Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЕпископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Том 2
Я несколько раз уже повторял мысль, что диавол пытается подражать Богу, во всем поступая наоборот. И самый величайший божественный дар — рай, будущее блаженство и общение с Богом, которому нет ничего подобного в этом мире (2 Кор. 12, 4), он также старается подделать. Но дать свое «блаженство» и «рай» диавол может, конечно, только здесь, потому что там будет для его почитателей не рай уже, а ад. Впрочем, рай демонский — по названию только «рай». Неверующие и полуневерующие люди часто не стыдятся употреблять в своей речи наши христианские понятия, в частности слово «рай», хотя и вкладывают в него совсем иное значение. Примеры читатель может сам отыскать в этой моей книге (не говоря уже о мировой литературе) и даже в этом параграфе.
Диавол достигает своей цели различными способами. Я начну с наиболее невинных, которые, собственно, в обществе и не считаются вредными для физического здоровья или чем-либо предосудительным для здоровья нравственного. Но, конечно, не так дело обстоит на самом деле.
Возбуждение себя духами (благовониями)
Это самое тонкое средство, которое употребляет сатана для обольщения людей, возбуждая в них влечение к якобы чему-то прекрасному, а на самом деле — скотскому. И вопрос этот довольно сложен. «Невинное» желание барышни «надушиться» — о котором и говорить-то много нечего, как может кто-либо подумать, — имеет и свою длинную историю, и свои основания, по начальной природе своей, чисто догматического характера — догматического в полном, то есть богословском, смысле. С них я и начну.
I. Небесное происхождение благовоний и ароматов
Если на земле упоение тонкими и прекрасными запахами доставляет наслаждение, а употребление духов, вплоть до фонтанов из них, составляет необходимую принадлежность роскошных общественных собраний (на вечерах, балах, раутах и так далее), то жилище Бога можно ли представить себе, в противоположность этому, с каким-либо недостатком, мрачным и неблагоухающим? Сама мысль, без принуждения извне и не справляясь с Божественным Откровением, естественным образом приходит к тому, что тот рай, в котором живут небожители и который обещан всем верным христианам, не может быть иной, как полный неземных ароматов, несказанного благовония и сладости, ибо все противоположное сему принадлежит материи, тлению, греху.
Так оно и есть на самом деле. Те откровения, которых удостаивались избранники Божии, и видения рая, бывшие им, и те явления благодати, что сопутствуют некоторым событиям, при которых, так сказать, приоткрываются двери Церкви торжествующей в Церковь воинствующую, наконец, те состояния духовного возраста христианина, которые делают его наполовину человеком, а наполовину ангелом, наполовину оставляют его в условиях телесной действительности, а наполовину освящают и сообщают ему благоуханные и нетленные свойства потустороннего мира, — говорят нам постоянно, что одно из блаженств и красот последнего составляют непостижимые ароматы и благоухания, понимаемые, конечно, не в нашем грубом, материальном смысле, а в духовном и тонком.
Из многих описаний рая приведу то, которое сообщает блаженный Андрей, Христа ради юродивый. К нашей теме относятся следующие строки:
«...Было же там много садов... и чудное благоухание исходило от них... Веяли же с четырех стран тихие ароматные ветерки, и от дуновения их ветви деревьев тех садов колебались и листьями своими производили дивный шум...»1
И всякий, кто приходит из рая, приносит с собой благоухание; и всякая вещь, попавшая оттуда к нам, в мрачное земное обиталище, распространяет аромат нетления.
Из великого множества примеров возьму один — явление Пресвятой Богородицы преподобному Серафиму2.
Старица Евпраксия, бывшая при сем, с простотою рассказывает:
«...Сделалось светло — белее дня, и благоухание наполнило келью, похожее, но лучше, на запах росного ладана...»
О вещах, принесенных из рая, рассказывается тоже немало случаев.
Ради тех, кто веселится духовным веселием и ненасытно жаждет описаний чудных дел Божиих, приведу здесь одно из таковых, хотя оно и несколько длинновато, в качестве доказательства.
Когда святую мученицу Дорофею после допроса и мук повели на казнь, советник правителя, язычник Феофил, насмехаясь, закричал ей вдогонку:
— Слышь, невеста Христова, пошли мне яблок и роз из рая Жениха твоего!..
— Воистину сделаю это, — отвечала святая.
Когда пришли на место казни, она упросила палача позволить ей немного помолиться своему Богу. По окончании молитвы предстал ей ангел Господень в образе прекрасного маленького мальчика; в платке у него были три замечательных яблока и три пунцовых розы.
— Молю тебя, отнеси их Феофилу, — обратилась к нему святая, — и скажи ему: «Вот, получи то, чего просил».
И преклонила главу под меч.
А Феофил, смеясь над обещанием Дорофеи, рассказывал своим знакомым и приятелям:
— Дорофея называла себя все невестой Христовой и хвалилась в рай Его попасть. Сейчас, когда повели ее казнить, я и говорю ей: «Эй, невеста Христова, когда придешь в рай Жениха твоего, пошли мне оттуда роз с яблоками». А она мне: «Хорошо, непременно пошлю».
И рассказывая это, он заливался безудержным смехом. И вот, внезапно предстает ему ангел сяблоками и розами и говорит:
— Это посылает тебе, как обещала, святая дева Дорофея, из рая Жениха своего...
Феофил, увидев цветы и яблоки и взяв их в руки, вдруг воскликнул громким голосом:
— Христос есть истинный Бог, и нет неправды в Нем ни единой!..
— Ты что, беснуешься, Феофил, или глумишься? — сказали ему приятели3.
— Не беснуюсь и не глумлюсь, а здравый разум велит мне веровать, что Иисус Христос есть истинный Бог.
— Да чего ради ты перешел сразу на этот крик? — спрашивают те.
Феофил спрашивает их в свою очередь:
— Скажите, какой теперь месяц?
— Февраль.
Феофил продолжал:
— Во всей Каппадокии4 сейчас зима, снег и мороз, и нет ни одного деревца или травинки, которые бы листьями своими украшались, а откуда эти цветы и яблоки, с сучками и листьями!? Как вы думаете?..
С этими словами он показал им яблоки и розы. Приятели стали рассматривать их, ощупывать и, вдыхая их дивный аромат, в удивлении говорили:
— Даже в обычное для плодов и цветов время мы никогда не видели таких.
Феофил же рассказал им подробно о бывшем ему видении ангела, и как он стал вдруг невидим.
И начал опять взывать во весь голос, обращаясь к проходящим по улице (разговор его с приятелями происходил у дверей, при выходе из здания суда):
— Блаженны верующие во Христа и страждущие за имя Его, ибо Он есть истинный Бог, и всякий, верующий в Него, действительно премудр!..5
После этого святого мученика Феофила, презревшего жену, детей, положение в обществе ради Христа, подвергнув жестоким пыткам, казнили той же казнью, что и св. Дорофею6.
Если прекрасны вещи того мира, то как прекрасен Сам Творец их!
Имя Твое — как разлитое миро! — восклицает Невеста-Церковь Нетленному Своему Жениху-Христу — и продолжает описывать Его:
Щеки Его — цветник ароматный, Гряды благовонных растений; Губы Его — лилии, Источают текучую мирру... (Песн. 2, 3; 5,13.)
Действительно, я уже приводил выше дивный рассказ из жития св. Онуфрия Великого (память 2 июня) о благоухании, исходившем от Св. Тела и Крови Христа Спасителя, принесенных ангелом для причащения пустынножителей с неба7. На этот раз я ограничусь сим кратким замечанием и перейду к дальнейшему — к некоторым следствиям обожения человека, когда при вселении в него Самого Христа (Ин. 14, 24) он делается и причастником только что упомянутых Его качеств.
Когда человек, очистив себя при помощи благодати от страстей, переходит из состояния раба или наемника в состояние боговозлюбленного сына, то есть делается святым, то он начинает благоухать и душою, и телом. И это благоухание распространяется от него при жизни, распространяется в момент смерти, исходит даже от бездыханного тела его и по смерти.
Естественно, что Пречистая Дева Богородица, как никто иной после Христа, обладала этим даром. Святой Дионисий Ареопагит, ученик апостола Павла, отправившись спустя три года после своего обращения (Деян. 17, 34), с благословения своего учителя, в Иерусалим повидать Всеблагословенную Деву — ибо сильным желанием этого горел он, — прислал своему божественному наставнику и духовному отцу оттуда письмо, в котором подробно описывает и свое посещение Богоматери, и духовную радость (выше всяких слов и представлений) от этого. В письме говорится, между прочим, нечто и по интересующему нас предмету.
Вот отрывок из этого благоуханного памятника перво-христианской древности:
«...Снова и снова исповедую пред всемогуществом Божиим, пред благодатию Спасителя и пред великою славою Девы, Матери Его, что когда я введен был Иоанном, первым среди евангелистов и пророков, который, живя во плоти, сияет как солнце на небе, пред лицем благообразной Пресвятой Девы, то меня облистал не только снаружи, но и особенно внутри такой великий и безмерный божественный свет, и окружило такое благоухание предивных различных ароматов, что ни мое немощное тело, ни даже дух мой не могли вынести столь дивных знамений и начатков вечного блаженства. Изнемогло сердце мое, изнемог дух мой во мне от славы Ее и божественной благодати...»8
Кто из читавших жития святых и отеческие творения не помнит умилительной и трогательной истории преп. Марии, племянницы затворника, блаженного Авраамия, друга св. Ефрема Сирина? Как она, подвизавшись долгое время в келье, рядом со своим дядею, пала, пошла в мир и сделалась блудницею; как ее равноангельный дядя вышел из затвора, переоделся в одежду воина, явился в непотребный дом, где она жила, и — по словам преп. Ефрема, — «в продолжение пятидесятилетнего подвига не вкушавший хлеба, теперь ел мясо и пил вино...» И как наконец, когда блаженный разговаривал с нею, «она, встав и обняв [не зная, что это ее дядя и бывший духовный отец], целовала шею его; лобызая же его, обоняла от кожи его ангельское житие его...»9. И как, продолжаю словами св. Ефрема, «тотчас вспомнила о своем подвижничестве и, вздохнув, сказала: "Горе мне одной!"»10.
Смерть — это великое таинство, когда и для окружающих заметно присутствие потустороннего мира, куда теперь отправляется душа лежащего пред ними, все внешние движения которого как нельзя яснее показывают, как он приготовился за свою жизнь к этому страшному моменту. Человек отбрасывает тогда все свое лицемерство пред людьми и, если был неверующий, часто кричит и отвращает глаза от пришедших за душою бесов, не стыдясь уже и не обращая внимания ни на кого. Для праведника же смерть — время желанное, дорогое, время получения венцов и награды за труды. И так как в это время мир горний как бы соприкасается с дольним, ибо часто к одру умирающего праведника приходят святые и ангелы и даже Сама Богоматерь со Спасителем, то, понятно, Они приносят с Собой и благоухание рая. Посему-то мы и читаем в житиях святых строки, подобные нижеследующим:
«...И предал [Сисой Великий] дух, и был светл, как молния, и вся храмина исполнилась благоухания»11.
Еще: «...Ангелы Божии пели [когда несли тело блаженного Симеона, Христа ради юродивого, на кладбище], и дивное благоухание наполняло воздух»12.
И опять: «Просветилось [в момент смерти преп. Кирилла Белозерского] лице его святолепное, и благоухание от тела [мощей] его изыде»13.
II. Преломление небесных вещей в земной действительности
Ароматы в церковном употреблении
Жизнь истинного христианина, жизнь в Церкви должна быть отражением небесной. Душой этого возможно достигнуть, кажется, в совершенной степени, но телом христианин никак не в силах уподобиться небожителям по той простой причине, что этой дебелой плоти, которою обложен человек, у них совсем нет. Остается ему одно: в свои внешние поступки и действия вложить некий духовный сокровенный смысл, чтобы, насколько то возможно, все окружающее напоминало ему о Боге и будущей жизни, становясь иногда даже проводником божественной благодати, чтобы, наконец, толковать все вещи, которые сами по себе безразличны в отношении религии, в духовном смысле14. Отсюда — символизм. Он пронизывает все богослужение и всю жизнь некоторых истинных христиан (блаженных, Христа ради юродивых, — ибо их поступки всегда глубоко символичны).
В частности, относительно благовоний мы не знаем, каково существо их на небе. Знаем только, что Тайнозритель видел там в руках двадцати четырех старцев фиалы златы полны фимиама, и это были — молитвы святых (Откр. 5, 8). Отсюда можно сказать, что и всякая добродетель есть благовоние, и, чем больше у человека добродетелей, тем благовоннее его душа. Во всяком случае, небесные ароматы — не наши тленные, материальные ароматы, и когда при видениях человек обоняет их чувственно, образ этого восприятия для нас непостижим15.
Но про наши земные ароматы мы знаем, что они тленны, грубы, а некоторые и не совсем чисты (опрятны), несмотря на всю их приятность. Следовательно, по существу своему, они не стоят того, чтобы к ним пристращалось сердце, а тем более недостойны быть приносимыми Невидимому, Нетленному Богу (да и невозможно просто чествовать Его неподобающими средствами: Пс. 49, 13; Деян. 17, 24) и могут быть употребляемы посему только как символы, в символическом смысле. Это надо иметь в виду в каждом отдельном случае, будь то при церковном их употреблении или домашнем. Что не сами они по себе действуют, показывает уже одно то обстоятельство, что сила отгнания злых духов становится им присущей только после молитв над ними16, а без молитв благовония, как увидим ниже, имеют обратное действие, то есть свойство привлекать демонов.
• Благовония за богослужением
В это время они употребляются только в виде курений. Происхождение сего божественное: еще в Ветхом Завете Бог повелел Моисею: скажи сынам Израилевым, чтобы они сделали Мне приношения... ароматы для елея помазания и для благовонного курения (Исх. 25, 2, 6). Моисей приготовил таковые для того и другого употребления, причем пропорции составных веществ были указаны опять-таки Самим Богом (Исх. 30, 22-25, 34-38; 37, 29). В качестве курительного материала при Моисее брались стактионих, душистый халван и чистый ливан; впоследствии к ним прибавили еще другие (Исх. 43, 24; Иер. 6, 20; ср.: Сирах. 24, 7).
Каждение благовонными веществами в новозаветной Церкви также употребляется с самого начала ее основания. О нем говорят уже творения св. Дионисия Ареопагита, Постановления Апостольские, литургии св. апостола Иакова и св. Иоанна Златоуста17.
В богослужебном обиходе для каждения употребляются следующие принадлежности:
Кадило (кадильница) и кация. Разница между ними в том, что первое держат при каждении за цепочки (числом в три, четыре или одну; понятно, с мистическим значением так делают, а не из-за прихоти мастера), а вторую — за ручки. О «кации — вещи церковной» упоминается в русских летописях уже 1146 года, в древнехристианской же археологии изображения кадила и кации встречаются, конечно, гораздо раньше18.
Ладоница — сосуд, из которого священнослужители берут ладан перед тем, как положить его в кадило* (* За архиерейским служением (перед чтением «Апостола») это действие представляет собой целый чин; и в других случаях Устав Церковный всегда указывает, когда диакону класть ладан при подаче священнику кадила, когда иерею обходиться без услуг диакона и т. д. См.: Служебник. Проскомидия. Литургия св. Иоанна Златоуста (по малом входе); Типикон. Гл. 2. Вечерня.)
На старинных фресках в катакомбах, откуда это перешло в современную иконопись, диаконы изображались обычно с кадилом в одной руке и с ладоницей в другой. Так, например, изображен архидиакон Лаврентий на мозаике в Киево-Софийском соборе19.
Особые сосуды, большие (род жаровни), поставляемые в определенных местах для наполнения благоуханием всего храма. Церковный Устав предписывает это делать в Пасхальную заутреню. «И вшед [параекклисиарх — по-теперешнему пономарь] во храм, — говорится здесь, — устрояет сосуды два со углием горящим, и влагает в них фимиама много благовонного, и поставляет един сосуд среди церкве, другий же во святом олтаре, яко да исполнится церковь вся благовония»20.
Совочек, или ложечка, которым берет архиерей ладан из ладоницы. Они употреблялись уже у первых христиан, о чем говорят некоторые образцы их, хранящиеся в музеях и древнехранилищах21.
Каждение всегда соединяется с молитвою и имеет таинственное (мистическое) значение.
• Благовония при совершении таинств
Здесь ароматы прибавляются к священному елею. Полученная таким образом смесь после молитв становится святым миром, которое употребляется для таинства миропомазания при освящении антиминсов, церквей, помазании царей на царство. Как мы видели выше, оно также имеет божественное происхождение* (* Право помазывать св. миром принадлежит епископам и пресвитерам (а миряне даже в случае смертной опасности этого делать не могут), освящать же — только одним епископам (Правило 6 Карфагенского Собора). От помазующего требуется, чтобы он умел незапинательно выговаривать священно-таинственные слова помазания «печать дара Духа Святаго» и помазывал бы не кое-как, а точно те места, где нужно, — чело, очи, ноздри, уста, уши, перси, руки, ноги, то есть вместо, например, уст не водил бы стручцом по подбородку и так далее.
