Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЕпископ Васильсурский Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Том 1
Глава 1. Душевный и телесный состав падшего человека в страстном устроении и деятельности подвижнической
§ 1. Святоотеческое учение о трех силах души: разумной, вожделевательной и раздражительной
Мы уже выше видели, что человек трехсоставен: состоит из духа, души и тела. Соответственно этому и вся жизнь его располагается по трем направлениям: духовному, душевному и плотскому. Об этом есть указания в Свящ. Писании (1 Кор. 2, 15; Гал. 6, 1; 1 Кор. 2, 14; 1 Кор. 3, 2-3); это легко заметить и каждому в окружающей действительности, если только он знаком хотя бы с начатками аскетической науки1.
С другой стороны, это множащееся в единстве «я» человека, в отношении своего внутреннего содержания, состоит из трех способностей: разумной, раздражительной и вожделевательной. Эта терминология, научную историю которой мне нет нужды излагать, поскольку я придерживаюсь всегда практической стороны дела и избегаю заводить читателя в дебри чистой любознательности, твердо принята у святых отцов2. Цитаты здесь излишни, ибо они многочисленны и каждый читающий святоотеческую литературу всегда натолкнется на них с первого же раза. На языке современной психологии эти три способности души, очевидно, должны соответственно быть выражены через термины: ум, воля и чувство. Но всякий, изучавший психологию научную (мирскую), желая приступить к изучению психологии святоотеческой, должен быть готовым встретить между ними большую разницу.
Ученые психологи в миру, сами будучи душевно-плотскими людьми, изучают всегда душевно-плотских людей и только под душевно-плотским углом зрения. Они настолько погрузились в плотяность, что изучение психических явлений с помощью психометрических методов и разных машин стали считать высшим достижением науки3.
Эта поразительная узость миросозерцания и рабское подчинение материалистическому направлению, которые делают их подобными каторжнику, прикованному по рукам и ногам цепями к своей тачке, в данном случае — разными «авторитетами» и «духом времени», не дают им возможности увидеть и поверить, что существует, кроме затхлой атмосферы их аудиторий и экспериментальных институтов и кабинетов, еще другая жизнь, где царит свобода духовной мысли, — жизнь, наполненная сиянием вечного дня и благоуханием небесных откровений. Поэтому учение их о душе и ее способностях односторонне и лживо.
А святоотеческая психология, динамичная, в высшей степени живая, рассматривает дело в широком масштабе приснодвижущегося духа — духа, разорвавшего путы и оковы мира, борющегося со своими и его страстями и перешедшего грань материализма.
Далее. Психология научная страдает поразительной бедностью мыслей, выводов. Все «открытия» ее — толчея на одном месте, разные повороты вокруг того же самого столба. Под вычурными терминами, производящими впечатление на мало- и полуграмотных, скрывается полное убожество содержания. Ученые психологи не знают и не подозревают ни тех чувств, ни тех настроений, которыми горит подвижник. Даже движения собственных страстей, гордости, тщеславия, неверия, плотоугодия ими не изучаются, а уж, кажется, чего бы проще и естественнее.
А психология святоотеческая — это откровение новой жизни. Это проникновение в такие уголки и глубины человеческого духа, которые никакому психологу со всеми его тонкими инструментами не под силу. Вхождение в изучение святоотеческой психологии — это вхождение в необозримое и бездонное море духовных откровений и осияний.
Итак, ученые в уме, чувстве и воле видят лишь один определенный аспект — греховный, противоестественный; для них самих, впрочем, нормальный.
Святые же отцы, когда рассуждают о разумной, раздражительной и вожделевательной силах души, рассуждают не только в отношении плотского человека, но и борющегося со страстями, и даже святого. Они изучают духовную жизнь в трех срезах (духовном, душевном, плотском) по трем сторонам (способностям), сразу с девяти точек зрения! Я не говорю уже про бесчисленные переходы между ними и оттенки. Вот это-то каждому и надо иметь в виду при изучении аскетических писаний. Этим-то аскетика4 и отличается от школьно-университетской психологии. Богатство ее содержания, конечно, не может быть широко и подробно описано мною, да и нет для меня в том нужды. Достаточно только предупредить кое о чем читателя; он сам скоро усвоит сказанное и разовьет дальше и глубже в указанном направлении. Когда люди голодны и требуют хлеба, странно было бы предлагать им пирожное. И я стремлюсь скорее выйти на готовые к жатве пажити святоотеческого учения о добродетелях и способах их приобретения через подавление страстей и получение благодати Св. Духа, не желая задерживаться на глубоком изучении сложного механизма тех машин, посредством которых эти пажити обрабатываются. Достаточно для меня и для каждого просто спасающегося познакомиться только с тем, как они действуют и как с ними обращаться.
Примечания:
1. Ср. рассуждения аввы Даниила Скитского, подвижника египетского: Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. М., 1892. С. 236 и след. Собеседование 4, 9.
2. Из чтений по пастырскому богословию (Аскетика). Записи студентов Московской духовной академии в 1910-1911 гг. по лекциям ректора академии епископа Феодора. Сергиев Посад, 1911. С. 126. Феофан, епископ. Начертание христианского нравоучения. М., 1896. С. 188, 213. Мартынов А. Григорий Нисский как моралист.
3. Вюрцбургская школа. См.: Сикорский И. Всеобщая психология с физиогномикой в иллюстрированном изложении. Киев, 1912. Введение.
4. Святоотеческую психологию я сейчас подменил для простоты аскетикой, но это не одно и то же. Первая уже второй и должна бы, собственно, составлять пропедевтику последней. Но эти пролегомены, если бы существовали у нас — а они никем еще не написаны, — конечно, были бы и вполне самостоятельной наукой. Желательно по ней хоть бы краткий учебник иметь, но и этого пока еще нет. Есть только конспективные наброски, впрочем довольно подробные; см.: Феофан, еп. Начертание... (вторая половина первой части); его же. Что есть духовная жизнь (еще того меньше); наконец, настоящие «Основы», следующие за сим параграфы.
Но аскетика тесно связана с психологией падшего человека, которая, в сущности, составляет ее теоретические предпосылки. Все содержание аскетики насквозь психологично, а поскольку приходится на каждом шагу наталкиваться в ней на основы психологии в узком смысле, постольку я и заменяю одно наименование другим.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter