского чудотворца. С. 428.
21. Это очень острый вопрос, потому что родители всегда утверждают, что правы они, а дети, желающие «поскорее святыми быть», — что они правы. Одним взмахом пера тут дела не решить. В серьезных случаях нужно советоваться, как поступить, с имеющим дар рассуждения духовником, а в мелочах всегда уступать родителям, хотя бы они и настаивали на том, что ограничивало бы наш личный подвиг и доброделание. Я не видел еще случаев, чтобы Бог оставил погибать искренно идущую к Нему душу, хотя и искушаемую всячески в родном ли или в чужом доме. На ее слезные воздыхания и моления Господь всегда творит отмщение ее вскоре (Лк. 18, 8).
22. Ср.: Лествица. Слово 19, 5; 28, 31.
23. Там же. Слово 8, 4.
24. Ср.: там же. Слово 8, 14.
25. Слова подвижнические. С. 37. Слово 8. Вообще, о гневе как препятствии к молитве ср.: преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. Слово о молитве, 12, 14, 24, 64.
26. Лествица. Слово 28, 38.
27. Записки сельского священника // Русская старина. 1880. Т. 27. № 3.
28. Лествица. Слово 28, 15.
29. Кошелев А. И. Записки. Берлин, 1884. (В приложении — «Записка по уничтожению крепостного состояния в России».)
30. Преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. С. 184-185. Слово о молитве, 64.
31. Преп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. С. 420. Слово 89.
32. Там же. С. 419.
33. Генрих Гейне, например, называл смирение «собачьей» добродетелью (Hundedemmuth) (Heine H. Uber Deutschland. Hamburg, 1872. S. 20. Th. 2. Die Romantische Schule, I).
34. Слова подвижнические. С. 214. Слово 49.
35. Лествица. Слово 23, 39-54. О гордости.
36. См.: св. Димитрий Ростовский. Врачевство духовное на смущение помыслов, от различных книг отеческих вкратце собранное. Но данное рассуждение, для незнакомых со святоотеческой письменностью, вовсе не краткое — святитель собрал в нем все, что есть важного и утешительного в последней для тех, кто страдает сею болезнью. (Творения. Т. 1. Киев, 1895. С. 115-133.)
37. Лествица. Слово 28, 7.
38. Например, см.: преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. С. 330-335. Собеседования египетских подвижников. Собеседование 9. Гл. 9 и след.
39. Древний Патерик. С. 238. Гл. 12, 11.
40. Творения. Т. 12. СПб., 1906. С. 489. Слово 2. О молитве.
41. Авторы их, сами опытно не знакомые с деланием духовной молитвы, как будто нарочно стремились всеми силами пренебречь настоящим условием. Не то в церковно-классических акафистах Спасителю и Божией Матери, отличающихся краткими, сжатыми молитвенными обращениями, в высшей степени насыщенными духовным содержанием. То же самое надо сказать относительно служб, канонов и проч. Древние каноны, тропари — все отличаются краткостью, выпуклостью главной мысли, трезвостью, чеканностью выражений и красочностью образов и языка; нынешние страдают бесконечным изложением истории праздника (например явления иконы Божией Матери, открытия мощей) — как будто историческую монографию скучного профессора слушаешь, с разными периодами, с нанизыванием предложений, содержащих одну и ту же мысль в разных выражениях и т. д. И при всем том полное отсутствие того, что умиляет душу и сердце, возвышает их, одухотворяет, и наоборот — присутствие в большом количестве предметов отвлеченных, могущих в иное время, но не в Церкви, заинтересовать, отчасти, ум и голову. Я на это смотрю так, что, конечно, на церковной гимнографии и песнотворчестве сказывается общее убожество и принижение духовной жизни, но здесь не обошлось и без влияния бесов: они знают аскетику так, как христиане нынешние ее не знают, и потому хорошо понимают, как можно устроить, чтобы по видимости самое святое дело оказалось бесполезным и не достигающим той цели, для которой предпринималось.
42. См. по вопросу о немногословии на молитве. Преп. Симеон Новый Богослов. Деятельные и богословские главы. 181. (Слова. Вып 2. 1890. С. 568);, Преп. Иоанн Синайский. Лествица. Слово 28, 9-9.
43. Ср. Лествица. Слово 28, 55
44. Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. Вып. 1, М. 1892, С.81-82, Слово 9;, ср. еще 77. слово 8.
45. Лествица. Слово 28-30.
46. Лагерлеф С. Чудеса антихриста. М.Польза 1913. С. 85. Гл. 7. Колокола Сан-Паскуале.
47. Творения. Т.1. С. 181. О молитве 46; ср. еще: там же: Слово о молитве 44-45.
48. «Когда стоишь на молитве, отложи в сторону телесные нужды, — говорит преп. Нил Синайский, — (Творения. Ч.1. Слово о молитве. С. 105); — чтобы укушение комара или мухи не лишило тебя величайшего приобретения, доставляемого молитвою». Подчеркнутые слова показывают, как высоко ценили святые молитву и как ничего не понимаем в этом мы.
49. Лествица. Слово 19, 7.
50. «Когда он [Арсений Великий] приходил... в церковь, становился за столбом, чтобы никто не видел лица его и чтобы самому также не смотреть на других», — говорит о нем преп. авва Даниил Скитский (Древний Патерик. С. 272. Гл. 15, 10). Свят. Димитрий Ростовский тоже всегда в церкви становился в уголок, чтобы его не было видно.
51. Денисов Л. Житие... преп. Серафима, Саровского чудотворца. С. 428; преп. авва Дорофей. Душеполезные поучения. Св.-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 259. Вопрос-ответ 74.
52. Дело-то иногда, может быть, и действительно нужное, но бесы, бывает, нарочно заставляют нас забыть о нем в свое время, приберегая его на тот случай, когда мы встанем на молитву. А как только мы встали и начали приходить в чувство, они сейчас же нам о нем докладывают — дескать, вот ведь, что ты забыл сделать. И нудят осквернять молитву... Ср. подробнее: преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. Слово о молитве, 10.
53. Там же. Слово о молитве, 9.
54. Лествица. Слово 28, 17.
55. Преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. Слово о молитве, 42.
56. Лестница. Слово 19, 3.
57. Преп. Нил Синайский. Творения. Ч. 1. Слово о молитве, 97.
58. Там же. Слово о молитве, 99, также 92.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter