<<<   БИБЛИОТЕКА   >>>


Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на 1-е послание к Тимофею

ПОИСК ФОРУМ

 

Беседа 7

"Дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим.2:2-4).

1. Если (апостол) желает, чтобы прекратились общественные брани и распри и смятения, и с этою целью заповедует священнослужителю творить молитвы за царей и за правителей, то тем более частные лица должны исполнять это. Три есть самых страшных вида войны. Один вид составляет обыкновенная война, когда на наших воинов нападают иноплеменники; второй, когда даже во время мира мы враждуем друг против друга; третья, когда каждый ратует с самим собою. Последний вид войны опаснее всех, потому что первый вид, то есть война с иноплеменниками, никогда не может принести нам большого вреда. В самом деле, что (она может сделать), скажи мне? Она может заколоть, убить, но душе нимало не причиняет вреда. Но и второй (вид), если мы не пожелаем того, не может повредить нам, потому что, хотя бы другие и враждовали против нас, мы можем оставаться спокойными, – послушай, что говорит пророк: "за любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь" (Псал.108:4); и еще: "Долго жила душа моя с ненавидящими мир" (119:6). Но третьего (вида войны) мы избегаем не без труда. Когда наше тело восстает против души, и возбуждает сильные страсти, вооружает против нее плотские удовольствия, гнев, зависть, тогда невозможно, не положив конца этой брани, получить обетованные блага, и тот, кто не утишит этого смятения, неизбежно должен пасть и получить раны, которые рождают смерть в геенне. Поэтому каждый день требуются с нашей стороны особенная заботливость и старание, чтобы не возгоралась в нас эта война и чтобы возгоревшаяся не продолжалась, но была усмирена и подавлена. В самом деле, какую тебе принесет пользу то, что вселенная будет наслаждаться глубоким миром, если ты будешь вести брань сам с собою? Надобно иметь этот мир. Если будем иметь его, то ничто внешнее не может нам причинить вреда. Впрочем, не мало содействует этому и общественный мир. Поэтому и говорит он: "дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную". Если же кто, когда царствует мир, находится в смятении, то он очень несчастный человек. Видишь ли, что он говорит о том мире, который я поставляю на третьем месте? Поэтому, сказав: "дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную", он на этом не остановился, но присовокупил: "во всяком благочестии и чистоте". Но невозможно пребывать в благочестии и чистоте, если не будет водворен этот мир. В самом деле, когда пытливые умствования колеблют нашу веру, тогда какой может быть мир? Когда (тревожит нас) дух нечестия, тогда какое может быть спокойствие? Итак, чтобы ты не подумал, что он просто говорит об этой жизни, которую ведут вообще все люди, он, сказав: "дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную" присовокупил: "во всяком благочестии и чистоте". Тихое и безмолвное житие могут вести и язычники, и ты можешь встретить людей необузданных, невоздержных и пресыщающихся наслаждениями, которые ведут такую жизнь. Поэтому, чтобы ты знал, что он не об этой жизни говорит, он и присовокупляет: "во всяком благочестии и чистоте" – потому что жизнь эта исполнена и наветов, и распри, когда душа ежедневно бывает уязвляема от смятения, которое происходит в помышлениях. А что он хочет говорить об этой жизни, – это видно как из того, что он присовокупил слова ("во всяком благочестии и чистоте"), так и из того, что он сказал не просто: "в благочестии", но присовокупил еще: "во всяком". Говоря таким образом, он, как кажется, требует таких правил благочестия, которые не только содержались бы в учении веры, но и находили бы себе подтверждение в самом образе жизни, – потому что благочестия надобно искать как в том, так и в другом. Иначе какая будет польза, если кто, будучи благочестив по вере, станет вести нечестивую жизнь? А что можно самой жизнью соделаться нечестивым, послушай этого блаженного, как он опять в другом месте говорит: "Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются" (Тит.1:16), и еще: "тот отрекся от веры и хуже неверного" (1 Тим.5:8), и еще: "называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником", таковой не почитает Бога (1 Кор.5:11) и еще: "А кто ненавидит брата своего" (1 Ин.2:11) "тот не познал Бога" (1 Ин.4:8). Видишь ли, сколько видов нечестия? Поэтому он и говорит: во всяком благочестии и чистоте. Не один только прелюбодей бесчестен, но можно назвать бесчестным и корыстолюбца, и невоздержного, – потому что и эта страсть не слабее плотского вожделения. Поэтому кто не обуздывает ее, называется человеком невоздержным, – за то именно и называют их невоздержными, что они не обуздывают страстей. Поэтому я назову невоздержным и гневливого, и завистника, и сребролюбца, и пронырливого, и всякий, кто пребывает в грехе, невоздержен, бесчестен и нечестив. "Ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу", говорит (апостол). Что это значит? То есть, Богу приятно, и Он желает того, чтобы молились за всех, так как Он хочет, чтобы "все люди спаслись и достигли познания истины".

2. Подражай Богу. Если он хочет, чтобы все люди спаслись, то, очевидно, что обо всех нужно и молиться; если Он пожелал, чтобы все спаслись, то и ты пожелай того же; а если желаешь этого, то молись, так как таким людям свойственно молиться. Видишь ли, как Он всеми средствами убеждает душу в том, что нужно молиться и о язычниках? И указывая на пользу, которая из этого проистекает, он говорит: "дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную", и – что гораздо важнее этого – это и Богу угодно, мы через это делаемся подобными Ему, когда желаем того же, чего и Он. Этого достаточно для того, чтобы склонить даже зверя. Итак, не бойся молиться за язычников: и Он (Бог) этого хочет. Бойся только проклинать других, потому что этого Он не хочет. А если надобно молиться об язычниках, то очевидно и об еретиках, потому что обо всех людях надобно молиться, а не преследовать их. Это и по другой причине достойно одобрения, – по той, что мы с ними одной природы. Кроме того, Бог одобряет и благосклонно приемлет нашу взаимную любовь и благодушие друг к другу. Впрочем, если сам Господь хочет дать им спасение, то какая, скажешь, нужда в молитве с моей стороны? Это много пользы приносит и им, и тебе; их располагает к любви, и тебя не допускает до ожесточения; и это имеет силу привлечь их к вере, так как много таких людей, которые вследствие раздоров между собою отступали от Бога. Это он называет теперь спасением от Бога, сказав: "чтобы все люди спаслись" – потому что это и есть воистину спасение, а без него другое (спасение) ничего великого не составляет, носит только имя и название спасения. "И достигли познания", – говорит, – "истины". Какой истины? Именно – веры в Него. Так как еще прежде Он сказал: "чтобы они не учили иному", то, чтобы на них (иноверцев) не стал кто-либо взирать, как на врагов, и не заводил по этому поводу с ними ссоры, он говорит: "чтобы все люди спаслись и достигли познания истины". Потом, сказав это, он присовокупил: "Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками (ст. 5). Он сказал: "и достигли познания истины", выражая этим то, что вселенная еще не достигла истины. Потом сказал еще: "Ибо един Бог", выражая ту мысль, что не много (богов), как некоторые думают. Сказал, что (Бог) послал и Ходатая, Сына, показывая, что Он хочет, чтобы все получили спасение. Что же? Ужели Сын не Бог? Напротив, Он есть совершенный Бог. Как же он говорит: "един"? По противопоставлению с идолами, а не с Сыном, потому что он рассуждал об истине и заблуждении. Ходатай должен приобщаться обеим сторонам, по отношению к которым он ходатай; ходатаю свойственно, обладая тем, что принадлежит обеим сторонам, по отношению к которым он ходатай, приводить их ко (взаимному) общению. Если же принадлежащее одной стороне он имеет, а с другою разобщен, то он уже не ходатай. Следовательно, если Он не причастен природе Отца, то Он не ходатай, но разобщен (с Ним). И подобно тому, как Он соделался причастником природы человеческой, потому что пришел к людям, так точно Он причастник и природы божественной, потому что пришел от Бога. Так как чрез Него соединялось два естества, то Он должен был быть близким к обоим естествам. Подобно тому, как какое-либо место, занимающее средину (между двумя местностями), прикасается к каждой из них, так и соединяющий между собою два естества должен быть причастником обоих естеств. Следовательно, подобно тому, как Он соделался человеком, так и был Бог. Будучи (только) человеком, Он не соделался бы ходатаем, потому что Ему надлежало беседовать и с Богом. Равным образом, будучи (только) Богом, Он не был бы ходатаем, потому что Его не приняли бы те, для которых Он служил ходатаем. И подобно тому, как в ином месте говорит он: "Один Бог Отец и один Господь Иисус Христос" (1 Кор.8:6), так и здесь: один и один. Не полагает двоих, потому что он беседовал о многобожии, и для этого, чтобы кто-нибудь числа два не привел в доказательство многобожия, он употребил (выражение): "един и един". Видишь ли, с какою великою осмотрительностью употребляет слова Писания? Один и один составляют – два; но мы не скажем этого, несмотря на то, что размышление внушает это. Здесь ты не говоришь: один и один составляют два; а между тем говоришь то, к чему не приводит размышление (именно): если родил, то и пострадал. "Ибо един Бог", – говорит, – "един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех. [Таково было] в свое время свидетельство" (ст. 5, 6). Что же? Ужели и за язычников, скажи мне? Да, – и, несмотря на то, что Христос умер и за язычников, ужели ты не согласишься молиться (за них)? Так почему же, скажешь ты, они не уверовали? Потому что не захотели, а с Его стороны сделано все. Об этом свидетельствует Его страдание, говорит (апостол). Он пришел, говорит он, чтобы свидетельствовать об истине Отца, и заклан был; поэтому не только Отец свидетельствует о Нем, но и Он об Отце. "Я пришел", – говорит Он, – "во имя Отца Моего" (Ин.5:43), и еще: "Бога не видел никто никогда" (Ин.1:18), и еще: "да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин.17:3), и еще: "Дух (есть) Бог" (Ин.4:24). Следовательно, Он свидетельствовал даже до смерти. А слова: "в свое время" означают: в надлежащее время. "Для которого я поставлен проповедником и Апостолом, - истину говорю во Христе, не лгу, - учителем язычников в вере и истине" (ст. 7).

3. Поэтому, если Христос пострадал за язычников, и я избран учителем языков, то почему ты не молишься за них? Хорошо (он поступает) в настоящем случае, что, после того как показал, что заслуживает доверие, говорит: "Для которого я поставлен проповедником" т. е. избран, – потому что (прочие) апостолы весьма мало положили на это труда. Потом присовокупил: "учителем язычников в вере и истине". Опять: в вере; но ты не думай, услышав (выражение): "в вере", что в этом скрывался обман, потому что он говорит: "и истине". А если это истина, то не ложь. Видишь ли обильно излитую благодать? У иудеев не были приносимы за них (за язычников) молитвы, а ныне благодать распростерлась (и над ними). Поэтому он сказал о себе, что он избран и учителем языков, – намекал на то, что благодать разлилась повсюду во вселенной. "Предавший Себя", – говорит, – "для искупления ". Каким же образом это, когда Он был предан Отцом? Следовательно, это было делом Его благости. Что значит: искупление? Он намеревался наказать их, и между тем не сделал этого; они должны были погибнуть, но за них Он предал Сына своего и послал нас – проповедников, чтобы мы проповедывали о кресте. Этого достаточно было для того, чтобы привлечь всех и чтобы показать любовь Христову. Воистину велики и неизреченны (благодеяния), которые Бог оказал нам! Он принес Себя в жертву за врагов, за ненавидящих Его и отвращающихся от Него. Чего кто-нибудь другой не сделал бы ни для своих друзей, ни для своих детей, ни для братьев, то Господь сделал для рабов, при том Господь, Который (по природе) не был таков, каковы рабы, но Бог, – для людей, и таких людей, которые не заслуживали одобрения. Если бы они заслужили одобрение, если бы они были благоугодны Ему, то не так было бы это достойно удивления. Между тем ныне это особенно поражает всякий ум, что Он умер за таких неблагодарных и несмысленных. Чего люди не делают для своих единоплеменников, то Бог сделал для нас; и мы, пользуясь плодами такой любви, еще притворяемся и не любим Христа.

Он принес Себя в жертву за нас; а мы презираем Его, когда Он нуждается даже в необходимой пище, – и не посещаем Его, когда Он болен, или наг. Какого гнева, какого наказания, какой геенны это достойно? Ведь если не что-нибудь другое, то ужели одно то, что Он благоволил присвоить Себе человеческие страдания и говорить: алчу, жажду, – не было в силах обратить всех (к Нему)? Но, увы, как сильна власть денег, или лучше сказать, как велико развращение тех, которые добровольно поработились им! Не они имеют великую силу, но мы слишком слабы и порабощены им, – мы презренны и земляны, мы плотские, мы бессмысленны; подлинно не в них содержится великая сила. Что оне могут сделать, скажи мне, будучи глухими и бесчувственными? Если даже диавол, скверный демон, который так зол и во всем производит расстройство, ничего не значит, то какую силу имеют деньги? Если увидишь серебро, то представляй себе, что это – олово. Но ты не можешь? В таком случае подумай то, что есть истина, именно, что это – земля, потому что и в самом деле земля. Но ты не убеждаешься и этим доказательством? Помысли о том, что и мы погибаем, что многие из тех, которые стяжали его, не получили от него почти никакой пользы, что бесчисленное множество людей, которые тщеславились им, соделалось прахом и пеплом, что и теперь они подвергаются ужаснейшему наказанию, становясь гораздо беднее тех, которые проводили жизнь среди скудели и стекла, и часто те, которые покоятся на ложах из слоновой кости, бывают более достойны сожаления, нежели те, которые лежат на навозе. Оно услаждает взор? Но много есть других вещей, которые еще больше могут услаждать взор. Так, и цветы, и чистый воздух, и небо, и солнце гораздо больше приносят наслаждения. Кроме того, оно имеет на себе много ржавчины, вследствие чего многие даже утверждали, что оно черно; и это можно видеть на (серебряных) изображениях, которые почернели; между тем в солнце нет ничего черного, ни в небе, ни в звездах. И в этих цветках гораздо больше приятности, чем в цвете (серебра). Следовательно, не цвет услаждает нас, а любостяжание и несправедливость; это услаждает душу, а не серебро. Отвергни любостяжание от души, и тогда увидишь, что то, что кажется теперь драгоценным, будет презреннее грязи. Отвергни страсть эту. Так и томимые горячкой, хотя бы увидели грязную лужу, стремятся к ней как к чистому источнику; между тем вполне здоровые часто не чувствуют жажды и к чистой воде. Отвергни болезнь, и увидишь вещи в таком виде, в каком они существуют. И чтобы ты знал, что я не лгу, я могу указать тебе многих, которые таким образом поступили. Потуши огонь, и увидишь, что эти вещи менее ценны, чем цветы. Золото хорошо; но оно хорошо (когда издерживается) на милостыню для вспоможения бедным, а не для бесполезного употребления, не для того, чтобы ему лежать внутри (кладовой), или быть зарыту в земле, или чтобы им обвешивать руки, ноги и голову. Не для того оно найдено, чтобы при посредстве его мы связывали узами (существа созданные) но образу Божию, но чтобы разрешали связанных. На это и употребляй золото: разрешай связанного, чтобы ты не связал той, которая разрешена от уз. Для чего, скажи мне, ничтожную вещь ты предпочитаешь всему на свете? Разве оттого, что оно золото, оно не составляет оков? Разве вещество делает оковы? Будет ли это золото, или железо – все равно, кроме того, что первое тяжелее последнего. Но что делает для нас эту вещь легкою? Тщеславие, и то, что все смотрят на связанную (золотыми) оковами, хотя этого и следовало бы больше стыдиться. А (чтобы убедиться), что это истина, свяжи и оставь ее в пустыни, где никого нет, кто бы смотрел: тогда почувствует она тяжесть этих уз, – и со скорбью станет смотреть на них. Побоимся, возлюбленные, чтобы не услыхать нам этих страшных слов: "свяжите ему руки и ноги" (Mф.22:13). Зачем же ты, жена, причиняешь себе это (зло)? Ни один узник не связывается по рукам и ногам; а ты зачем обвязываешь даже голову? Разве не довольно связать руки и ноги? Зачем опутываешь шею бесчисленным множеством цепей? Я оставляю без внимания заботы по этому поводу, страх, беспокойство и споры с мужем, когда случится недостаток в этих вещах, – и смерть, которой подвергаются, если что-нибудь из этих вещей пропадет. Разве это удовольствие, скажи мне? Чтобы другой услаждал свои взоры, ты подвергаешься и узам, и заботам, и опасностям, и огорчениям, и ежедневным спорам. Разве это не заслуживает всякого обличения и осуждения? Поэтому не будем, умоляю вас, не будем больше так поступать. Разрешим всякий союз неправды, раздробим алчущему хлеб, будем исполнять и все прочее, что может даровать нам дерзновение пред Богом, чтобы мы сподобились получить обещанные блага о Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

Система Orphus Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter


<<<   СОДЕРЖАНИЕ   >>>