Нельзя ли объяснить несоблюдением последнего условия и то обстоятельство, что многие уже с детства (шести-семи лет) приучаются крепко сквернословить и употреблять матерные выражения или что, например, те, кому бы надо иметь дар слова, не имеют его (имея, кстати сказать, в то же время прекрасную бороду)? Так и в других случаях.)
У нас в России освящение мира совершалось всегда в известные годы (смотря по надобности, чрез 2-3-4 года) в Великий Четверток в Московском Успенском соборе и в Киево-Печерской Лавре22.
Определенного числа благовонных веществ, входящих в состав мира, как в греческой, так и в русской Церкви не было назначено, и оно не всегда бывало одно и то же. Внимание, главным образом, обращалось на то, чтобы вещества были как можно благоуханнее. В настоящее время, с 1853 года, в состав мира входят следующие вещества: елей, вино белое виноградное, стиракса, ладаны — росный, простой белый и черный, мастика, сандарак, розовые цветы, базилика (трава), корни — фиалковый, белый, имбирный, ирный, калганный, кардамонный, масло мускатное густое, бальзам перувианский, терпентин венецианский, благовонные масла — бергамотовое, гвоздичное, майоранное, померанцевое и мускатное жидкое23.
Таким образом, сие священное благовонное масло не символическое только значение имеет, как в предыдущем случае курение (каждение), но и служит проводником благодати и даров Св. Духа, как вода, соответственно, в таинстве крещения.
Замечу здесь мимоходом еще об употреблении у нас благовонного (в большинстве случаев) масла за всенощным бдением под большие праздники (по уставу, в каждое воскресенье), когда бывает лития24. В народе (и даже среди интеллигенции иногда) оно неправильно называется «миропомазанием», хотя это есть просто «елеопомазание» (но не елеосвящение, которое тоже есть таинство).
Ароматы в христианском быту
• При погребении
Обычай употребления ароматов при погребении умерших уходит в глубокую древность. В Библии рассказывается, как Асу, царя иудейского (ок. 955 г. до Рождества Христова), по смерти «положили на одре, который наполнили благовониями и разными искусственными мастями, и сожгли их для него великое множество»25 (2 Пар. 16, 14). Также смотри у пророка Иеремии (Иер. 34, 5). Впоследствии это было заменено помазанием тела ароматами (Ин. 19, 39-40; Мк. 16, 1), в отношении же простых людей ограничивались простым омыванием (Деян. 9, 37), каковой священный обычай сохранился и доселе. Кроме вышеуказанных двух случаев, благовония употреблялись также при бальзамировании тела умершего. Последнее также древнего происхождения и, как в древности, так и теперь, совершается над лицами царственного достоинства (Быт. 50, 2-3, 26). Но помазание ароматами тела допускалось у первых христиан и в отношении простых людей, даже монахов, при жизни от них всячески отказывавшихся. Так, в житии преп. Пелагии — в миру знаменитой куртизанки из Антиохии, — подвизавшейся под видом монаха-затворника в горе Елеонской, рассказывается, что после славной ее кончины «прииде патриарх Иерусалимский со множеством иных отец и по обычаю наченше помазовати тело ароматы», благодаря чему и открылось, «яко естеством жена бе»26. Отсюда же, очевидно, сохранился до нашего времени обычай усопших священников и епископов не омывать водою, а помазывать только маслом.
• В домашнем и церковно-общественном обиходе
Церковь в некоторых случаях дает своим чадам благословение на употребление ароматов даже и в домашнем обиходе. Лишь бы это было не на угождение и питание страстей, а на пользу душе и телу и делалось во славу Божию, то есть с призыванием Его святого имени. Таким образом, в Требнике мы имеем чин, «еже освятити какое-либо благовонное зелие», причем после указанной молитвы благоуханные травы и семена трижды окропляются святой водой с обычными словами окропления и освящения. В молитве по этому поводу, между прочим, говорится:
«Господи Боже Вседержителю... благослови и освяти Духом Твоим Святым и рабов Твоих сих, приемлющих зелия сия с семенами, от всякия скверны очисти, и домы их всякаго благовония исполни, во еже быти сим и всем верою хранящимся, и кадящимся ими в соблюдение и избаву от всех вражиих прилогов и во отгнание всякаго мечтания, от действа диавола находящаго, дневнаго и нощнаго, на благословение же душам и телесем, верным Твоим людем и скотом, домовом же и местом...»27
Отсюда видно, что св. Церковь дает при освящении трав вместе с тем и свое благословение тому, кто их принес, что еще более усиливает их действие. Полезно обратить внимание и на то, что среди видов употребления благовоний (принятие внутрь, внешнее окуривание, и не только человека, но и всего его жилища, до хлевов и скотов в них включительно!) упомянуто и простое хранение. И оно пользу приносит. Отсюда, сохранить с верою душистый цветок, полученный в благословение, например, от чудотворной иконы Богоматери или принесенный из святого места, уже значит — приобщиться некоей благодати: он охраняет дом и возбуждает душеспасительные чувства28. То же, конечно, надо сказать и о всяких других реликвиях: песочке с могил подвижников благочестия, камушках оттуда же, воде из святых кладезей и прочем.
Всем этим объясняется и следующий случай из перво-христианской практики (в эпоху Третьего Вселенского Собора), имевшей, конечно, силу обычая. (О нем передает сам св. Кирилл Александрийский, председатель этого Собора.) Когда, по осуждении Нестория, отцы святейшего Собора расходились по местам своего пребывания в городе, то жители Ефеса провожали их по улицам до дому с зажженными факелами, а женщины при проходе их кадили фимиамом29.
Так, кстати сказать, почитали первые христиане своих епископов и духовных отцов!
Незаконное употребление благовоний в «церкви» диаволъской, то есть в миру
Как у Бога есть церковь святых, или церковь преподобных (Пс. 88, 6; 149,1), так и у диавола есть своя церковь лукавнующих (Пс. 25, 5), то есть мир, где он, как обезьяна, по выражению учителя первохристианской Церкви Тертуллиана, копирует все, что видит в Церкви Божией, только извращая все и во всем поступая наоборот. Истину заменяет ложью, святость — нечестием, воздержание — страстями, веру — неверием, добродетель — грехом, духовное — телесным, благовоние — зловонием, и наоборот, зловоние греха прикрывает благовонием искусно приготовленных его служителями ароматов.
Эту противоположность (полярность) можно проследить по всем предыдущим пунктам, что я для наглядности и большей убедительности и сделаю.
• Гнусность диаволъской природы и его местопребывания — ада
Как Господь прекрасен и все, что окружает Его, благоуханно, так диавол, напротив, гнусен, вонюч, смердящ30, так же как и ад, в котором он находится вместе со своими демонами. Но чтобы обольстить людей, он нередко пользуется при своих прелестных явлениях им благоуханием, окружая ароматами себя и тех, кого пытается соблазнить, ибо, говорю, не может прельстить душу, если не скопирует чего-либо из небесного благочиния.
• Ароматы в языческом культе
Возможно, предание об употреблении благовоний как жертвы сохранилось и у язычников от тех времен, когда они еще жили в единой общей человеческой семье, не различаясь в ней по вере (в первое время после потопа). Законное употребление ароматов могло быть известно и Ною, хотя в Библии и говорится о принесенном им всесожжении из животных (Быт. 8, 20). Но диавол, отторгнув от ветхозаветной истинной Церкви большую часть человечества и сохранив некоторые сходные (по внешности) формы богослужения, извратил существо последнего, подставив для поклонения людям вместо Бога себя самого. Таким образом, и благовония сохранили свое видимое значение в религиозном культе. Памятники древнего Египта, Финикии, Греции, Рима во множестве доставляют тому примеры31.
• Употребление духов и благовоний в туалетном искусстве и вообще в светском обществе
Из предыдущего видно, что благовония, служащие Церкви как средство для прогнания бесов, в области мира князя сего, наоборот, стали средством их привлечения и религиозного, выразимся так, почитания.
Но на этом дело не остановилось. Бесы, раз начав подталкивать человека к бездне погибели, не успокаиваются до тех пор, пока он в нее не сверзнется. И в данном случае, им было мало того, чтобы люди извратили чисто религиозное назначение благовоний, демоны надоумили людей употреблять ароматы еще в качестве «афродизиака» (aphrodisiac), то есть средств, повышающих половую возбудимость и вызывающих похотные чувства. Для этого ароматы из сферы религиозной, где применение их было, в общем, ограниченное и влияние на толпу поверхностное, были перенесены в повседневную общественную и домашнюю обстановку; способность их воздействовать на половую область хорошо изучена, количество (разнообразие) их умножено, а качество (острота и сила запахов), с помощью бесовских подсказок и внушений, бесконечно усовершенствовано; нервная система у людей чрез постоянное применение подобных вещей была расшатана и сделалась легко возбудимой от малейшего, едва уловимого запаха, донесшегося от прошедшей мимо надушенной женщины. В настоящее время дело (или искусство) дошло до того, что люди не оставили, кажется, ни одного уголка в природе внешней и человеческой в поисках того, нельзя ли откуда-либо еще извлечь какой-нибудь «пикантный запах», изобретая их один за другим, — по выражению Гюисманса — вплоть до «человеческой и... кошачьей эссенций, пахнущих юбками»32.
Это имеет, конечно, свою историю, и о некоторых этапах ее небесполезно будет кое-что сказать здесь, ибо и библейские авторы не проходили молча мимо этих вопросов.
Начиная с времен царя Соломона, то есть эпохи наибольшего блеска Израильского царства, когда оно достигло высшей славы и могущества и когда завязались оживленные сношения ветхозаветных иудеев с тогдашними соседними культурными народами, — благовония впервые нашли себе широкое применение в качестве наркотических, возбуждающих человека средств. Среда светских и публичных женщин, понятно, в особенности представляла восприимчивую и тучную почву для последних.
Но в других государствах давно уже увлекались парфюмерией. Памятники Древнего Египта, Персии, Индии и Финикии, которые ученые только недавно стали разбирать и научились читать, во множестве доставляют случаи убедиться, как прилежно почиталась богиня любви изделиями и практикой этого искусства.
Так, в Египте парфюмерия имела применение настолько широкое и до того разнообразное, что у изобретательных египтянок она простиралась даже и на тайные части тела33. О духах в качестве афродизических средств хорошо говорит нецеломудренный рассказ «Целомудренная Тбубуи» (у Г. Масперо в «Народных сказках древнего Египта»)34.
То же самое мы видим и в Финикии. «Купцы из Савы и Раемы торговали с тобою всякими лучшими благовониями... кассия и благовонная трость шли на обмен тебе...», — обличал последнюю пророк Иезекииль (27, 19, 22). В позднейшую эпоху при персидском дворе в Сузах туалетные предписания дошли до чудовищных требований. Известное место из Книги Есфири (Есф. 2, 12-13) говорит, что дни «притиранья их», то есть одалисок царского гарема, были «шесть месяцев мирровым маслом и шесть месяцев (!) ароматами и другими притираньями женскими. Тогда девица входила к царю».
Израильтяне хорошо усвоили всю эту практику. Та «женщина, в наряде блудницы, с коварным сердцем, шумливая и необузданная», про которую Приточник говорит дальше:
Она схватила его [юношу],
Целовала его,
И с бесстыдным лицом говорила ему:
«... Коврами я убрала постель мою,
Разноцветными тканями Египетскими;
Спальню мою надушила смирною, алоем и корицею.
Зайди, будем...» и проч. (Притч. 7, 6-18), — эта женщина, как видно, отлично понимала значение и силу духов для того дела, описание которого излишне приводить.
Понимали толк в этих вещах и те иерусалимские модницы, которых обличал пророк Исайя за то, что они носят «красивые цепочки на ногах и звездочки, и луночки, серьги, и ожерелья, и опахала, увясла и запястья» и прочее и прочее и не могут расстаться с флакончиками духов (Ис. 3, 18-19). Понятно, что уже нечего было у них искать скромности и целомудрия, и гневный приговор Божий был истинен, когда объявлял им мщение:
«И будет вместо благовония — зловоние» (Ис. 3, 23).
В аду, конечно, — можно добавить для нынешних модниц и модников. Впрочем, и действительно, пора уже поговорить и о последних.
Но кто же лучше расскажет об этом уродливом порождении культуры, как не ее же представители в лице писателей-художников? А они говорят нам, что вкусы менялись в каждом веке сообразно с убеждениями и мировоззрениями эпохи и история парфюмерии шла нога в ногу с историей языка и литературы. Ж. Гюисманс проследил это в отношении своей нации.
«Стиль духов Людовика XIII, составленных из ирисовой пудры, мускуса, порея, миртовой воды, едва был в состоянии выразить рыцарскую грацию, несколько вольный колорит времени, который сохранил нашему веку в своих уверенных сонетах Сен-Аманд. Позже с миррой, лучшим ладаном, сделалась возможной» кощунственная передача мистических переживаний в соответствии с возвышенным слогом Боссюэ и других католических учителей того времени.
«Усталая грация французского общества времен Людовика XV нашла своих выразителей в франжипане и марешале. Затем после пошлости первой империи, злоупотреблявшей одеколонами, парфюмерия бросилась вслед за Виктором Гюго и Готье к странам солнца: она создала восточные благовония, сверкающие пряностями». Чем далее, чем культура делалась сложнее, а другие искусства ее становились тоньше и замысловатее, тем живее развивалось и это искусство, не желая отставать от уровня века. «Покоряясь желаниям любителей и художников», последнее последовательно бросается на китайскую и японскую парфюмерию, «изобретает целые альбомы благоуханий, имитирует букеты цветов Такеока, получая от соединения лавенды и гвоздики запах Rondeletia, от сочетания пачули и камфары — особенный аромат китайской туши; из состава лимона, гвоздики и померанцевого эфирного масла — запах Hovenia du Japon».
До какой виртуозности доходят современные люди в расшатывании своей нервной системы и в искусстве возбуждать феерическую работу воображения посредством этих наркотиков, то есть духов, красочно и картинно изображает цитированная мною выше глава из романа Гюисманса. Хотя и не ко всем людям она приложима, но ведь любая «барышня»-подросток и последняя публичная женщина, если и ничего не понимают в тонких ароматах Аткинсона и Любэна, Леграна и Писса, все же не меньше светских «львов» и «львиц» восхищаются водой, настоенной ремесленниками на розмарине и продаваемой по четвертаку в бакалейных лавках и на базарах. И они со страстью «душат» у себя носовые платки и под мышками.
На этом можно бы и кончить, но скажу еще два-три слова ради тех, кто любит ссылаться в оправдание своих страстей на Евангелие. И в данном случае, такие места, как Мф. 6, 17 или Лк. 7, 37-38, ничего не говорят в их пользу.
В первом случае, «словами помажи главу твою, — говорит св. Иоанн Златоуст35, — Господь не заповедал, чтобы мы непременно намащали себя, — не это повелел Он. У древних был обычай помазывать себя во время радости и веселия, как это видно из примера Давида и Даниила (2 Цар. 12, 20; Дан. 10, 3). И Христос заповедует сими словами только всячески скрывать свой пост. Что это так должно понимать, Он показал самым делом, когда, постившись сорок дней и постившись втайне, не помазывал головы и не умывал лица и все это совершал без всякого тщеславия. Это самое Он и нам заповедует».
Во втором — не время и не к месту Христу было учить высшей морали блудницу, от всего сердца принесшую то, что ей казалось наиболее подходящим*, (* Она могла следовать обычаю, твердо укоренившемуся на Востоке (вследствие гигиенических причин), натирать тело маслом, ибо там кожа от жары терпит немалый вред. Для Христа, постоянно путешествовавшего, какой дар мог бы более подойти? Но оказывается, в сем случае действовал, как Сам Господь сказал, и Промысл Божий (Мф. 26,12). (По мысли отцов, лицо, упоминаемое в Лк. 7, 36-50, в Мф. 26, 6-13 и в Мк. 14, 3-9, одно и то же.)) и, наверное, смущавшуюся от осуждающих речей присутствовавших при этом лиц (Мф. 26, 8). Да и принесла-то она (или, в другой раз, Мария, сестра Лазаря: Ин.12, 3-8), драгоценное миро в дар не как обыкновенному смертному, не как простому человеку, а как пришедшему Мессии — Богу, в очищение собственных грехов, а не в знак личной симпатии и привязанности. Да не будет этой хулы!
Для доказательства того, что последние слова мои действительно соответствуют истине, приведу несколько строк из стихиры службы Великой Среды, как раз посвящаемой св. Церковью памяти этой великой жены. Здесь Церковь вкладывает в ее уста следующие слова: «Ароматы богатею, добродетельми же нищетствую, яже имам, Тебе приношу: даждь Сам, яже имаши... Миро у мене тленное, миро у Тебе жизни, миро бо Тебе имя, излиянное на достойныя, но ослаби ми и остави... Разреши долг, якоже и аз власы, возлюби любящую, праведно ненавидимую, и близ мытарей Тебе проповем, Благодетелю Человеколюбче»**. (** См. также стихиру «Слава на хвалитех»)
Отравление чаем, кофе, какао и шоколадом
Выражение «отравление» приведет, может быть, некоторых в удивление, вызовет сомнение, неверие, даже насмешливую (выражаясь мягко) улыбку на устах читателя, наконец, заставит усомниться как в доброкачественности рассуждений, так и в способности автора к рассуждению, однако я его оставлю. Пусть немножко сильно сказано, но существо дела остается тем же. Ведь очень многое и другое во всех моих книгах должно смущать, а может быть, и возмущать некоторых, что из того? — я не для популярности пишу и не для чесания слуха (2 Тим. 4, 3). Итак, вникнем лучше в дело.
В благочестивом простом народе не так уж давно чай почитался, как многим должно быть известно, прямо-таки грехом36. В лучшем случае — «баловством». Так или иначе, чай не считался необходимостью, и в сохранении нашей жизни ему не приписывали чудодейственной или хотя бы просто лекарственной силы. Остальные напитки неизвестны были даже и по названию. Я не привел бы этих неубедительных для культурных людей доводов, если бы не так же смотрела на эти вещи современная наука.
Медицина считает «кофе, чай, какао и шоколад скорее возбуждающими, чем питательными веществами, хотя они и содержат в себе кое-что, годное для питания37. Кофеин — главная составная часть кофе — есть наркотическое вещество, то есть, попросту сказать, яд. Чай содержит теин — вещество, сходное по качествам с кофеином. Оба яда оказывают возбуждающее действие на мозг и нервную систему и ускоряют деятельность сердца. Какао содержит кокаин.
По данным, сообщаемым доктором И. Вилем («Диетическая поваренная книга»), освобожденный от шелухи шоколадный боб состоит из следующих веществ:
Теобромина (кокаин) 2 %
Клейковины 20%
Жиров (масло какао) 51%
Крахмала, камедистого вещества 22 %
Воды 5%
Итого: 100%
"Из этих данных, — пишет доктор Виль, — видно, что шоколад обладает большой питательностью".
...Разница в действии чая и кофе зависит от качеств их летучих ароматических составных частей... Кофе возбуждает главным образом кровеносную систему и таким образом ускоряет прилив крови к мозгу. Отсюда — способность к более оживленной, легкой беседе и излюбленная у светских дам "болтовня за чашкой кофе". Наоборот, чай по преимуществу действует на нервную систему и "повышает способность перерабатывать впечатления" (доктор Мунде), то есть усиливает наклонность к более серьезному мышлению. Отсюда — так называемые "эстетические беседы за чашкой чая".
Молешотт дает еще более уничтожающий отзыв о чае и кофе. "Чрезмерное потребление кофе, — говорит он, — вызывает бессонницу и возбужденное состояние, подобное опьянению, во время которого в мозгу проносятся с невероятной быстротой всевозможные картины, мысли и желания. Появляются чувство беспокойства, ощущение жара, тоска, головокружение, дрожание в членах и стремление выйти на свежий воздух. Последний бывает обыкновенно лучшим средством для устранения этого состояния, которое, продолжаясь долго, может поистине совершенно свести человека на нет. Летучее масло чая обусловливает тяжесть в голове, которая при опьянении чаем сначала сказывается головокружением, а потом оглушением. Зеленый чай, содержащий в себе гораздо большее количество эфирных масел, чем черный, производит и несравненно более сильное и вредное действие"».
«После всего, что я сообщил тебе, дорогой читатель, о действии кофе и чая, — заключает со своей стороны знаменитый врач* (* Платен. — Прим, составителя.) Европы, — ты не можешь требовать от меня, чтобы я рекомендовал тебе эти напитки для ежедневного обихода. Я могу лишь посоветовать тебе совершенно бросить их потребление или, по крайней мере, по возможности ограничивать таковое. Ты, пожалуй, возразишь мне, что пьешь только жидкие кофе и чай, прибавляя к тому же к первому еще цикорий, и что до сих пор ты чувствовал себя прекрасно. Все это ничего не значит. Я утверждаю на основании фактов, что эти раздражающие вещества, даже в малых дозах, приносят тебе вред, хотя бы ты непосредственно и не ощущал этого вредного действия. Ведь ты, дорогой читатель, вполне здоровым считать себя не можешь, что бы ты ни говорил: где-либо у тебя, в твоем организме, обстоит неладно, то мигрень, то пищеварение не в порядке; ты, хотя и не сильно, но часто жалуешься либо на холодные руки и ноги, либо на сердцебиение и одышку, либо на тяжесть во всех членах и так далее, а между тем все-таки утверждаешь, что ты, собственно говоря, здоров. Смело считай кофе** (** Кофе — у немцев, у нас — чай. Но в особенности причиной болезней являются спиртные напитки. — Прим. еп. Варнавы.) виновником большей части твоих недугов. Если же ты пьешь его с цикорием, то тем хуже для тебя, так как суррогат присоединяет и с своей стороны вредное побочное действие...
Доктор Мунде говорит: "Нечего удивляться тому, что род человеческий хилеет все более и более. С тех пор как молочный, картофельный и мучной супы уступили свое место кофе, чаю и шоколаду, с тех пор как даже рабочие классы поддерживают себя не столько питательными, сколько раздражающими и возбуждающими средствами и тратят на табак, пиво и водку те деньги, которые должны бы были пойти на здоровую пищу, с тех пор как говорят очень много об образовании, а в действительности его совершенно исказили, — сила и красота человечества быстро идут под гору. Один Бог знает, до чего дойдет дело, если новые и искусственные потребности будут все более и более вытеснять естественные. Естественный метод лечения слишком слаб для того, чтобы остановить это ужасающее стремление к гибели, и поневоле должен ограничиваться посильной ролью помощника в деле пресечения этого зла. Представители патентованной медицины плывут обыкновенно по течению. Они пьют кофе, чай, шоколад, вино, пиво и водку, курят табак и даже пишут книги, чтобы доказать, что все эти искусственные потребности являются благодеянием для человечества"*. (* Курсив автора; я, со своей стороны, тоже обращаю внимание читателя на эти строки, показывающие, что и среди представителей самой культуры (и в частности медицины) есть немало лиц, возмущающихся ее порядками и не полагающихся на безнравственных ее вожаков, оправдывающих свои поступки «научными» средствами. — Прим. еп. Варнавы.)
Детям следует, безусловно, воспрещать пить кофе, а также и чай. В настоящее время нервные болезни у детей считаются уже обычным явлением, и в этом виновато главным образом потребление кофе, чая, мяса, вина и пива. Лица с слабыми нервами должны безусловно избегать кофе; равным образом вреден он и при всех болезнях сердца, при различных желудочных заболеваниях и т. д.»
Перейдем теперь к табакокурению.
Отравление никотином
«Табак, подобно кофе и чаю, принадлежит к наркотическим, то есть оглушающим веществам, — говорит тот же Платен. — Всем известно, какой сильный яд, именно никотин, содержится в табаке. Одной капли никотина, попавшей на пол комнаты, достаточно для того, чтобы сделать негодным для дыхания воздух последней».
Примечательна история табакокурения. Она показывает, что никакие пытки и смертные казни не могли отвлечь людей от этой скверной, поистине убийственной привычки. История табака так недавна и свежа в памяти человечества, что ее можно проследить с малейшими подробностями, но с другой стороны, благодаря тому же, она производит и в высшей степени удручающее впечатление — слишком, повторяю, уж явны обычно скрытые козни демонов в разжигании страсти у людей к этому проклятому зелью.
...Когда двенадцатого октября 1492 года Колумб пристал к острову Сан-Сальвадору, то он и его спутники были поражены невиданным зрелищем: краснокожие жители острова выпускали клубы дыма изо рта и носа!.. Дело было в том, что индейцы справляли священный праздник, на котором курили особую траву* — до полного одурения, надо прибавить, причем в этом состоянии они входили в общение с демонами и после рассказывали, что им говорил «Великий Дух»38. По приезде на родину наших мореплавателей, те, которые нашептывали в уши индейцам, шепнули и этим, чтобы они познакомили европейскую публику с новым «удовольствием». И вот, при благосклонном участии и тайном возбуждении от бесов, по всей Европе и даже Азии началась буквально повальная горячка табакокурения. Чего правительство и духовенство ни делали, чтобы прекратить это зло, — ничего не помогало!
Так, в 1623 году папа Урбан VIII издал буллу, в которой грозил отлучением нюхающим табак в церкви; Амурат IV в Турции, в 1625 году, велел виновных в курении водить по улицам с петлею на шее, потом казнить, а отрубленные головы с трубками во рту выставлять напоказ; в 1638 году, во время похода в Персию, солдат, пойманных в курении, четвертовали, вешали, сажали на кол... В Персии шах Аббас Великий велел в наказание за курение отрезать губы и носы, а торговцев табаком сжигать живьем вместе с товаром.
Даже в Швейцарии, этой вечно свободной (конечно, не в евангельском смысле) стране, в 1661 году аппенцельский магистрат определил за торговлю табаком, как за грех, запрещенный Самим Богом, точно такое же наказание, как и за убийство...
Суровые меры не могли сдержать все более и более нараставшую страсть к новому, дотоле неведомому, плоду. Запрещенный, тот казался еще слаще... И вот — курили тайком, уходили для этого в леса, забирались в подвалы, но привычки не оставляли до тех пор, пока сами власти не сдались.
У нас на Руси за табак (привезенный впервые англичанами и, кстати сказать, самого плохого качества, какого в Англии никто уже не курил) царь Михаил Федорович в Указе 1634 года повелевал «чинити наказанье большое без пощады под смертной казнью». Алексей Михайлович, в Уложении 1649 года, подтвердил указ своего отца, и тех, у кого табак «объявится», велено «бити кнутом на козле по торгам», «пороти ноздри и носы резати», а после пыток «ссылать в дальные городы, чтобы на то смотря иным так неповадно было делати».
Петр I, ненавидевший все доброе, ко всем своим другим страстям прибавил и эту: в 1697 году он не только снял всякие запрещения с табака, дозволив свободную торговлю им и курение, но и сам, будучи в Лондоне (1698 г.), заключил договор с маркизом Кармартеном о торговле табаком, причем последний должен был уплатить Петру вперед двенадцать тысяч фунтов стерлингов и давать казне каждый год тысячу фунтов табаку, причем пошлина (ввозная) была назначена по четыре копейки с фунта.
С тех пор дело пошло в заданном направлении полным ходом.
* * *
Но в обществе и народе никогда не переставали находиться люди, старавшиеся так или иначе умерить это, охватившее весь мир, зло и выяснить всю пагубность этой привычки39. Они создают общества (таково British Anti-Tabago Society в Англии; Sociйtй contre l'abus de tabac во Франции; у нас в свое время Межов пытался было основать нечто подобное); издают журналы, печатают брошюры, назначают конкурсы и премии за лучшие сочинения о зловредности табакокурения.
И действительно, вред от табака (листьев nicotiana tabacum) велик, как твердо установила наука.
«В табачном дыме, — говорит доктор Мунде, — кроме синильной кислоты, находятся еще: сероводород, серная кислота, сернистый свинец, окись углерода, углекислота и так далее. Вполне доказано, что все эти яды при известных условиях попадают через посредство воздуха в кровь»40.
«15 миллиграммов никотина, принятых внутрь с водою, уже вызывают первые явления никотинного отравления, — читаем у другого известного западного гигиениста41. — Сигара весом приблизительно в четыре грамма в 1/2-3/4 часа отдает телу семь-десять миллиграммов никотина... Сильные курильщики обыкновенно страдают катаром зева, а нередко и нервными расстройствами, неврастеническими явлениями, сердцебиением, состоянием возбуждения, головной болью, головокружением, неясным зрением, слабостью памяти и т. п. У более нежных лиц, не привыкших к табаку, одного вдыхания табачного дыма может быть достаточно, чтобы вызвать головную боль, чувство стеснения или обморочные припадки».
Табакокурение притупляет аппетит и расстраивает пищеварение. Последнее понятно, так как курение «вызывает усиленное отделение слюны, которую сейчас же приходится выплевывать, то есть терять, а слюна служит для переваривания целого класса питательных веществ (крахмала). Далее, табачный дым, если только он проглатывается, производит вредное раздражение слизистой оболочки желудка». А как часто можно наблюдать отвратительное для некурящих явление, когда у человека за обедом в одной руке папироска, в другой — ложка или вилка и когда за непрожеванным еще куском пищи следует уже затяжка дымом. «Никотин, правда, не обусловливает непосредственно смертельного исхода, но уменьшает охоту и способность к работе, силу мышления и жизненную энергию. Правда, иные утверждают, будто они лучше работают и думают во время курения. Но они просто принимают возбуждение, вызванное никотином, за проявление силы и, так сказать, не живут на проценты, но растрачивают капитал их жизненной силы». Наконец, табак особенно действует вредно на половые органы. Таковы выводы о вреде табакокурения, к которым пришла современная наука42.
Отравление алкоголем
• История появления алкогольных напитков.
Одуряющие и опасные для нравственности свойства вина впервые стали известны людям через оплошность и неопытность Ноя, который, по незнанию тех качеств, которыми обладает выжатый из винограда сок, неумеренно его испробовал и опьянел (Быт. 9, 20-21). В Библии еще много раз говорится о вине, но уже о сознательном использовании людьми этих его качеств в целях самозабвения (1 Цар. 25, 36-37; 3 Цар. 16, 9; 20, 16; 1 Фес. 5, 7).
Скоро виноградное вино показалось слабым, и появились другие опьяняющие напитки (Ис. 5, 22). Они распространялись у всех народов. Древние египтяне фабриковали жэипт, крепкое вино из ячменя, индусы — «сому», китайцы, едва ли не первые в этом деле, — крепкое питье из финиковой пальмы. Через арабов рецепт этих напитков был доставлен в Европу и разработан здесь в средние века сперва в пресловутое снадобье якобы от всех страшных случаев и болезней (до чумы, холеры и старости включительно), в так называемую «воду жизни» (aqua vitae, l'eau de vie), или спирт по-теперешнему, а потом, когда люди узнали, что гораздо интереснее прописывать его себе как средство для «расширения человеческой личности»43 в более легких случаях и жизненных затруднениях, чем предсмертные болезни и старческое бессилие, то алкогольные напитки получили самое широкое распространение.
• Степень влияния
Если и всегда страсть к вину была распространенной44, мало кто укрылся от этого «зелия» (как назывались возбуждающие напитки у нас в Древней Руси), когда к нему приложила свою руку посредством современных знаний и изобретений культура. Даже гениальные ее «светочи» и «двигатели» не устояли. Примеры:
1. Гете в знаменитом погребке Ауэрбаха в Лейпциге пишет несколько сцен из Фауста, а Гейне — свое знаменитое обращение к бременскому ратскеллермейстеру.
2. Расин часто засиживается в кабаре «Белого барашка», где хозяйкой была знаменитая «la veuve Bertin»*. (* вдова Бертэн (франц.))
3. Виктор Гюго, Тьер, М. Фурнье, Беранже и другие сходятся за этим же делом у «la mиre Saguet»*45. (* мамаша Сагэ (франц.))
4. Наш славный Пушкин46 следующим образом заканчивает письмо к Ф. Вигелю из Одессы (1823 г., ноябрь), по обыкновению уснащенное кощунствами и площадными выражениями: «...У нас холодно, грязно — обедаем славно — я пью, как Лот Содомский, и жалею, что не имею с собой ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денек — я был президентом попойки, все перепились и потом поехали по <...>».
Так образуется неразрывная цепь порока, внутренние связи между отдельными звеньями которой столь хорошо вскрыты всеми святыми отцами: 1) чревоугодие, или — по приемлемой терминологии Лескова — «жратва»47, 2) вино и 3) женщины — но их наименование в терминологии Пушкина уж вовсе непристойно.
• Вред и последствия пьянства, духовные и телесные
Уже после всего вышесказанного должно быть понятно, почему Священное Писание и святые отцы и учители Церкви так восставали против этого порока: потому что пьянство отягчает сердце (Лк. 21, 34), заставляет человека терять ум (Притч. 20, 1), забывать закон, попирать права бедных и угнетаемых (Притч. 31, 5), привлекает на голову человека наказание (Мф. 24, 49-51) и исключает из Царства Небесного (1 Кор. 6, 10; Гал. 5, 21). Святые отцы не находят слов для изображения мерзости и тяжести этого порока. Вот несколько отрывков из знаменитой беседы св. Василия Великого «На упивающихся»48. Пьянство вредно —
I. Для души.
«Чем отличен от бессловесных ты, человек? Не даром ли разума?.. Поэтому лишивший себя смысла опьянением приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48, 13). А я сказал бы лучше, что упившийся несмысленнее и скотов: потому что все четвероногие и звери в определенные сроки имеют стремление к совокуплению; но у кого душа связана упоением и тело наполнено неестественным жаром, те во всякое время, во всякий час стремятся к нечистым и срамным объятиям... Бессловесные знают уставы естества, а упившиеся ищут в мужеском теле женского и в женском — мужского...»
2. Для тела.
«Они не только чахнут и тают от излишества удовольствий, которые разжигают к похотливости, но и при самой тучности тело у них наполнено влаг и мокрот и лишено жизненной силы. Глаза у них поблекшие, лицо бледное, дыхание трудное, язык нетвердый, произношение неявственное, ноги слабые, как у детей, отделение излишеств производится само собою, вытекая, как из мертвого».
3. Для христианского общества.
«Скажи мне: ужели ты смеешься и услаждаешься постыдным наслаждением, когда надлежало бы плакать и стенать о предшествовавшем? Поешь любодейственные песни, отринув псалмы и песнопения, которые выучил. Движешь ногами и скачешь, как помешанный, пляшешь непристойно, когда надобно прегибать колена для поклонения? Кого стану оплакивать? Дев ли, не вступивших в замужество, или тех, которые уже носят иго супружества? Одни пришли домой, не имея уже девства; другие не возвратились к мужьям целомудренными. Ибо, если некоторые избежали греха телесного, то, без сомнения, приняли растление в душу. То же самое должно сказать мне и о мужчинах».
Ненормальный и противоестественный характер пьянства отмечают и светские писатели. Замечательное подтверждение высказанной мною в начале мысли о диаволе как злом изобретателе худого, использовавшем для сего естественное тяготение человека к Богу и всему премирному, мы находим даже у Бодлера, знаменитого главы декадентов. Кого-кого, а уж его-то никак нельзя обвинить в приверженности к «поповским бредням» и склонности к «мещанской», как принято выражаться у подобных людей, морали.
Пьянство в качестве доказательства бытия Божия в устах такого человека! Это — ново и оригинально... «Ах, человеческие пороки, — восклицает он, — несмотря на все ужасы, которые мы в них усматриваем, доказывают (уже самой своей распространенностью) неудержимое влечение человека к Бесконечному... Но, увы, влечение это часто сбивается с пути!.. В своем ослеплении он забывает, что играет с более лукавым и более сильным, чем он сам, и что Дух Зла, получив один его волосок, завладеет его головой. И вот этот видимый Владыка видимого мира (я говорю о человеке) захотел создать себе Рай при помощи фармацевтических средств и возбуждающих напитков, уподобляясь маниаку, который вздумал бы заменить солидную мебель и настоящие сады — рисунками на холсте, вставленными в рамы. Этим извращением влечения к Бесконечному и объясняются, по-моему, все преступные эксцессы — от уединенного, сосредоточенного опьянения писателя, который случайно прибег к опию для облегчения физических страданий и, открыв в нем источник убийственных наслаждений, сделал его светилом своего духовного мира и подчинил ему весь склад своей жизни, — до самого последнего пьяницы предместий, который с душой, объятой пламенем славы и величия, валяется в грязи на проезжей дороге...»49
Приводить научные данные в доказательство вреда от потребления спиртных напитков — излишнее дело. Особенно много свидетельств против алкоголя можно найти у психиатров.
Как вредно, например, потребление пива при лечении душевных болезней, говорят опубликованные важные наблюдения английского специалиста по психическим болезням, доктора Claye Shawe. Он сообщает, что в заведуемом им заведении для душевнобольных выздоровела почти половина (46,97 %) поступивших в него, как только была прекращена выдача пива больным. Как после этого не сказать было известному германскому психиатру профессору Гитунгу, что «пьянство есть душевная болезнь и 4/5 всех убийств обусловлены этим пороком». Ведь примеры у них, а впрочем и у нас всех, — перед глазами.
Цитаты, повторяю, приводить считаю излишним, потому что пьянство — это такой порок, при котором не только слова, но и телесные наказания не действуют. Одна только благодать Св. Духа сильна избавить человека от этого смертельного недуга.
Отравление опиумом, гашишем и тому подобным
1. Пропуская описание всей невозможной по цинизму и разврату обстановки притонов, в которых проводят время заправские восточные курильщики опиума, и описание существа самого наслаждения — обо всем этом можно прочесть хотя бы у К. Фаррера50, — приведу из его книги только краткую выдержку из заключительной главы, в которой описываются душевные и физические мучения сладострастника, заканчивающиеся полным сумасшествием, — мучения, которые ожидают его как расплата за все...
«Конец, конец всему... О, какие муки я испытываю! Огонь добела раскалил мои внутренности. Внутри у меня рана, от глотки до пяток. Сплошная рана, ничего не щадящая рана, ни вен, ни кишок, низвергающая вечное пламя. Все реки, озера, моря, океаны не могли бы затушить этот огонь. И так все время, все время, без остановки, без передышки, без сна... А жажда, а голод при опиуме! Я подобен осужденному, у которого для утоления пожирающей его жажды остался один расплавленный свинец... Осужденный! Да, да, осужденный. Геенна, в которую я ввергнут, имеет две казни, к сознанию прибавляется отверженность, к страданию плоти — страдание духа, к огню — кошмар... Кошмары! Никто, кроме курильщиков опиума, не знает, что такое кошмар... [Следует описание последнего, и все заканчивается галлюцинациями наяву и диким безумным криком.] А! А! А! Помогите!»
2. Гашиш, как и все прочие яды (много еще осталось у меня неперечисленных, например кокаин, морфий и другие), дает свои наслаждения и приносит свои мучения и наказание. Описывать их нет необходимости. За нас это сделали уже другие51.
Со своей стороны, сделаем только одно замечание: безмерна ненависть диавола к роду человеческому, который он ввергает, вместо обещанного рая, в ад еще здесь, на земле, и велики заблуждения и неразумие людей, платящих за этот обман собственными невыразимыми мучениями и добровольным отказом от вечного и истинного блаженства!..
Примечания:
1. Св. Димитрий Ростовский. Четьи-Минеи. М., 1897 (синодальное издание на славянском языке). С. 52-53, passim. 2 октября. Подробное описание этого же см.: Макарий, митрополит. Четьи-Минеи за октябрь. Изд. археографической комиссии Академии Наук. СПб., 1870. Стб. 100-103. Второй день. Житие св. Андрея, Христа ради юродивого.
2. См. о нем: "Основы" Отдел III. Гл. 6. § 1. Виды телесного подвижничества.
3. Явствует из этого, что они ангела не видели. И самого букета-то в руках Феофила сперва не заметили.
4. Дело, то есть жизнь, мучения и казнь Дорофеи и последующие события, происходило в Кесарии Каппадокийской, кафедральном городе Василия Великого.
5. «Премудр» — потому что Феофил почел Дорофею безумной за ее слова. Это место находится в рассказе о видении ангела, который я выпустил.
6. Св. Димитрий Ростовский. Четьи-Минеи. С. 75-76. 6 февраля.
7. "Основы" Отдел III. Гл. 7. § 5. Таинство святого причащения. Там же мною указаны цитаты и другие примеры из нынешнего времени (например, из жизни старца Гавриила Зырянова).
8. Полный текст письма можно найти у свят. Димитрия Ростовского в «Повествовании об успении Пресвятой Богородицы» (Четьи-Минеи, 15 августа) и у свящ. П. Флоренского (О духовной истине. Опыт православной феодицеи. М., 1912. С. 297 (см. также: Fleury R., de. La Sainte Vierge // Etudes archйologique et iconographiques. T. 1. Paris, 1878. P. 237-238. Ch. X. § 12).
9. У свят. Димитрия: «Ощути благоухание, исходящее от чистого и многими подвигами умерщвленного тела его» (Четьи-Минеи, 29 октября).
10. Св. Ефрем Сирин. Творения. Ч. 2. М., 1881. С. 29.
11. Подробности кончины святого см.: "Основы" Заключение. § 1. Смерть.
12. Четьи-Минеи, 21 июля.
13. Четьи-Минеи, 9 июня.
14. Ср.: Свят. Тихон Задонский. Творения. T. 4...M., 1889. Сокровище духовное, от мира собираемое.
15. Как непостижимо и то, каким образом облекаются в грубую материальную оболочку и те предметы (яблоки, розы и др.), которые иногда приносятся людям с неба. Некоторые склонны думать даже, что эти чувственные яблоки так на небе и растут. Но такое мудрование суетно, поскольку даже будущий рай требует преображенного (Флп. 3, 21; 1 Кор. 15, 42-44) тела.
16. Ср. ниже молитву над кадилом, молитву из Требника «еже освятити какое-либо благовонное зелие». Ср.: Товит 6, 17-18; 8, 2-4.
17. Цитаты из древних первохристианских источников о каждении и употреблении за богослужением ладана см.: Martigny J. A., l'abbй. Dictionnaire des antiquitйs chrйtiennes... Paris, 1877. P. 273-274.
18. См.: Encensoir // Martigny. Dictionnaire des antiquitйs chrйtiennes... P. 275.
19. См.: Martigny. Dictionnaire...; также Сахаров И. Исследование о русском иконописании. Т. 2. СПб., 1850. С. 53.
20. Типикон. Гл. 50. О пятидесятнице. Во святую и великую неделю Пасхи.
21. См.: Blanchinius F. Demonstratio historiae ecclesiasticae etc. T. 1. Romae, 1752.
22. Указ 1731 г. от 29 декабря и 1788 г. от 23 июня. Сведения о мироварении здесь даются по: Никольский К., протоиерей. Пособие к изучению Устава богослужения Православной Церкви. СПб., 1894. С. 596 и след.
23. Савва, архиепископ. Указатель для обозрения Патриаршей ризницы и библиотеки. 1858. С. 77, 78; О мироварении // Нижегородские Епархиальные Ведомости. 1869. №10.
24. Нынешнее помазание елеем, совершаемое у нас на утрени после возгласа «Милостию и щедротами...», заменяет собою, собственно, то помазание, которое Устав предписывает совершать в конце ее от «кандила», то есть лампады, перед иконой праздника. Чин этого помазания изложен в Типиконе на 26 сентября. Последнее, понятно, можно совершать — и Устав указывает это — на 27 января, 24 февраля и под такие дни, когда литии не положено. Некоторые предстоятели и настоятели Церкви, не пользуясь уставным замечанием помазывать верующих из лампады святого или праздника, чтобы выйти из затруднения, сохраняют на сей случай масло, оставшееся от предыдущего праздника с литией.
25. Автор просит читателя следить за словами священного текста внимательно (речь идет о том, что ароматы были положены вокруг тела и потом сожжены) и не делать, подобно некоторым, нелепого заключения, что сожгли вместе с ароматами также и труп царя. Это единственное место в Библии, на котором хотят обосновать идею кремации, не говорит в ее пользу ничего. Ср.: 2 Цар. 21, 19.
26. Четьи-Минеи, 8 октября. См. еще: Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. Вып. 2. М., 1890. С. 224.
27. Требник. Ч. 1. М., 1902. Лист 244 и об. Гл. 35.
28. Даже в душах мятущихся — ср. у Лермонтова стихотворение «Ветка Палестины».
29. Baronius С. Annales ecclesiastici. 431, 61 (см.: Martigny. Dictionnaire des antiquitйs...).
30. См. примеры из жития аввы Пахона и преп. Андрея Юродивого: "Основы" Отдел III. Гл. 9. § 1. О целомудрии.
31. Например, папирус Гарриса (см.: Wilkinson J. Records of the past. T. VI. P. 44, 46), где говорится о колоссальном дерзновенном даре (из благовоний фараона) Рамзеса III; одно изображение (в Лейденском музее) представляет жреца, приносящего божеству курение из ладана под звуки музыки (струнного и духового оркестра) на празднике по случаю наводнения Нила (рис. см.: Wilkinson J. Manners and customs of the ancient Egyptians. Vol. III. London, 1837. P. 399. Fig. 600). Цит. по: Vigouroux F. Dictionnaire de la Bible. Vol. IV. Paris, 1908. Col. 2165.
См. также: Гомер. Илиада. VI, 270; IX, 499; Фукидид. История. I, 126 и др.
32. См. знаменитую в этом отношении десятую главу романа Ж. К. Гюисманса «Наоборот» (М., 1909. С. 163, passim), где тонко представлены эти умопомрачительные искания и погоня культурного — в собственном и узком смысле этого слова — человека за запахами и ароматами. Приведенная цитата взята отсюда; ниже я еще воспользуюсь данными из этого же произведения.
Кстати сказать, роман талантливого писателя представляет одно из самых убедительных и беспощадных доказательств несостоятельности и убийственности культуры XX века, сделанное при помощи самой же культуры.
33. Подробные рецепты в этом отношении можно читать в новооткрытом папирусе Эберса: Papyrus Ebers, die дlteste Buch ьber Heilkunde. Ьberzetz von H. Joachim. Berlin, 1890. № 45. См. еще: Oefele F., von. Vorhippokratische Medizin Westasiens, Aegypten und der mediterranen Vorarier // Puschmann Th. Handbuch der Geschichte der Medizin. Bd. I.S.86.Jena,1901.
34. Maspero G. Les contes populaires de l'Egypte ancienne. Paris, 1882.
35. Творения. Т. 7. СПб., 1901. Толкования на св. Матфея евангелиста.
36. Ср.: "Основы" Отд. III. Гл. 1. § 5.
37. Вся следующая далее длинная цитата, составляющая содержание этого отдела, взята из: Плотен М. Новый способ лечения / Перевод под редакцией доктора медицины Зеленкова А. Т. 1. СПб., 1903. С. 39 и след.
38. Адамович В. Курение в прошлом // Нива. 1893. № 40. С. 891. Исторические сведения взяты мною из этой статьи.
39. На этой же почве, очевидно, выросли у нас в народе легенды о происхождении табака. Мысль народного гения привить к последнему омерзение и заставить им гнушаться видна из содержания этих легенд. То говорят они, что табак вырос из могилы кровосмесителей (брата и сестры), то из головы евангельской блудницы (Вятская губерния), то из тела свихнувшейся чернички, убитой громом (Пензенская губерния), то из могилы какого-то неведомого человека (Симбирская губерния), и т. д. См.: Максимов С. Нечистая, Неведомая и Крестная сила. СПб.: Этнографическое бюро князя В. Тенишева, 1903. С. 9-10.
40. См.: Платен М. Новый способ лечения. Т. 1. С. 56-57.
41. Gдrtner A. Leitfaden der Hygiene. Fьr Studierende, Arzte, Architekten, Ingenieure und Verwaltungsbeamte. Mit 190 Abbildungen, fьnfte vermehrte und verbesserte Auflage. Berlin, 1909 (русский перевод: Гертнер А. Руководство по гигиене. СПб., 1911. С. 141). Ср. еще: Киндборг Э. Теория и практика внутренних болезней. Т. 3. СПб., 1913. С. 529.
42. См.: Платен М. Новый способ лечения. Т. 1. С. 56 и след. Гл. 5. Потребление табака; Виль. Tisch fьr Magenkranke.
43. Выражение Шарля Бодлера, который на эту тему написал целую книгу (Искания рая / Перевод с французского В. Лихтенштадт. СПб., 1908).
44. В Древнем Египте даже женщины напивались до того, что прислуге приходилось подавать им тазы и убирать за ними. Изображение подобной сцены см. у Вилькинсона Дж. (Wilkinson J. Manners and customs of the ancient Egyptians. V. 1. London, 1837. P. 392).
45. См.: Напитки в древности и первая винная монополия // Нива. 1894. № 14. С. 324.
46. Пушкин А. С. Сочинения. Переписка под редакцией В. Саитова. Т. 1 (1815-1826 гг.). СПб., 1906. С. 82. - Орфография самого поэта. Много подобных примеров см. в: "Основы" Отдел III. Гл. 5. § 4. Наука, литература и искусство как руководители жизни.
47. Лесков Н. Полное собрание сочинений. Т. 5. Шерамур (Чрева-ради юродивый). СПб., 1902. С. 136, 141, и след.
48. Творения. Ч. 4. Сергиев Посад, 1892. С. 224-237; ср.: Ч. 2. М., 1891. С. 166-167 (описание попоек и пиров с участием приглашенных неприличных певиц и с музыкой).
49. Бодлер Ш. Искания рая. С. 13-14.
50. Фаррер К. В чаду опиума. М., 1914. С. 226-231 passim. «Последний период. Кошмар».
51. Готье Т. Клуб гашистов. М., 1906. На с. 21-22 автор описывает в невероятных выражениях сладострастное состояние так называемого кейфа, которое он каким-то образом тут же называет неземным, чистым, далеким от всякой страсти. «И я понял тогда радость, — прибавляет он, — которою наслаждаются светлые духи и ангелы, рассекая крыльями эфир, и чем должно быть наполнено вечное райское блаженство».
И я понимаю теперь, почему подобные господа, пресытившись до отвращения развратом, пишут, подобно Бальмонту, в тоске и унынии (кощунства, насколько возможно, сокращены):
Я ненавижу всех святых...
Мне ненавистен был бы рай,
Среди теней, с улыбкой кроткой,
Где вечный праздник, вечный май,
Идет размеренной походкой.
Они думают, что и в нашем раю праздники будут праздновать постоянно в плотском смысле, но только все будет, в сравнении с тем угаром, в котором они привыкли прожигать свою жизнь и таланты, «пресно» и «безвкусно».
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter