Иудеи — по первоначальному словоупотреблению (в Библии прежде всего у пр. Иеремии 32, 12; 38, 19; 40, 11; 41, 3; 44, 1; 52, 28–30) — название для обозначения рода подданных царства иудейского, а также (у писателя 4 Цар. 16, 6; 25, 25) название отдельных личностей, принадлежавших к населению царства иудейского и выходцев из него.
Со времени гибели десятиколенного царства израильского, составлявшего другую половину распавшегося народа Божия, «Иуда», как общий представитель этого народа, противопоставляется всем другим народам, и выражение «иудеи» становится существенно равнозначительным с понятием «евреи» (Иер. 34, 9). Когда надо было противопоставить арамейскому наречию еврейское, в 4 Цар. 18, 26–28 (ср. также 2 Пар. 32, 18 и Неем. 13, 24) последнее именуется «иудейским», что показывает, что понятие «иудейский» не только вполне исчерпывало соответствующее ему понятие «еврейский», но и предпочиталось ему в употреблении. Как наименование целого народа — в полном смысле слова — выражение «иудеи» стало употребляться собственно уже в послепленное время. Такое наименование усвоили себе еврейские переселенцы, осевшие в Иерусалиме. Иосиф Флавий объясняет («Иудейские древности», 11, 5–7) это тем, что «колено Иудово первое прибыло в ту местность, откуда как народ, так и сама страна получили свое название» (Иудея). Нужно думать, однако, более это произошло от того, что большинство возвратившихся принадлежало к бывшему царству иудейскому, а равно вследствие сосредоточения религиозных надежд народа в имени «Иуда»; последнее оправдывается тем, что не только все евреи, возвратившиеся из Вавилона, приняли это название, но и оставшиеся в Вавилоне, а равно так же впоследствии рассеявшиеся по другим странам. Вообще в устах и язычников, и израильтян это название весьма скоро стало обычным для обозначения всего израильского народа — как в национальном, так и в религиозном смысле этого слова. В таком смысле однажды встречается это название (иудеи) у пророков Захарии (8, 23) и Даниила (3, 8; 12), чаще у Ездры и Неемии и преимущественно в книге Есфирь. Окончательно в книгах Маккавейских и Новом Завете, особенно в Евангелии Иоанна и Деяниях Апостолов, наименование «иудеи» для потомков обитателей бывшего иудейского царства и вообще всех евреев настолько приобретает право гражданства, что «язычникам» или «грекам» уже почти не противопоставляется вовсе другого национально-религиозного обозначения для израильтян.
Продолжительность и значение времени, за которое израильский народ был известен под новым наименованием, таковы, что дают право всю вообще историю судеб Израиля делить на две главнейшие эпохи: израилизм и иудаизм, естественную границу между коими составляет возвращение из плена. С этого последнего момента история Израиля, собственно, заканчивается — или, точнее сказать, переходит в историю иудейского народа и иудейства. История эта естественно распадается в свою очередь на четыре периода, но они, к сожалению, могут быть представлены лишь с более или менее значительными пробелами — вследствие постоянных нарушений правильного течения священного первоисточника, мало восполняемых другими памятниками. А между тем это было время исключительнейших событий и многих важных изменений в жизни избранного народа, каковы: возникновение столь важных учреждений, как синедрион, синагоги, образование канона священных книг, появление столь замечательных партий и направлений, как ученое книжничество, фарисейство, саддукейство и т. п. Обо всех этих событиях, имевших основное значение для многих особенностей судьбы иудейства, с трудом можно извлекать кое-какие данные из немногих разбросанных заметок и намеков, путем образных заключений и замысловатых догадок.
Первый период истории иудейства обнимает собою время персидского владычества (536–330 гг.). При благосклонном внимании и весьма многих милостях, оказываемых иудеям персидскими правителями начиная с Кира, иудеи успешно осуществили великое дело возрождения народа, восстановления Иерусалима и возобновления храма. Ограничиваясь территориально вначале лишь Иерусалимом и ближайшими тогда вениамитскими и Иудиными городами, они, несмотря на многие препятствия и трудности, весьма скоро стали распространяться и по соседним областям, восстанавливая бывшее отечество свое в прежних границах. Новые партии переселенцев (при Ездре) пополняли прежние и вместе дружно содействовали заселению новых областей и упрочению в них иудейской национальности. Во дни Неемии область заселения иудеев обнимала, таким образом, уже большинство городов Иудеи до южных границ. В административном отношении положение переселенцев было сравнительно весьма удобно и плодотворно для их благополучия и процветания. Страна управлялась самостоятельно, лишь под легким контролем персидских наместников, которых персидское правительство не опасалось назначать и из самих иудеев. Таковы были Зоровавель и Неемия. На персидском епархе стран по сию сторону Евфрата (1 Езд. 4, 8 сл.; 5, 6; 6, 6; Неем. 2, 9) лежала в таких случаях обязанность следить за соблюдением персидских интересов туземными правителями. Собственно непосредственным управлением всеми делами ведал верховный совет, а по провинциальным городам и областям — туземные начальники из высших сословий (Неем. 3, 9, 14, 15, 19). Для ведения судебных дел повсюду существовали особые судебные коллегии, а в Иерусалиме — учрежденное Ездрою высшее судилище, судебному ведению которого были подчинены все иудеи в странах западнее Евфрата (1 Езд. 7, 25, сл. 10, 14). Внутреннее состояние и характер новой народной общины с самого начала определились тем, что в составлявших ее пленниках жило сильное впечатление продолжительного и тяжкого суда Божия и — в противоположность к окружающему язычеству — воспиталась крепкая привязанность к Богу отцов и к Его закону, а также и тем, что значительную часть между переселенцами составляли священники. Жизненным интересом такой общины было, конечно, прежде всего восстановление храма и учреждение правильного богослужения. Эта ближайшая жизненная цель, несмотря на все препятствия, достигнута была соединенными усилиями представителей дома Давидова, рода первосвященнического и сословия пророческого, находившегося уже в состоянии, близком к своему зарастанию. Попытка самарян принять свою долю участия и прав в этом деле была резко отвергнута его руководителями, желавшими со всей строгостью выдержать основную мысль иудейства, что оно должно быть народом святым, чистым от всяких чуждых примесей. Прибытие Ездры, ученого книжника, с «книгой Закона» ознаменовалось великими реформами; в народной жизни народа последняя теперь до мельчайших подробностей была основана на точных и определенных заповедях Иеговы и окончательно отлилась в ту форму, в которой впоследствии и застыла... для тех, кто не желал прийти чрез нее к цели, к какой она вела. Оживившееся и возобладавшее над всей жизнью иудея воздействие Закона Божия составило для него существенную замену потухавшего дара пророчества; взамен пророков влияние на общенародную жизнь получает ученое книжничество, настолько развившее свою ученость и искусство толкования и применения к жизни всех подробностей Закона, что даже священство в этом отношении уступало книжничеству. Одним из важнейших практических результатов применения Ездрою «книги Закона Господня» к жизни народной были ревностные усилия к очищению народа от всяких посторонних, чуждых элементов, — обособление народа в «святое» общество (1 Езд. 6, 21; 9, 1; 10, 11. Неем. 9, 2; 10, 28). С решительной строгостью было воздвигнуто гонение на состоявших в браке с иноплеменницами и достигнуто расторжение этих браков. Еще энергичнее ревность и строгость Ездры поддерживается Неемией. Размеры зла представлялись совершенно заслуживающими его крутых мер. Нарушавшие чистоту общества имели свою опору и представителей среди даже членов первосвященнической фамилии (Елиашив), поддерживались последними «испорченными» пророками (Шемайя) и пытались привлечь на защиту своих интересов влиятельных соседей-язычников, принимавших в них, ввиду своего брачного родства, большое участие. Но все это разбилось в конце концов о несокрушимую энергию и деятельность Неемии. Ограждение Иерусалима прочными стенами обезопасило его от всякого внешнего насилия, а достижение законной чистоты народа и упорядочение его социальных отношений, укрепило его внутренне и дало возможность преодолеть все трудности возрождения и постановки своей жизни на прочный и верный путь.
В таком состоянии иудейство вступило во второй, богатый опасностями, период своей жизни — период македонско-греческого владычества (330–167 гг.). От 320 г. (особенно с 301 г. до Р. Х.) и до 218 г. этого периода иудеи пользовались почти ничем не нарушаемым благополучием под владычеством много покровительствовавших им во всем Птолемеев; но потом то Селевкиды, то Птолемеи становятся господами страны, внося изменчивость и в ее благополучие, пока окончательно не утвердилось владычество Селевкидов. Непосредственно иудеи были подчинены теперь военному главнокомандующему Келе-Сирии и Финикии (2 Макк. 3, 5; 4, 4; 8, 8), хотя внутренние дела народа и сбор податей оставались в руках первосвященников, получивших большое политическое значение. Около этого времени имело место другое важное для жизни иудейства событие — массовое переселение иудейских колонистов в Египет и Сирию, где они благодаря всевозможным привилегиям образовали вскоре большое, необычайно живучее общество, которому в будущем суждено было сыграть столь важную роль в общих судьбах иудейства и даже всего человечества. Попытка эллинизма ассимилировать себе иудейство и подчинить его своему влиянию вызвала в нем крайнюю реакцию, выразившуюся в обостренном контрасте грекофилов и противников эллинизации, утверждавшихся на строгой почве закона и отеческих обычаев и во что бы то ни стало выразивших готовность стоять за целость и свободу народной жизни и религии (партия асидеев). К концу этого периода сделанная Антиохом Епифаном попытка сокрушить иудейскую стойкость кровавым насилием производит кризис, после которого начинается поворот к лучшему. Кровь мучеников этого тяжелого времени и счастливое выступление Маккавеев во главе партии борцов за святыню религии и национальную свободу обеспечило иудейскую целость для всех областей не только в Палестине, но и в местах иудейского рассеяния. Самые крайние, напряженные усилия врагов, покушавшихся на святыню религии, только вызвали еще более крепкое в Иудее сознание своего религиозно-национального единства и отчужденности от окружающего язычества...
Доблестное и плодотворное дело Маккавеев (167–141 гг.) положило начало третьему периоду в истории иудейства, когда последнее под правлением Маккавеев, «священников-царей», еще раз выступило как независимое царство Иеговы и при этом также восстановилось снова, надолго и прочно, в своих прежних границах, распространившись на все когда-то израильские области (140–63 гг.). К сожалению, религиозный пыл, одушевлявший первых Маккавеев, не перешел полностью к их дальнейшим преемникам: политическо-национальные интересы, к которым он постоянно применялся, слишком мало могли питать и поддерживать его, и он скоро вымер. Слабое напоминание о нем оставалось пока лишь в недрах остального иудейского народа, воспитав в нем несколько религиозных партий, не чуждых некоторого увлечения и извращения возвышенных идей, заимствованных от наследия Маккавеев в качестве основы. Стремление к святости и верности Закону выродилось в кропотливо-беспокойные напряжения совести в рассуждении всех положений и случаев применения закона к жизни; не довольствуясь общими руководящими указаниями этого закона, не умея войти в дух его, строгие законники изощрялись в установлении новых положений, которым усвоялась роль «ограды» для самого закона, без всякого выхода из нее. При этом, естественно, росли влияние и значение ученого книжничества, являвшегося главнейшим разрешителем всевозможных действительных и мнимых столкновений Закона с жизнью в ее обыденном разнообразии. Для должной компетентности в этом случае устроились целые иудейские «академии», где достигалось высшее учено-законническое образование. Еще существеннее для всего дальнейшего развития иудейства было образование двух великих религиозно-политических партий — фарисеев и саддукеев. Первая из них, играя на слабых струнах народа, ставила своею задачей строжайшее осуществление идеи святости иудейского народа в его религиозном, политическом и социальном положении, к чему направлялся и приспособлялся ею весь аппарат ее «устных» заповедей. Другая партия, составляя естественную реакцию против первой и развивая более интересы священнической аристократии, состоявшей в больших связях с миром культурно-языческим, предлагала в основание жизни исключительно писанное право, отрицая всякие новые «распространения» закона в духе фарисейства, и не чуждалась мысли о возможности для мира иудейства и язычества делиться взаимно лучшими своими достояниями и приобретениями. Эта последняя идея особенно яркое практическое осуществление нашла себе в египетском иудействе, хотя и ценой значительного обособления от палестинского. Открыв себя широкому воздействию греческого духа и приложив к нему собственные плодотворные силы и достояния, египетское иудейство пробило дорогу новому, общечеловечески доброму развитию иудейства, вместо прежнего узкого иудейско-национального...
На этой стадии жизни иудейства застигает его четвертый период истории, обнимающий время с начала посредственного и потом непосредственного владычества римлян до последнего разрушения Иерусалима и храма (от 63 г. до Р. Х. по 70 г. после Р. Х.). Переход от посредственного к непосредственному владычеству римлян над Иудеей совершился с некоторой постепенностью, могущей делать своего рода честь «мудрости» римской политики. Сначала иудеи были оставлены под правлением своих последних маккавейских ослабевших царей, потом (с 37 г. до Р. Х.) им дана была чуждая идумейская династия, подготовившая Иудею к совершенному порабощению Римом, управлявшим страной то при помощи Иродиан, находившихся в рабской зависимости от Рима, то римских прокураторов. Но одновременно с тем, как железное кольцо римского ига затягивало свою жертву туже и туже, напрягало соразмерно все свои силы и иудейство, увидевшее теперь всю опасность своего поглощения и необходимость национальной обособленности и строгозаконнической жизни. Фарисейство, естественно, получает теперь особенное значение и влияние на народ, выделив из себя новую партию «зилотов», распространивших фарисейские принципы (особенно политические) до последней степени строгости и крайности. С жаром страстного увлечения и воодушевления они настаивали, что народ «святой» не должен быть обладаем никакой языческой силой, а наоборот, призван к господству над всеми народами. Такой националистический фанатизм, составлявший отчасти общее воззрение этого самолюбивейшего из народов, понявшего свое божественное призвание в этом узком и неправильном смысле, был главной силой, которая увлекла в конце концов иудейство к борьбе против римского владычества. Дело кончилось печально для иудейского народа... И не человеческая сила нанесла ему последний решительный удар. Над ним должен был так или иначе разразиться страшный суд Божий за измену своему истинному призванию — привести к господству божественного владычества все концы земли. К несчастию, он отверг и распял Того, Кто пришел воцариться над ним и помочь ему в этом призвании... И вот, со всей точностью исполняется над ним то, что было давно ему предуказано за неисполнение своей великой исторической миссии: частью добровольными выселениями, частью насильственными, бывший народ Божий окончательно рассеивается по всем странам земли... Храм разрушен, богослужение утратило лучшую и осмысленнейшую свою половину. Впрочем, как ни тяжки были эти удары, они не сильны были заставить иудея перестать быть иудеем — и наилучшим памятником вековечной достоверности связанных с ним воспоминаний. Синагога и упорная верность священной книге закона обеспечили ему продолжение и сохранение национального единства при самых неблагоприятных условиях. Обособленность от всего чуждого стала еще упрямее, а когда вызвала в народах более свободного взгляда на взаимные сношения чувство омерзения к иудею, это дало ей еще новое положительное условие для замкнутого самораскрытия. Впрочем, чего-либо существенно-нового это самораскрытие уже дать не могло: иудей изжил свои задачи и историческую роль, и если до сих пор мечтает о господстве над вселенной, то может пока получать его лишь посредством золота и увлечения всех в служение золотому тельцу, являющемуся ныне у него чуть ли не единственным рычагом воздействия на остальной мир...
Литература:
Зенгер, Г. Э. Еврейский вопрос в древнем Риме // Варшавские Университетские Известия, 1889, № 6, с. 1–210 и в отд. оттиске: Варшава, 1889.
Систематический указатель литературы о евреях на русском языке со времени введения гражданского шрифта (1708) по декабрь 1889 г. Типолит. А. Е. Ландау, Спб., 1893.
Источники на иностранном языке:
Schürer, Emil, prof. Geschichte des jüdischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi, Leipzig, 1886–1890, v.1, 71 сл.
Об иудеях рассеяния там же, т. III, с. 1–185.
Об отношении к иудеям греко-римского мира там же, т. III, с. 102–108, 398–412.
* Архимандрит Иосиф (Петровых),
магистр богословия, о. настоятель
Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря
Холмской епархии, бывший инспектор
Московской духовной академии.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 7, стлб. 546. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1906 г. Орфография современная.
Смотрите также:
- А. В. Петровский. Иудея
- Ф. Я. Покровский. Иудейское царство