Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЕпископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Том 4
I. Общие положения
1. Что такое послушание? «Послушание есть совершенное отречение от своей души, показуемое телесными действиями, или, наоборот, послушание есть умерщвление членов телесных при живом уме. Послушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь, чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих.
Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения...
Послушный, как мертвый, не противоречит и не рассуждает ни в добром, ни во мнимо худом, ибо за все должен отвечать тот, кто благочестиво умертвил его душу (т. е. духовный отец. — Еп. Варнава).
Послушание есть отложение рассуждения и при богатстве рассуждения»1. Отсюда следует:
«Не знают себя и своей пользы те послушники, которые, заметив благосклонность и снисходительность своего наставника, просят его назначить им служения по их желаниям. Пусть они знают, что, получивши их, они совершенно лишаются исповеднического венца, потому что послушание есть отвержение лицемерия и собственного желания»2.
Но послушание необходимо предполагает и требует подле себя старческого духовного опыта или окормления. Ведь надо, чтобы было лицо, которому человек нес бы послушание и пред которым отсекал бы волю. Правда, мы обязаны и можем отсекать свою волю пред евангельскими заповедями, но новоначальный их не понимает. В этом каждый, начинающий свое спасение, должен быть убежден.
2. О необходимости послушания в духовной жизни
«Старцы [разумеются здесь древние подвижники Востока] говорили:
— Бог ничего так не требует от новоначальных монахов, как труда послушания»3.
А преп. авва Антоний Великий, отец всего монашества, так учил о старчестве и послушании:
«Твердо знайте, что ни преуспеть, или возрасти и сделаться совершенными вы не можете, ни уметь верно различать добро от зла вы не будете, если не будете повиноваться отцам вашим. Отцы наши сами так поступали: повиновались отцам своим... оттого преуспели, возросли и сделались сами учителями» (ср.: Сир. 8, 11-12).
Преп. Феодор Освященный, ученик аввы Пахомия Великого5, говорит:
«Поистине мы имеем дело со врагом хитрым и злокозненным, который часто сбивает нас с пути, прикрывая ложь и зло призраками истины и добра. И надо иметь особый дар рассуждения духовом [1 Кор. 12, 1], или всеваемых помыслов, чтобы не попасться в его сети. Но как этот дар не всеобщ, то нам дано другое, доступное всем правило для обретения истины: покорствуя Богу, покоряйся и святым Его. Возьмите во внимание, братия мои, что Господь и Спаситель наш, на земле явившись и с человеки поживши, не благоволил Сам Своим лицом возвестить всему миру истину Свою, но вознесся на небо, а вместо Себя проповедниками истины оставил апостолов, ниспослав им Духа Святого — Духа Истины. Они пронесли истину Божию во все пределы земли и хранителями ее в Церкви по себе оставили преемников своих, епископов. Ныне, кто хочет знать глас Господа Спасителя, слушай св. Церковь, как говорит она устами пастырей своих, и пребудешь незаблудно в истине. Так в отношении к истине вообще, так и в отношении к истине в частнейших случаях. Что влагается тебе в ум, повеждь пастырям, и они решат, истина ли тут или прикрытая ложь; и никогда не попадешь в сети врага».
Без руководства и послушания невозможно простираться вглубь таинственной духовной жизни так же, как невозможно не умеющему плавать заходить в глубину морскую или слепому ходить по стремнинам и вьющимся над пропастями горным тропинкам. «Ибо и те, — говорит великий Исаак Сирин6, — у кого зрение здраво, будучи исполнены света и приобретя себе вождей благодати, день и ночь бывают в опасности, между тем как очи у них полны слез, и они в молитве и в плаче продолжают служение свое целый день, даже и ночь, по причине ужасов, ожидающих их в пути и встречающихся им страшных стремнин и образов истины, оказывающихся перемешанными с обманчивыми призраками оной»7.
Если святые день и ночь трепетали за потерю своего спасения и подвигов, то безумны те люди, которые думают, что они собственным разумом плотским войдут во святая святых духовной жизни. Да и кто их пустит туда? Ибо Начальник последних — Бог, а Он отметает гордых.
Но безумцы эти были всегда, довольно их и теперь, не перестанет большое множество подобных безумцев плодиться и после нас. Ибо диавол себе ищет таковых, а человецы возлюбиша паче тьму, неже свет, как сказал Сам Господь Никодиму в ночной беседе (Ин. 3, 19). И объяснил, почему это так бывает (Ин. 3, 20-21).
Кто читал в подлиннике Рабле — ибо до сих пор никто, кажется, этого знаменитого французского сатирика не осмелился или не удосужился перевести полностью на русский язык, да, кажется, это по цензурным соображениям и невозможно, — всякий, говорю, кто читал Рабле, тот, конечно, помнит его язвительное осмеяние жизни неких монахов, которые постановили проводить ее «не по закону, уставам или правилам, но по их собственному хотению и свободной воле»8. И на фронтоне монастыря телемитов (1'abbaye des Thelemites) — так назывался этот монашеский орден — был начертан следующий девиз:
Fay [fais] ce que vouldras9.
Подобный же монастырь описывает и нахваливает у нас в России доктор богословия, проф. Московской духовной академии М. Тареев10. То, что для еретика и охальника Рабле казалось крайним проявлением монашеской разнузданности, то для профессора по нравственному богословию является теперь верхом евангельского совершенства.
Если кто спросит меня, как это возможно, чтобы такие «доктора богословия» являлись наставниками пастырей и архипастырей Православной Церкви, и как они ею не были в свое время если не отлучены, то, по меньшей мере, подвергнуты публичной епитимии11, и не потому ли она перенесла столько гонений на себя за последнее время, что допускала таких лиц (а их довольное число) марать чистоту Христова хитона и своей веры, — я не сумею ответить на эти вопросы.
«Однако иной может подумать: если кто не имеет человека, которого он мог бы вопрошать, то что в таком случае должно ему делать? Правда, если кто хочет истинно, всем сердцем, исполнить волю Божию, то Бог никогда его не оставит, но всячески наставит по воле Своей. Поистине, если кто направит сердце свое по воле Божией, то Бог просветит и малое дитя сказать ему волю Свою. Если же кто не хочет искренне творить волю Божию, то хотя он и к пророку пойдет, и пророку положит Бог на сердце отвечать ему, сообразно с его развращенным сердцем, как говорит Писание: и пророк аще прельстится и речет слово, Аз Господь прельстих пророка того» (Иез. 14, 9)12.
3. Основы старчества и послушничества
Кроме той практической пользы, которую доставляют старчество и послушание, их необходимость обусловливается и теми основами, на которых они построены и держатся. А основы эти велики и освящены Самим Спасителем нашим, Господом Иисусом Христом.
С малых лет Он повиновался отцу земному, мнимому, и Отцу Небесному, родному (Лк. 2, 51; Ин. 6, 38; Мф. 26, 39; Флп. 2,8). И своим ученикам и последователям прямыми и косвенными наставлениями заповедал исполнять то же самое: послушание и исповедование грехов старцам. Приведу примеры. Почему Христос Сам приказал очищенному им прокаженному показаться священникам (Мф. 8, 4)? Зачем Лазаря, воскрешенного через четыре дня после смерти, приказал развязать другим (Ин. 11, 44)? Разве Он не мог и повязки умершего развязать тем же словом, которым повелел мертвому, возвращенному к жизни, выйти из гроба? Зачем взывавших к Нему слепцов спрашивал, чего они хотят (Мф. 20, 32)? Разве Он мог не знать желания сердца их — Тот, Кто в силах был возвратить их глазам вожделенный свет?13 Все эти деяния Господом совершены не по иной какой причине, но чтобы показать необходимость пастырского руководства с одной стороны и беспрекословного повиновения — с другой. Хотя Действующий здесь Сам Бог, но действует Он чрез поставленную Им иерархию и избранных мужей.
Если мы обратимся к священной истории Ветхого Завета, то увидим чудную картину домостроительства Божьего, сказавшуюся в Божественном руководстве богоизбранным народом посредством духоносных мужей и даже жен (теократия). Мы увидим, что основы старчества от начала мира освящены Богом, Который, «многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне», как свидетельствовали и апостолы (Евр. 1, 1-2). Пока люди были невинны и святы и находились в раю, так сказать, «старцем» и «духовным отцом» был им Сам Бог (Быт. 3, 8); после их падения они, хотя и лишились непосредственного руководства, но получали откровения через духоносных и достойных лиц. Это, говорю, продолжалось во все ветхозаветное время, продолжается в новозаветное и будет продолжаться до конца мира, когда с открытием Царства Славы, по слову пророков и Самого Христа, спасенные будут опять непосредственно ecи научены Богом (Ин. 6, 45).
Вот несколько отрывков из истории старчества в Ветхом Завете, приобретающих, на основании всего вышеупомянутого, догматическое значение.
• «Сыновья в утробе ее [Ревекки] стали биться, и она сказала: если так будет, то для чего мне это? И пошла вопросить Господа» (Быт. 25, 22). Чрез кого же пошла вопросить? Св. Ефрем Сирин говорит, что это был Мелхиседек14.
• Известная история с гаваонитянами произошла именно потому, что израильтяне поступили самочинно, «а Господа не вопросили», как это требовалось (Ис. Нав. 9, 14).
• Как ничего израильтяне не делали без Божьего благословения, хорошо показывает история с наказанием жителей Гивы Вениаминовой за их надругание (до смерти) над наложницей левита (Суд. 20, 18, 23-27).
• Также, когда Саул со слугою безуспешно искал пропавших ослиц и хотел вернуться домой, слуга предложил ему: «Вот, в этом городе есть человек Божий... все, что он ни скажет, сбывается; сходим теперь туда...» (1 Цар. 9, 6.)
Причем приложена некоторая характерная особенность, и не один раз в Библии она сообщается (3 Цар. 14, 3; 4 Цар. 5, 15).
«И сказал Саул слуге своему: вот, мы пойдем, а что мы принесем тому человеку? ибо хлеба не стало в сумах наших, и подарка [евр. תשורה , тешура (от глагола шур — являться, приходить на любовное свидание: см. Песн. 4,8; Ис. 57, 9), означает вообще «гостинец», «подношение», приносимое гостем, но никак не плату] нет, чтобы поднести человеку Божию; что у нас?
И опять отвечал слуга Саулу и сказал: вот в руке моей четверть сикля серебра [по-нашему двугривенный]15; я отдам человеку Божию, и он укажет нам путь наш» (1 Цар. 9, 7-8).
Отсюда следует, что, по закону Божьему, священнослужители должны не на жалованье у государства (как мечталось когда-то некоторыми) состоять, а на добровольные приношения жить. Так Бог чрез апостола и в Новом Завете повелел (1 Кор. 9, 13-14; Мф. 10, 10), так и Сам Господь жил и питался (Лк. 8, 3; Ин. 12, 6). Кто, как чиновник, мечтает о жалованье или плате, совершает, не думая о сем (а надо бы думать!), величайшее кощунство, богохульство — одним словом, так называемую симонию (Деян. 8, 18-20), за которую виновный, по апостольским правилам, извергается из сана и отлучается от Церкви16. Дары Св. Духа не продаются и не оплачиваются!.. И христианин, идя к прозорливцу или к св. причащению и неся с собою деньги, не за принятую благодать платит — прочь такое богохульство!
— а исполняет только заповедь Божию, повелевающую чадам заботиться о своих родителях, тем паче о духовных. Посему лучше бы (особенно в последнем случае, при совершении так называемых треб) не совать священнику деньги в руку, когда другая его рука еще держит св. крест,
— получается, для неверующих и слабых, как будто бы он продает Христа, — а установить в общине порядок иной. Библия не раз, говорю, отмечает, что деньги эти — не плата, а дар, гостинец, приношение любви (1 Цар. 9, 7; 4 Цар. 5, 15). Да и то пророки и апостолы от него отказывались.
• «И вопросил Давид Господа, говоря: идти ли мне, и поражу ли я этих Филистимлян? И отвечал Господь Давиду: иди, ты поразишь Филистимлян, и спасешь Кеиль» (1 Цар. 23, 2).
И несмотря на то что успех был сомнителен и окружающие Давида отговаривали его от этого предприятия, так что ему для подкрепления своей уверенности пришлось снова вопросить Господа, дело окончилось удачно, и город был взят (1 Цар. 23, 1-5).
И еще много таких случаев, причем каждый содержит в себе что-нибудь новое, и отличительное, и полезное для желающих идти по правильному пути старческого руководства (3 Цар. 22, 7 и след.; 4 Цар. 3, 11; 8, 8; 22, 13-20: об Олдаме-пророчице).
Заключу всеположительным учением пророков или Самого Бога о необходимости и богоучрежденности духовного руководства.
«Горе непокорным сынам, говорит Господь, которые делают совещания, но без Меня... не вопросив уст Моих, идут...» и так далее (Ис. 30, 1-2).
«И простру руку Мою на Иудею... истреблю с места сего... и тех, которые... не искали Господа и не вопрошали о Нем» (Соф. 1,4-6).
Пророчества, как каждый может теперь убедиться, исполнились в точности.
Насколько идея старчества органически связана с духовным и вообще религиозным развитием человека — а я бы сказал, насколько последний вообще хочет проводить на земле осмысленное житие, хотя бы оно называлось просто «культурным», — показывают многие факты из внешней истории. Из них видно, что идея старчества, иногда в ужасно искаженном виде, все же служит стержнем социально-религиозного быта народов.
Припомним, как древние язычники вопрошали своих богов чрез свои прорицалища и оракулов. Они всегда ходили к ним вопрошать, как поступить в том или ином случае, несмотря на то что ответы давались если не двусмысленные, как обычно, которые можно толковать и так и сяк, то прямо бесстыдно ложные и что Пифию можно было подкупить. И все-таки вопрошали. В девяти небольших книгах «отца истории», как стали называть Геродота с легкой руки Цицерона, находится более ста изречений Пифии17.
Причем обращались к оракулу очень почтительно, и форма обращения со стороны язычников очень трогательна. Их ревность служить и быть благодарным своим богам едва ли не может и для христианина нашего времени послужить хорошим примером, а то и укором. Вот, например, как обратились афинские послы к Дельфийскому оракулу, умоляя его милостиво призреть на их судьбу ввиду грозящего нашествия полчищ Ксеркса:
«О, Владыка — Ωναξ = ω ανα[ξ], о, Вышний, — скажи нам что-нибудь утешительное о нашей родине, воззри на молитвенные ветки, с которыми мы пришли к тебе, или же мы не уйдем из храма и останемся в нем до конца жизни — αν και τελευτησωμεν»18.
Признаться, и у нас, христиан, о таких обещаниях (пожизненных обетах) не часто приходится слышать. А чтобы корпорация общественных деятелей давала обет пойти в монастырь в случае спасения их государства — не знаю, что и сказать на это...
Однако усечение свободы воли в пользу отдельных лиц или программ проповедуется и в среде таких обществ, которые преследуют, как они говорят, цели самые свободные и притом нисколько не стеснены религиозными убеждениями. Итак, даже эти сообщества, чуждые всякой евангельской основы, во имя своих собственных интересов, не могут предоставить своим членам жить и проповедовать как и что угодно, но всячески окружают их «железной дисциплиной» или так называемой «диктатурой», смотря по тому, касается ли дело только известной партии или всего общества. И, как показал гений культурного мира Эдгар По19, такая «свобода» может быть жесточе всякого рабства.
4. Значение послушания в ряду других добродетелей
Авва Моисей, знаменитый из отцов египетских, бывший разбойник, сказал20:
«Монах постящийся, будучи под началом духовного отца, но не имеющий послушания и смирения, не приобретет никакой добродетели, потому что не знает, что такое монах».
Здесь обращают на себя внимание слова «под началом» и «не имеющий послушания». Сколько живущих и теперь под началом духоносных старцев и стариц, а по существу дела исполняющих волю свою, то есть диаволову!..
В «Достопамятных сказаниях»21 передается следующий случай из жизни древних отцов:
«Пришли однажды к великому Памво из скита Четыре брата, одетые в кожу, и каждый из них рассказывал ему о добродетели другого. Один постился много, другой был нестяжателен, третий стяжал великую любовь, о четвертом они говорили, что он уже двадцать два года прожил в повиновении отцу.
Авва Памво отвечал им:
— Скажу вам, что выше всех добродетель последнего: каждый из вас по своей воле приобрел ту добродетель, которую имеет, а этот, отвергшись своей воли, исполняет волю другого.
Такие люди подобны исповедникам, если они до самого конца пребудут в послушании».
Сказала блаженная мать Синклитикия:
«Живя в киновии [εν κοινοβιω, в общежительном монастыре], мы должны предпочитать послушание подвижничеству: ибо последнее научает высокомерию, а первое — смиренномудрию»22.
Также авва Иперехий23, один из отцов египетских, говорил:
«Драгоценное украшение для монаха есть послушание: кто имеет послушание, тот будет услышан Богом, и с дерзновением предстанет пред Распятым, ибо распятый Господь послушлив был даже до смерти (Флп. 2, 8)».
Закончу, наконец, словами преп. Феодора Студита24, игумена знаменитого Константинопольского монастыря и исповедника во время иконоборческого движения:
«Добра слеза сокрушения, точащаяся из очей, добра чистая молитва нощная и денная, добро терпение прискорбностей, добро занятие рукоделием, добро бденное слушание чтений, добры не скорость на слова и беседа без смеха, добро мерное воздержание, добро памятование о смерти и житию святых посильное подражание, добро бегание страстной продерзости и блюдение божественного смиренномудрия; но добрее всего этого — безжалостное к себе откровение и исповедание помыслов. Вся же искушающе, добрая держите (1 Фес. 5,21)».
Похвалу послушанию пели даже язычники. И из них самые древние.
«Любим богом послушный, непослушный ненавидим богом», — говорит папирус Prisse25.
Или вот отзвук пятой заповеди Моисея:
«Хорошо слушаться для послушного сына. Прекрасно, если сын воспринимает ту правду, которую сообщает ему отец: он за это получит долголетие»26.
Или еще:
«Неразумный и неслушающийся — убог; он не различает между знанием и незнанием, между хорошим и дурным...»27
Можно сказать, что это учение более высокое, чем даже учения нынеших философов: здесь верно подмечено то прибавление разума (христианин сказал бы в подобном случае духовного), которое стоит в прямой связи с преуспеянием в добродетели послушания.
II. Некоторые частности в учении о старчестве и послушании
5. Как и какого выбирать себе духовного отца?
«Когда мы, в намерении и разуме смиренномудрия, желаем покорить себя ради Господа и без сомнения вверить наше спасение иному, то еще прежде вступления нашего на этот путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели»28.
«По качествам страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и сообразно с тем такого и избирать. Если ты невоздержен и удобопреклонен на плотскую похоть, то да будет твоим обучителем подвижник, и в отношении к пище неумолимый, а не чудотворец, и который готов всех примирить и угощать трапезою. Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый. Не должно искать таких руководителей, которые бы имели дар пророчества или прозрения, но прежде всего истинно смиренномудрых, и по нраву и местопребыванию своему приличных нашим недугам»29.
Св. Иоанн Савваит сказал однажды просившему дать ему наставление, как и где ему проходить монашескую жизнь:
— Непрестанно помни сие слово Господа: претерпевый до конца, той спасется [Мф. 24, 13]. Иди, и если возможно, избери себе наставника о Господе из всех людей суровейшего и строжайшего, и укрепившись терпением, ежедневно пей от него поругание и уничижение, как мед и молоко.
— Отче, — сказал великому Иоанну брат этот, — а если он пребывает в нерадении, то что мне делать?
Старец отвечал:
— Если бы ты даже увидел, что он блуд творит, не оставляй его, но говори сам себе: друже, зачем ты сюда пришел? Тогда увидишь, что возношение истребится в тебе и похоть плотская в тебе увянет30.
Преп. Петр Дамаскин31:
«Весьма хорошо о всем вопрошать, но опытных, а неопытных опасно, потому что они не имеют рассуждения... Если же найдется человек, имеющий рассуждение, то он бывает руководителем слепых и светом для находящихся во тьме, и к нему должны мы во всем обращаться и принимать от него все, хотя, может быть, по неопытности нашей, и не то находим, чего желаем».
Св. Симеон Новый Богослов32:
«Если захочешь отречься от мира и научиться евангельскому житию, то отдай себя не неопытному и не нечуждому страстей учителю, чтобы вместо евангельского диавольскому не научиться житию. Ибо у добрых учителей и уроки бывают добрые, а у худых — худые, от худых же семян и произрастения бывают всегда худые».
Еще сказал:
«Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя бесстрастного и святого. Исследуй и сам Божественные Писания и особенно деятельные писания святых отцов, чтобы, с ними сличая то, чему учат тебя учитель и настоятель, мог ты, как в зеркале, видеть, насколько они согласны между собою, и затем согласное с писаниями усвоять и удерживать в мысли, а несогласное, рассудив добре, отлагать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что в наши дни много явилось прелестников и лжеучителей»33.
«Поэтому, — продолжает он в другом месте34, — надлежит нам со всем усердием и вниманием... и многими молитвами блюстись, чтобы не напасть на какого-либо прелестника, или обманщика, или лжеапостола, или лжехриста, но обрести руководителя истинного и боголюбивого... Если взыщем, конечно, и найдем, ибо не неправеден Бог и не радуется Он о погибели человеческой... Если Он на смерть предал Сына Своего Единородного, да мы спасены будем чрез Него (Ин. 3,16), то возможно ли, чтобы, когда мы просим Его послать нам или, лучше, явить нам какого-либо истинного раба Своего, который поруководил бы нас в деле спасения и научил знать волю Его, возможно ли, говорю, чтобы Он скрыл от нас такого человека и лишил нас чрез то неложного руководства? Нет, нет! Это никак невозможно. Сему веровать да научит нас случившееся с сотником Корнилием... (Деян. 10, 2-6)...
Заметь, что говорит Писание: Корнилий муж благоговеин и бояйся Бога со всем домом своим. Не себя только одного держал он в страхе Божием, но и всех, живущих в доме его, научил бояться Бога. И сие добро есть и приятно пред Богом (1 Тим. 2, 3), да печется всяк не о том одном, что ему, собственно, полезно, но и о том, что полезно всем, живущим вместе с ним. Таким образом, сотник тот, прежде чем научен был апостолами, уже исполнял заповедь апостольскую, которая повелевает: никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо (1 Кор. 10, 24). Творил он также и милостыни многи, и Богу молился день и ночь... Видишь, что делал этот не верующий еще во Христа и почти язычник? Не слышал еще он слова благовестия, а уже усердно исполнял заповеди евангельские...
Если и ты хочешь показать себя истинным учеником Христовым, живи такою же жизнью... Только тем, которые бывали усердны к Богу и... начинали сами от себя делать все способствующее сему спасению, сколько то было для них возможно... только таким как всегда являл, так и теперь являет Бог апостолов, пророков, праведных и святых...
А тех, которые презирают других и, думая о себе, что они крайне мудры, пребывают в беспечности и нерадении и не просят Бога, как Корнилий и подобные ему, в усердных молитвах, с милостынями и постом... Бог оставляет пребывать в том самопрельщении, в которое впали сами по своей вине. Они, будучи омрачены тьмою своих страстей... на таких же и учителей нападают. И естественно. Потому что властитель тьмы имеет, конечно, у себя учеников и слуг таких, которые ходят в этой тьме; на них-то попадают подобные же им и принимают их с радостью, находя их по мыслям себе...
И ты, духовное чадо мое в Господе, слыша Божественное Писание, которое говорит: горе, иже мудри в себе самих, и пред собою разумны (Ис. 5, 21), со страхом и трепетом внимай тому, что здесь изрекается: ибо слово это к душевному спасению. И если хочешь улучить истинного учителя, мужа святого и духовного, не рассчитывай, что можешь узнать его сам собою, своим рассмотрением, потому что это невозможно. Но прежде всего другого, как я сказал уже, подвизайся в добрых делах, в милостынях, в пощении, в молитве и молении непрестанном, да будет тебе помощником и содействователем в этом Бог.
...Итак, покажем наперед плоды истинного Св. Духа; тогда объявятся сами собою и плоды противоположного Ему духа злого. А по плодам этим мы очень хорошо можем потом распознавать, какие учители суть истинные, святые... и какие не таковы, а лишь притворяются таковыми».
Отсюда можно заключить о глубине духовного делания и необъятности Христовых заповеданий (Пс. 118, 96). В миру жизнь, подобная той, которую вел Корнилий до своего крещения, считается сама по себе уже святой, и для христианина нынешнего, сказали бы, ничего больше и не нужно, а по определению Божьему и мысли святоотеческой, она (жизнь) считается только еще преддверием к жизни. Жизнь настоящая, духовная, только еще начнется после всех этих молитв, пощений, милостыни.
Сколь же велики, следовательно, познания в духовной жизни наших святых, когда они то, что у нас почитается чуть ли не совершенством, считают за подготовку к новоначалию или новоначалием и дальнейший успех дела обозначивают не иначе, как при условии руководства святым мужем. И справедливо. Путь к святости может указать святой человек только, а не грешный. И как жалки и убоги после этого рассуждения ученых и великих мира сего, кичащихся своим знанием и почитающих писания отцов за «благочестивые проповеди, всем известные». Сила-то их неизвестна, и дух-то неприступен...
6. Чего требует от послушника правда старчества? Двух, главным образом, вещей: исповедания помыслов и отсечения воли, то есть послушания в собственном смысле.
• Исповедание помыслов
«Прежде чем вступит монах в это судилище (покаяния — монастырь) и откроет лежащее на сердце его, может быть, можно ему говорить кое-что против и, одно по неведению, другое по замышлению, скрыть иные свои дела. По открытии же и искренней исповеди своих помыслов, уже нельзя ему никогда противоречить своему по Богу судье и владыке, даже до смерти»35.
Св. Иоанн Лествичник также говорит, что до тех пор пока человек не поступил к кому-нибудь под руководство, он может судить и испытывать слова и действия своего будущего наставника с целью узнать, что это за муж, благочестивый или нечестивый. «Но по вступлении на поприще благочестия и повиновения уже отнюдь не должны мы испытывать или судить в чем-нибудь доброго нашего наставника и судию, хотя, может быть, в нем, как в человеке, и увидим некоторые малые согрешения. Если же не так, то сделавшись сами судиями, не получим никакой пользы от повиновения»36.
«Кто неизгладимо сохраняет это в уме своем, тот никогда не подвигнется сердцем на недолжное, когда его учат, вразумляют и обличают. Ибо впадающий при этом в пагубный грех прекословия и неверия духовному отцу своему и учителю, еще живой бедственно низводится в глубину ада и становится жилищем сатаны и всего его нечистого воинства, как непокоривый сын погибели»37.
Еще несколько о сем искушении, о впадении послушника в ров осуждения своего духовного отца, будет сообщено ниже. Теперь скажу о том, что и как именно нужно открывать своим старцам.
«Каждый из подчиненных, — говорит св. Василий Великий38, — если хочет оказать значительный успех и привести жизнь свою в состояние, согласное с заповедями Господа нашего Иисуса Христа, должен ни одного своего движения душевного не оставлять в скрытности, ни одного слова не пропускать без испытания, но тайны сердечные обнажить пред теми из братии, кому поручено...»
«Не скрывайте никаких помыслов, смущающих вас, — учил своих учеников авва Исаия, отшельник египетский39, — ни скорбей, ни желаний, ни зазрений ваших (касательно ближнего); но все оные открывайте авве своему и принимайте с верою то, что от него услышите».
Преп. авва Дорофей так еще, премудро и одновременно просто, говорит об этом же:
«О тех, которые открывают свои помышления и поступки и делают все с советом, Писание говорит: Спасение есть вомнозе совете (Притч. 11, 14). Не говорит: В совете многих", т.е. чтобы с каждым советоваться, но что должно советоваться обо всем, конечно, с тем, к кому имеем доверие, и не так, чтобы одно говорить, а другое умалчивать, но все открывать и обо всем советоваться. Такому и есть верное спасение во мнозе совете. Ибо если человек открывает не все, что до него касается, и особенно если он был обладаем худым навыком или был в худом сообществе, то Диавол находит в нем одно какое-либо пожелание или одно самооправдание и им низлагает его»40.
Открывать надо не только каждую мелочь41, но и без утайки, или умаления греха, или самооправдания.
«О, сын и послушник Господень! — заклинает св. Иоанн Лествичник42. — Не прельщайся духом возношения и возвещай учителю твоему свои согрешения не так, как от иного лица; потому что без самопосрамления невозможно избавиться от вечного стыда. Обнажай струп твой врачу сему и не стыдись сказать ему: Отче, моя эта язва, моя эта рана. Она произошла не от иного кого-нибудь, но от моей собственной лености. Никто не виновен в ней — ни человек, ни злой дух, ни плоть, ни другое что-либо, но только мое нерадение"... [Ибо] бесы имеют обычай часто внушать нам или совсем не исповедовать согрешений отцу, или исповедовать, но как бы от лица иного, или складывать вину своего греха на других...
Во время исповеди будь как наружным видом, так и внутренним чувством и мыслью, как осужденный преступник, поникши лицом на землю. И если можно, то омочай слезами ноги судии и врача твоего, как ноги Самого Христа».
Часто смущаются некоторые на исповеди, когда речь заходит о сообществе их с другими лицами в грехе или просто о грехах чужих лиц, и считают неудобным о них говорить. Некоторые доходят даже до таких извращенных понятий, что самое исповедание помыслов, то есть все старчество, целиком отрицают из-за этого, называя его кощунственно наушничеством и доносительством43. Таковые не понимают ни существа дела спасения, ни учения евангельского, во имя которых будто бы их подвигает ратовать бес.
Св. Василий Великий44 разъясняет этот вопрос так:
«Всякий грех должен быть открываем настоятелю или самим согрешившим, или узнавшими о грехе, когда сами они не могут уврачевать его по заповеди Господней (Мф. 18, 15). Ибо грех умолчанный есть гнойный вред в душе. Как благодетелем называем не того, кто задерживает в теле вредоносное, а напротив, того, кто болезненными средствами и надрезываниями вызывает это наружу, или посредством рвоты исторгает вредившее, или вообще через обнаружение болезни делает и способ излечения известным, — так, очевидно, скрывать грех значит готовить больному смерть.
Ибо сказано: жало же смерти грех (1Кор. 15, 56); лучше обличения откровенна тайныя любве (Притч. 27, 5). Поэтому не скрывай грехов один другого, чтобы из братолюбца не сделаться братоубийцей. Не скрывай и у себя самого. Ибо сказано: не исцеляяй себе во своих делех брат есть погубляющему себе самаго (Притч. 18, 9)».
«Прежде всего исповедуем доброму судии нашему согрешения наши наедине, если же повелит, то и при всех, ибо язвы объявляемые не преуспевают на горшее, но исцелеют»45.
О силе и значении публичного покаяния было сказано в другом месте, а сейчас я приведу один случай, какую погибель себе готовят те, которые замалчивают грехи, стараются на исповеди проговорить их так, чтобы не только духовнику, но и самому-то почти не было слышно, или не договаривают дела, прикрашивают его и вообще тысячу уверток допускают, стараясь пройти между двух огней, — и чтобы себя показать с хорошей стороны, «не уронить себя в глазах духовника», и чтобы долг исповеди пред Богом исполнить, — но это невозможно. Опять повторю слово Лествичника: «...без Самопосрамления невозможно избавиться от вечного стыда».
«Пришедши в некоторое общежитие, — рассказывает сей равноангельный отец, — видел я страшное судилище доброго судии и пастыря [настоятеля монастыря, дивного во святых]. В мою бытность там случилось, что один разбойник пришел, изъявляя желание вступить в монашество. Превосходный пастырь оный и врач повелел ему семь дней пользоваться совершенным покоем и только рассматривать устроение обители. По прошествии седьмого дня пастырь призывает его и спрашивает наедине: желает ли он остаться с ними жить? И увидев, что он со всею искренностью согласился, опять спрашивает его, что он сделал худого, живя в миру. Разбойник немедленно и со всем усердием исповедал ему все грехи свои. Тогда пастырь, искушая его, сказал:
— Хочу, чтобы ты объявил все это пред всем братством. Он же, истинно возненавидевши свой грех и презревши весь стыд, не колеблясь, обещался исполнить это, говоря:
— Если хочешь, то сделаю это даже посреди Александрии.
Тогда пастырь собрал в церковь всех своих овец, которых было 330, и во время совершения Божественной литургии (ибо день был воскресный), по прочтении Евангелия, повелел ввести этого непорочного осужденника.
Некоторые из братии влекли его и слегка ударяли. Руки были у него связаны сзади. Он был одет в волосяное вретище, и голова его была посыпана пеплом, так что от одного этого зрелища все ужаснулись и воскликнули с плачем; ибо никто не знал, что все это значит.
Потом, когда он был близ святых дверей, священный оный и человеколюбивый судия воззвал к нему громким голосом:
— Остановись! Ибо ты недостоин войти сюда!
Пораженный исшедшим к нему из алтаря гласом пастыря (ибо, как он после с клятвою уверял нас, ему казалось, что он слышит гром, а не голос человеческий), разбойник пал на землю, трепеща и весь потрясен быв страхом.
Когда он, таким образом повергшись на землю, омочил помост слезами, тогда сей чудный врач, который всеми мерами устраивал его спасение и всем подавал образ спасения и действительного смирения, повелел ему объявлять пред всеми, подробно, все сделанные им беззакония. И он с трепетом исповедал один за другим все возмутительные для слуха свои грехи, не только плотские, по естеству и против естества сделанные с людьми и с животными, но и чародеяния, и убийства, и другие злодеяния, которые не следует ни слышать, ни предавать писанию.
Тотчас после этой исповеди пастырь повелел его постричь и причислить к братии».
«Удивляясь премудрости сего преподобного, я спросил его наедине, — заканчивает св. Иоанн Лествичник свой рассказ, — для чего он употребил столь странный образ покаяния?46
— По двум причинам, — отвечал сей истинный врач. — Во-первых, для того чтобы исповедавшегося настоящим посрамлением избавить от будущего; что и сбылось, ибо он, брате Иоанне, не прежде встал с помоста, как получивши прощение всех согрешений. И не сомневайся в этом, ибо один из братии, присутствовавших при сем, уверял меня, что он видел некоторого страшного мужа, державшего писанную бумагу и трость. И как только лежащий выговаривал какой-нибудь грех свой, то он тростию своею изглаждал его. Да и справедливо, ибо Давид говорит: рех исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил ecи нечестие сердца моего (Пс. 31, 5).
Во-вторых, как в числе братии моих есть и такие, которые имеют согрешения неисповеданные, то я хотел этим примером побудить их к исповеданию, без которого никто не может получить прощения»47.
Вообще, польза от исповедания грехов и помыслов очень большая.
«Душа, помышляющая об исповеди, удерживается ею от согрешений как бы уздою; ибо грехи, которые не исповедуем отцу, делаем уже как во тьме и без страха»48.
Исповедовать грехи и помыслы нужно не только, впрочем, пред духовным отцом, но и непосредственно перед Богом. И Церковь это заповедует, когда после молитв «на сон грядущим» прилагает и Исповедание грехов повседневное, начинающееся словами: «Исповедаю Тебе, Господу Богу моему и Творцу ... вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час, и в настоящее время, и в прешедшия дни и нощи, делом, словом, помышлением, объядением, пиянством, тайноядением, празднословием, унынием, леностию»49 и прочее и прочее.
• Отсечение воли, или послушание в узком смысле
Отсечение воли у подвизающегося должно быть полное, беспрекословное, во всякой мелочи. Именно чрез такое послушание преимущественно приобретается дар прозорливости50. У древних отцов оно простиралось даже до спрашивания позволения, чтобы выйти для удовлетворения естественных телесных потребностей.
Св. Иоанн Кассиан так описывает современную ему жизнь египетских общежитий в IV веке:
«Что касается до послушания, то младшие без ведома или позволения старца не только не смеют выходить из кельи, но не решаются самопроизвольно удовлетворять и общей естественной нужде. Поэтому все, что ни приказывает старец, они без всякого исследования спешат исполнить, как божеское повеление, так что иногда с полным доверием, усердием, без всякого колебания принимаются за исполнение невозможных приказаний и из уважения к своему старцу не думают о невозможности его приказания»51.
Готовность их идти на любое послушание, на какое только позовут, была удивительная.
«Сидя в своих кельях и занимаясь рукодельем и размышлением, — продолжаю выписывать из преп. Иоанна Кассиана, — как скоро услышат звук ударяющего в дверь, который зовет их на молитву или к какому-либо делу, то каждый тотчас выходит из своей кельи, так что занимавшийся письмом бросает писать на том месте, где застанет призыв, не смея даже докончить начатой буквы, потому что они не столько пекутся о совершении дела и своей пользе, сколько о том, чтобы доказать свое послушание, которое они предпочитают не только рукоделию, чтению, молчанию, покою в келье, но даже всем добродетелям, так что они готовы претерпеть все невзгоды для того, чтобы только ни в чем не нарушить доброго послушания»52.
Так воспитывались те величайшие подвижники, которые заключали небо и землю, воскрешали мертвых, пророчествовали о будущем! Потому-то теперь среди нас и нет подобных людей в таком множестве, что нет той добродетели, посредством которой эти дары снискиваются. Диавол, зная о великой пользе и значении послушания, внушил культурному миру так построить свое общество, чтобы при воспитании его членов как можно больше было бы «свободы» для «проявления личной индивидуальности», чтобы царствовало с малых лет в сердце ребенка своеволие, самочиние и полное непослушание...
Но продолжу свою речь о послушании древних отцов. Приведу примеры.
Вот, например, чудное повиновение Иоанна Фиваидского. Сам старец изумлялся его добродетели, которая его прославила на весь тогдашний мир и стяжала ему дар пророчества. Со стороны приходили видеть его подвиги, и старец для приходящих не раз испытывал Иоанна. Так, однажды «приказал ему выбросить за окно небольшую склянку с маслом, которая была только одна во всей Пустыне... Иоанн, мало думая, выбросил ее за окно, где она и разбилась. От исполнения сего приказания не могли удержать его ни несообразность приказания, ни нужда в склянке, ни немощь телесная, ни недостаток денег, на которые можно бы было купить новую, ни то, что в их пустыне, хотя бы и были деньги, ничего нельзя было купить.
Однажды еще другие братия хотели из примера Иоаннова научиться послушанию. Старец, призвав его, приказал скорее прикатить огромный камень, которого и много народа не могли сдвинуть с места. Иоанн с таким усердием стал напирать на камень, что от пота не только одежда его промокла, но и камень смочился. И принялся он за исполнение приказания со всем простосердечием и не думая о несбыточности его, ибо он был уверен, что старец ничего не может приказывать ненужного и неосновательного»53.
Еще пример. В одном египетском монастыре получили в дар смоквы от некоего христолюбца, вещь совершенно у них невиданную. Эконом тотчас же послал двух молодых послушников с ними к одному больному старцу за 18 миль от монастыря, во внутреннюю пустыню, где тот пребывал. На пути вдруг случился густой туман, и они сбились с пути. День и ночь блуждали они по непроходимым местам пустыни, но никак не могли отыскать келью больного старца. Изнуренные и утомленные как от пути, так и от голода и жажды, став на колени, отроки на молитве предали дух свой Господу. Те, которые после этого очень долго искали их по знакам следов их, обозначавшихся на песчаных местах, нашли, что они сохранили смоквы нетронутыми, как получили их, избрав потерять лучше жизнь свою, чем нарушить верность послушания и заповедь пославшего их старца54.
Говорили об авве Силуане, что у него был ученик по имени Марк, который имел великое послушание и был хороший писец. Старец любил его за его послушание. Было же у него еще 14 учеников. Они были недовольны, что старец любил Марка более их. Старцы, услышав, также опечалились. В один день они пришли к нему. Авва Силуан, взяв их, вышел и начал стучаться в двери келий, говоря: «Брат такой-то, поди сюда! Ты мне нужен», — и никто из них не последовал ему тотчас. Старец подошел к келье Марка, постучался, говоря: «Марк!» Этот, услышав голос старца, тотчас выбежал к нему, и старец дал ему поручение. Силуан сказал старцам: «Где же, отцы, прочие братия?..» Потом он вошел в келью Марка, взял тетрадь его и увидел, что он начал писать букву ω (омегу), но, услышав голос старца, бросил перо, не докончив ее. Тогда старцы сказали Силуану: «Справедливо, авва, ты любишь его, и мы возлюбим его, потому что и Сам Бог любит его»55.
В другой раз, прогуливаясь в скиту со святыми отцами, Силуан захотел показать им послушание Марка. Увидев небольшого вепря, старец сказал Марку:
— Видишь ли ты, сын мой, этого малого буйвола?
— Вижу, авва, — отвечал он.
— Как хороши у него рога!
— Так, авва, — сказал Марк.
Старцы подивились ответу его, и назидательно было для них послушание его56.
Такие лица рано созревают в духовной жизни, и Бог нередко берет их молодыми к Себе, награждая дарами предведения и проч. Так было и с Марком.
Когда авва Силуан хотел идти в Сирию, он в первый раз в жизни воспротиворечил ему, как равный:
— Отче, я не хочу выходить отсюда и тебя не пущу. Авва! Пробудем здесь еще три дня!
А на третий день авва Марк почил57.
Нечего удивляться, что Бог и чудеса творит руками таковых послушников, ибо иначе они, исполняющие послушание до смерти, давно бы лишились жизни раньше времени.
Рассказывали об авве Иоанне, ученике аввы Павла.
В одном месте была гробница, и там жила злая гиена. Старец увидел около этого места навоз и говорит Иоанну:
— Поди и убери его.
— Что же я сделаю, авва, с гиеною? — спрашивает Иоанн. Старец с улыбкою говорит ему:
— Если она нападет на тебя, свяжи ее и приведи сюда. Брат пошел туда вечером. И вот напала на него гиена.
По повелению старца, он бросился схватить ее, но гиена побежала от него. Иоанн погнался за ней.
— Авва мой сказал, чтобы связать тебя, — закричал он ей и, поймавши, связал.
Авва же беспокоился о нем и сидел, дожидаясь его. И вот он пришел, держа гиену связанной. Старец, увидев это, удивился; но желая смирить Иоанна, ударил его, говоря:
— Глупый! Какую ты притащил ко мне глупую собаку? Потом великий развязал гиену и отпустил ее на волю58.
Еще случай из жизни аввы Мавра, любимого ученика преп. Венедикта, знаменитого основателя бенедиктинского ордена монашествующих на Западе. Однажды, когда преподобный сидел в своей келье, отрок Плакида, один из его учеников, взял водонос, отправился на реку за водой. Почерпая же с берега, сорвался и упал в воду. Его понесло быстрым течением. Преподобный, видя это духовными очами, закричал Мавру:
— Беги, беги, Плакида упал в реку и уже далеко унесен волнами.
Мавр побежал и, увидя, что Плакида далеко от берега тонет, бросился бежать по реке, как по суху, и, схвативши отрока за волосы, вытащил его на берег. Потом оглянулся и понял, что по реке ходил, как по суше, потому что в волнении и ревности исполнить послушание этого раньше не заметил, но думал, что бежит по земле, а не по воде. Итак, пришел в ужас и, вернувшись с Плакидою, обо всем рассказал отцу. Последний же приписывал это не себе, но силе тщательного послушания Мавра, а Мавр приписывал то отеческим его молитвам. Плакида же сказал:
— А я видел над своею головою мантию отца, и казалось мне, что ты сам, отче, схватил меня за волосы и вытащил на сухое место, но на берегу увидел Мавра59.
Мы уже видели, как воспитывались древние святые. Нынешним людям даже непонятна их психология, больше — блазнительна. Как это можно, скажут, воспитать себя так, чтобы поросенка, когда прикажут, принимать за буйвола с рогами и не верить собственным глазам при взгляде на солнце, что это действительно солнце, если не подтвердит того старец?60 Не сумасшествие ли это и не психоз ли? Как бы ни называть подобное состояние, пусть будет и безумие, но без этого безумия нельзя быть святым, а пожалуй, и вообще христианином. Об этом говорит положительная заповедь апостола или, что одно и то же, Господня (1 Кор. 3,18). Все, что открывает мне райские двери, я лобызаю...
Но и то, что сказано, — еще не все. Они не только тогда слушались старцев, когда им что-либо казалось непонятным, но и когда — тяжко греховным. Раз вверившись духовному отцу, они уже управляли жизнь свою не по евангельским заповедям, своевольно истолкованным, а по старческому ведению. Ибо старец — живое воплощение этих заповедей.
«Если кто имеет веру к другому и самого себя отдает в подчинение ему, — говорили им святые их наставники, — тот не имеет нужды внимать заповедям Божиим, а должен волю свою предать отцу своему — и не останется виновным пред Богом»61.
И бывали случаи, что со стороны приказывающего, действительно, были послушания, противные, при обычном порядке вещей, воле Божией. Но и они исполнялись сими блаженными послушниками. В подобных случаях обычно чудо помогало и исполнить волю старца (например, бросить сына в горящую печь), и не быть убийцей (ибо печь угасала и тут же прохлаждалась)62.
Но из самой Библии мы знаем, что иногда в особых высших промыслительных целях, без всяких поправок и оговорок, давались людям (пророкам и простым) и такие послушания, как: «иди и сотвори блуд, и не один раз» (велено было пророку Осии: Ос. 1, 2); «убей человека или бей до крови» (см.: Исх. 32, 27, где Моисей приказал левитам: «Пройдите по стану... и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего», и за то, что они перебили 3000 человек, «посвятили руки свои» <Господу>, по выражению Моисея, за это последний благословил их именем Божиим: «да ниспошлет Он вам сегодня благословение»; ср. еще: 3 Цар. 20, 35-37)63.
Для людей, неверующих и не признающих святости Библии, но, по странной логике, из самой же Библии приобретающих понятия о нравственности и использующих их в своих суждениях о ней, все это, конечно, болезненно непостижимо и неприемлемо64. А ум христианина немеет перед этими действиями Владыки жизни и смерти, перед Тем, Который сказал: Аз убию и жити сотворю (Втор. 32, 39), немеет в благоговейном страхе, пленяя свой разум в послушание Христово (2 Кор. 10, 5 ) и восклицая вместе с самим апостолом: О, глубина богатства и премудрости и разума Божия! Яко неиспытани судове Его и неизследовани путие Его (Рим. 11,33).
Из всего этого следует в отношении древних времен, что тогда как старцы, так и ученики были живыми сосудами Духа Святого и их крайнее послушание было плодом Божественного дара, а не личного произволения и смышления, потому и послушания и приказания тогда были во всех случаях святы; а в отношении наших времен — так как мы не можем похвалиться и поручиться, что действует в нас Дух Божий, то, сознавая свою немощь, должны послушание так же нести до смерти, но только до тех пор, пока оно не противоречит ясной заповеди Божией, по слову аввы Антония Великого:
«Если тебе будет что повелено согласно с заповедями Господа Бога нашего, соблюди и исполни это с тщательностью, чтобы совершилось над вами сказанное апостолом: повинующеся друг другу в страсе Божии (Еф. 5, 21). Напротив того, если будет приказано что-либо противное Божественным заповедям, тогда должно отвечать приказывающему: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. 5, 29); аще праведно есть пред Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите (Деян. 4, 19). Будем помнить слова Господа: овцы Мои по чуждем не идут, но бежат от него, яко не знают чуждаго гласа (Ин. 10, 15). Подобно этому небесный Павел увещает нас и говорит: аще мы, или ангел с небесе, или кто бы ни был другой, благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8-9). Не примите его»65.
Итак, каждый пусть смотрит <на пример святых> и наблюдает свою пользу.
7. Козни бесовские и собственные преткновения подвизающихся при прохождении добродетели послушания «Когда помысл склоняет тебя испытать или осудить твоего наставника, — говорит св. Иоанн Лествичник66, — как от блуда отскочи от него; не давай этому змию никакого послабления, ни места, ни входа, ни приступа, но говори ему: О, прелестник! Не я над наставником, а он надо мною получил суд; не я его, а он мой судья"».
«В простоте повинующиеся ради Господа благополучно совершают путь свой, не навлекая на себя коварства бесов своими тонкими исследованиями»67.
«Кто в беседе упорно желает настоять на своем мнении, хотя бы оно было и справедливо, тот да знает, что он одержим диавольским недугом, и если он так поступает в беседе с равными, то, может быть, обличение старших и исцелит его; если же обращается так с большими себя и мудрейшими, то этот недуг от людей не исцелим»68.
«Находящийся в повиновении, когда победит следующие два обольщения врагов, пребывает уже рабом Христовым и вечным послушником.
Диавол старается находящихся в повиновении иногда осквернять телесными нечистотами, делает их окаменелыми сердцем и сверх обычая тревожными; иногда наводит на них некоторую сухость и бесплодие, леность к молитве, сонливость и омрачение, чтобы внушить им, будто они не только никакой пользы не получили от своего повиновения, но еще и назад идут, и таким образом отторгнуть от подвига послушания. Ибо он не попускает им разуметь, что часто промыслительное отнятие мнимых наших духовных благ бывает для нас причиной глубочайшего смиренномудрия.
Однако некоторые многократно отражали сего обольстителя терпением; но когда он еще не перестал говорить, другой вестник лжи, представ, другим образом покушается нас обольстить»69.
«Видел я послушников, — говорит св. Иоанн Лествичник, — исполненных сердечного умиления, кротких, воздержных, усердных, свободных от браней, страстей и ревностных к деланию, которые сделались таковыми чрез покров отца своего. Бесы, приступивши к ним, тайно вложили в них мысль, будто они уже сильны к безмолвию и могут достигнуть чрез него совершенства и бесстрастия. Обольщенные сим, они пустились из пристани в море, но когда буря постигла их, они, не имея кормчего, потерпели бедственное крушение в этом скверном и соленом море»70.
«Кто иногда слушается, а иногда не слушается отца, тот подобен человеку, который к больному своему глазу в одно время прикладывает целебную мазь, а в другое — известь. Ибо Писание говорит: един созидали, а другий разоряяй, что успеет более, токмо труд (Сир. 34, 23)»71.
«Мы не должны удивляться, если и после исповеди бываем боримы, ибо лучше бороться с нечистотами [т. е. скверными помыслами или срамными снами], нежели с возношением»72 (которое несомненно появилось бы у новоначального, если бы ничто его не бороло).
«Не восхищайся и не увлекайся повествованиями о безмолвствующих отцах и отшельниках, и не увлекайся вслед их: ибо ты подвизаешься в воинстве первомученика Стефана73. Даже падая, не отступай от сего поприща: ибо в то время наиболее нужен нам врач. Кто и с помощью путеводителя преткнул ногу, тот не только преткнулся бы, но, без сомнения, и до смерти разбился бы, если бы ходил без помощи»74.
«Когда духовный врач наш признает себя недостаточным для исцеления нас, тогда должно идти к другому, ибо редкие исцеляются без врача»75.
Но: «Всякого наказания достойны пред Богом те больные, которые, испытавши искусство врача и получивши от него пользу, из предпочтения другому оставляют его прежде совершенного исцеления. Не избегай из рук того, который привел тебя ко Господу, ибо во всю жизнь твою, ни перед кем не должен ты иметь такого почтительного благоговения, как перед ним»76.
«Видел я, — говорит св. Иоанн Лествичник, — одного послушника, который, прервав беседу своего наставника, сам продолжал последнюю, и я отчаялся в пользе от его послушания, ибо видел, что он приобретает от него не смирение, но гордость»77.
«Видел я, — говорит он же, — неискусного ученика, который в присутствии некоторых людей хвалился добродетелями своего учителя и, думая снискать себе славу от чужой пшеницы, приобрел вместо того одно бесчестие, когда все сказали ему: Как же доброе дерево произвело бесплодную ветвь?"»78
«Не будь безрассудно молчалив, чтобы не причинить другим смущения и огорчения, и когда повелели тебе поспешать, не будь медлен в действии и в хождении, иначе ты будешь хуже мятежливых и бешеных»79.
«Невозможное дело, чтобы диавол стал сопротивляться своей воле; да уверят тебя в этом те, которые живут в нерадении, но постоянно пребывают в одном безмолвном месте или в одном и том же общежитии. Когда мы, живя в каком-нибудь месте, бываем боримы к переходу на другое, то брань эта да будет для нас указанием нашего благоугождения Богу на том месте; ибо когда бываем боримы, то это значит, что мы противоборствуем»80.
«Безрассудный, когда его укоряют или осуждают, оскорбляется и старается противоречить или немедленно просит прощения у своего обличителя, не по смирению, но только, чтобы прекратить выговор. Когда бьют тебя выговорами и укоризнами, молчи и принимай душевные прижигания или, лучше сказать, светильники чистоты. Когда же духовный врач твой перестанет тебя обличать, тогда кайся перед ним: ибо в самом действии гнева он, может быть, и не примет твоего покаяния»81.
«Пребывающим в послушании диавол влагает желание добродетелей, невозможных для них; подобным же образом и живущим в безмолвии он советует несвойственное им. Раскрой ум неискусных послушников и найдешь там погрешительную мысль: желание безмолвия, крайнейшего поста, неразвлекаемой молитвы, совершенного нетщеславия, незабвенного памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, чистоты превосходной. По особенному Промыслу Божию, не имея сих добродетелей вначале, они безрассудно перескакивают чрез предлежащие им степени, будучи обольщены врагом, который побуждает их искать сих совершенств прежде времени с тем, чтобы они, не устояв в терпении, не получили их и в свое время. Напротив того, этот обольститель ублажает пред безмолвниками страннолюбие послушников, их служения, братолюбие и утешительное сопребывание в обществе, их служения больным. Намерение же льстеца сего состоит в том, чтобы и этих, подобно первым, сделать нетерпеливыми»82.
Св. Симеон Благоговейный, старец и духовный отец преславного Симеона Нового Богослова, говорит:
«Если стяжал ты полную веру к кому-либо... и исповедуешь ему свои помыслы, смотри не опускай этого никогда, но всякий день и час ходи к нему и открывай помыслы, находящие и смущающие... Не следует тебе переходить от одного к другому, слушая врага нашего, который обыкновенно внушает тайно, что ты-де тяготишь того, кто принимает твои помыслы, тем, что часто ходишь к нему, или что стыдно тебе многократно сказывать ему о себе одно и то же, почему перестань исповедоваться у него, а ходи к другому... Если пойдем к другому духовнику, то ... Бог крепко осудит нас за это. Да и самый духовник, к которому перейдем, подумает, что и в отношении к нему мы так же поступим наконец. И наверное поступим. И таким образом, привыкши переходить от одного к другому, уже никогда не прекратим этого; начнем пытать, где есть какие столпники, затворники, безмолвники, и ходить к ним исповедоваться, тоже переходя от одного к другому и теряя веру к каждому. Наконец потеряем веру ко всем, сделаемся не верующими никому и во всем безуспешными и, что бедственнее всего, подпадем общему осуждению и клятве. Почему тому духовнику, которому исповедался ты вначале, старайся пребыть верующим несомненно до самой смерти своей»83.
Преп. Нил Синайский84:
«Лютуют демоны на тех, которые отличаются повиновением своему отцу, и скрежещут на них зубами, потому что с повиновением они сопрягли и беспопечительное отречение от мира.
Тем, которые покорны своему отцу, демоны, всякие изыскивая предлоги, готовят огорчение на него и в случае движения при сем гнева возбуждают на него серчание, а потом мало-помалу возгнетают и ненависть к нему за то, что будто он несправедливо наказывает и лицеприятен; делают это демоны для того, чтобы, разными способами поколебав душу, похитить ее из отеческих объятий».
Св. Феодор Эдесский:
«Наблюдая над иноками, видели мы ясно и затвердили, что на подвизающихся в послушании отцам сильно злобствуют враги нашей жизни, бесы, скрежеща на них своими зубами и злоумышляя против них всякие козни. И чего они не делают, чего не внушают, чтобы отторгнуть их от отеческих недр? Выставляют предлоги к непослушанию, будто благословные; устрояют неудовольствия, возбуждают неприязнь к отцу, его наставления представляют обличениями, а обличения, как стрелы изощренные, вонзают в сердце. И для чего ты, — говорят они, — будучи свободным, сделался рабом, и рабом бессердечного деспота?" После этого внушают: Лучше бы тебе заняться странноприимством, ходить за больными, пещись о бедных"85. Потом расхваливают подвиг совершенного уединения и безмолвия; и всякого рода злые плевелы насевают в сердце подвижника благочестия, только бы извергнуть его из духовной ограды отеческой и, извлекши из благотишной пристани, отбросить в неистовствующее душетленною бурею море. Если наконец успеют в этом, то, забрав его в свою власть как пленника, заставляют его действовать по их злым хотениям»86.
8. Свойства доброго послушника и польза от истинного, ни в чем не противоречивого послушания
Ученики древних святых и насельники общежитий — замечательная добродетель! — «были связаны друг с другом неразрывным союзом любви; и что еще удивительнее, при такой любви, они были чужды всякой вольности и празднословия; прежде же всего обучались тому, чтобы не уязвить чем-нибудь совести брата. Если же в ком обнаруживалась ненависть к брату, то пастырь отсылал такого, как преступника, в особенный монастырь87. Некогда один брат оклеветал пред ним ближнего. Сей преподобный тотчас повелел его выгнать, говоря, что не должно допускать быть в обители двум диаволам, т. е. видимому и невидимому»88.
В той обители, прекрасные порядки которой св. Иоанн Лествичник описывает, «если случалось, что кто-нибудь из них [братии], в отсутствие предстоятеля, начинал укорять или осуждать кого-нибудь, или вообще празднословить, то другой брат неприметным мановением напоминал ему о бесчинии и удерживал его; если же тот не вразумлялся, тогда напоминавший, сделав поклон, удалялся. Когда нужно было беседовать, то память смерти и помышление о вечном суде были всегдашними предметами их разговоров»89.
«Там видел я мужей, — повествует тот же святой, — пребывавших в послушании лет по пятидесяти, которых я просил сказать мне, какое утешение получили они от такого труда. Одни из них говорили, что низошли в бездну смиренномудрия, которым навек всякую брань отразили, а другие сказывали, что достигли совершенного неощущения и безболезненности в укоризнах и досадах.
Видел я и других... которые пришли в состояние глубочайшего незлобия и простоты... Простота же оных отцов была не безрассудная и несмысленная, по примеру старых людей в миру, которых называют выжившими из ума. По наружности они всегда были кротки, приветливы, веселы; и слова и нрав их были непритворны, непринужденны и искренни, что не во многих можно найти; внутри же, в душе, они, как незлобивые младенцы, дышали Богом и наставником своим и на бесов и на страсти взирали твердым и строгим оком ума»90.
У древних великих отцов было положено в основу воспитания следующее правило, без которого, действительно, невозможно человеку быть святым (а их послушники хотели быть такими):
• «Кто стремится к бесстрастию и к Богу, тот считает потерянным всякий день, в который его никто не укорял».
И еще:
• «Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти. Ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей, и свет Божий не оскудеет в сердце твоем»91.
Поэтому они всячески смиряли своих духовных детей за дело и просто так, при других и наедине, словом и делом. Теперь, конечно, настоятелю не только при всем народе, но и с глазу на глаз нельзя обличить послушника, а то даже и опасно, ибо последний, не понимая, ни в чем суть спасения, ни того, зачем он пришел в монастырь, ни своего благополучия, может и отплатить ему, да и другие могут вступиться за него; а тогда люди знали свою пользу и видели больше, чем видно телесными глазами, и закабаляли себя в добровольное рабство, чтобы чрез него вскоре войти в свободу нескончаемую, нестеснямую, непринужденную, свободу от страстей. Чрез это и сами начальники усовершали свое спасение. Почему, когда тот великий святой, обитель которого посетил преп. Иоанн Лествичник, для пользы прочих притворно разгневался на эконома, помощника своего и тоже великого святого, и приказал выслать его из церкви прежде времени, то после Иоанну Лествичнику, ставшему, было, оправдывать эконома и ходатайствовать за него, он так объяснил свой поступок:
«И я знаю, отче, что он не виноват; но как несправедливо и жалко было бы вырвать хлеб из уст голодного младенца, так и наставник душ делает вред и себе и подвижнику, если не подает ему случаев к приобретению венцов, какие он, по его примечанию, может на всякий час заслуживать перенесением досад, бесчестий, уничижений и поруганий».
«Когда же я, — говорит св. Иоанн Лествичник, — противоречил, представляя немощь рода нашего и то, что, может быть, многие по причине напрасного или и ненапрасного взыскания могут отторгнуться от паствы, тогда этот исполненный мудрости муж сказал:
— Душа, привязавшаяся ради Христа любовию и верою к пастырю, не отступит от него даже до крови; особенно же, если она получила чрез него исцеление своих язв, памятуя сказавшего: ни ангели, ни начала, ниже силы, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Христовой (Рим. 8, 38).
Если же душа не привязалась таким образом, не утвердилась, не прилепилась, то удивляюсь, если таковой человек не тщетно пребывает в том месте, будучи соединен с пастырем притворным и ложным повиновением»92.
Отсюда, однако, следует, что опыты такие над послушниками <в массовом порядке> нельзя производить, так как: 1) начальники не обладают теперь таким бесстрастием, чтобы показывать только вид гнева, а на самом деле срывают его на подчиненных, удовлетворяя собственную страсть, и, следовательно, не награду себе получают от Бога, а наказание; 2) и сами подчиненные не обладают крепким терпением, любовью и ревностью по Боге и от малейшего выговора приходят в смущение, ропот, озлобление и полное осуждение и даже отпадение от прежнего пути и самого чина спасающихся, а иногда и от самой веры.
Но блажен и треблажен тот, кто идет по пути древних святых отцов, хотя бы его собственный духовный отец и не обладал их добродетелями! Ибо сам-то послушник пользу все-таки получает полную93.
«Блажен, кто, будучи ежедневно укоряем и уничижаем Бога ради, понуждает себя к терпению; он будет ликовать с мучениками, дерзновенно беседовать и с ангелами.
Блажен монах, который каждочасно почитает себя достойным всякого бесчестия и уничижения!
Блажен, кто волю свою умертвил совершенно и все попечение о себе предал своему учителю о Господе: он будет стоять одесную Иисуса Распятого»94.
«Веру и искреннюю любовь твою к отцу мысленно возвещай Богу, и Бог неведомым образом известит его о твоей к нему любви и равным образом расположит его к тебе и сделает благосклонным»95.
«Кто в повиновении своему отцу приобрел совершенно чистую совесть, тот уже не боится смерти, но ожидает ее ежедневно как сна или, лучше сказать, как жизни, достоверно зная, что во время исхода души не от него, но от наставника потребуется ответ»96.
«Когда мы во время отсутствия наставника, воображая лицо его, думаем, что он перед нами стоит, и отвращаемся от всего того, что, по мнению нашему, было бы ему противно: разговора ли, или слова, или снеди, или сна, или чего бы то ни было, тогда мы истинно познали искреннее послушание; ибо не истинные ученики почитают отшествие учителя случаем радостным, а истинные сыны — потерею»97.
«В присутствии наставника будем обучать себя крайнему молчанию и неведению; ибо молчаливый муж есть сын любомудрия, который всегда приобретает многий разум»98.
«Будь ревностен, но в душе своей, нисколько не выказывая сего во внешнем обращении, ни видом, ни словом каким-либо, ни гадательным знаком»99.
«Господь, умудряющий слепцов, просвещает очи послушников видеть добродетели их учителя и отемняет их не видеть недостатков его...»100
«Послушник есть тот, кто телом предстоит людям, а умом ударяет в небеса молитвою»101.
«Когда, будучи непрестанно обличаем от своего наставника, ты почувствуешь, что вера и любовь твоя к нему возрастают, то знай, что Дух Святой невидимо вселился в твою душу и Сила Вышнего осенила тебя»102.
«...Во всех случаях, когда бесчестие падает на одних нас, должно молчать (перед дающим нам выговор. — Еп. Варнава), ибо это время духовного приобретения; а когда обвинение касается другого лица, тогда должно говорить в защиту ради союза любви и ненарушимого мира»103.
В заключение приведу два примера, из которых видно, что послушание есть могущественнейшая добродетель, имеющая силу в самое короткое время возвести человека на самую высшую ступень спасения, привести его в совершенство, причем безразлично, будет ли он по летам очень стар или очень молод.
• Авва Витимий передал следующий рассказ преп. Макария Великого104.
«Некогда, во время пребывания моего в ските, пришли туда двое странников-юношей. У одного из них была уже борода, а у другого только что показывалась.
Они подошли ко мне и спросили:
— Где келья аввы Макария?
— Для чего ищете вы его? — сказал я.
— Мы слышали о нем и о ските его, — отвечают они, — и пришли видеть его.
— Я Макарий, — говорю им. Они поклонились мне и сказали:
— Мы желаем остаться здесь.
Но, видя, что они жили в неге и богатстве, отвечаю им:
— Вы не можете жить здесь.
— Если мы не можем жить здесь, — сказал старший из них, — пойдем в другое место.
Говорю потом я сам себе: Зачем гоню их? Еще не соблазнились бы. Труд заставит их уйти самих..." и говорю им:
— Пойдите, делайте себе келью, если можете. Они говорят:
— Укажи нам место, и сделаем.
Старец дал им топор и полный мешок хлеба и соли. Далее указал им твердый камень и сказал: Вырубайте здесь себе келью, а деревья берите из болота; сделайте крышу и живите".
— Я думал, — говорил авва Макарий, — что они уйдут от такого труда.
Потом спросили они меня:
— Что здесь работают?
— Корзины.
Взял я из болота пальмовых ветвей и показал им, как начать плести и как надобно сшивать плетенку, и сказал:
— Делайте корзины и отдавайте сторожам, а они будут носить вам хлеб.
После сего я удалился. Они с терпением делали все, что велел я им, и не приходили ко мне 3 года. Меня беспокоила мысль: Как живут они? И почему не приходили ко мне спросить о помысле? И издалека приходят ко мне, а они, вблизи живя, не приходили. И к другим не ходили. Только молча приходят в церковь принимать Дары". Постясь неделю, я молился Богу, чтобы Он открыл мне образ жизни их. По прошествии недели пошел я к ним посмотреть, как они живут. Когда постучался у них в дверь, они отворили и приветствовали меня молча. Я помолился и сел. Тогда старший дал знак младшему выйти, а сам сел и плел корзину, не говоря ни слова. В девятом часу105 постучался и взошел младший. Приготовил немного кашицы и по знаку старшего поставил на стол. Положил на него три сухих хлеба и стал молча.
Я сказал:
— Встаньте, поедим.
Встали мы и поели. Потом принес он кружку воды, и мы пили.
Когда же настал вечер, они спрашивают меня:
— Пойдешь ты от нас?
— Нет, — отвечал я, — усну здесь.
Они постлали для меня рогожу в стороне, а для себя в углу другой стороны. Сняли с себя поясы и верхние одежды и легли вместе на одной рогоже106 против меня.
Как они легли, я молился, чтобы Бог открыл мне образ жизни их. Тогда отверзлась крыша, и стало светло как днем. Они не видали света.
Думая, что я сплю, старший толкает в бок младшего, Оба встают, опоясываются и воздевают руки к небу. Я смотрел на них, но они не смотрели на меня. Тут я видел, что демоны, как мухи, кружились около младшего. Одни хотели сесть на уста его, другие на глаза; и я видел, что ангел Господень с огненным мечом ограждал его и отгонял от него демонов. А к старшему они не могли приближаться.
Около утра странники опять легли. Но я сделал вид, будто просыпаюсь. Они сделали то же. Старший сказал мне:
— Хочешь ли, мы пропоем 12 псалмов?
— Хорошо, — отвечал я.
Тогда младший пропел пять псалмов и после каждых шести стихов пел одно аллилуиа107. И при пении каждого стиха огненный луч выходил из уст его и восходил на небо.
Подобным образом, когда и старший отверзал уста для пения, из них выходила как бы огненная вервь и достигала неба.
И я также проговорил несколько стихов и, уходя от них, сказал:
— Помолитесь обо мне! Они поклонились молча.
Итак, узнал я, что старший уже был совершен, а младшего еще искушал враг. Чрез несколько дней старший брат почил, а в третий день после него и младший».
Когда отцы приходили к авве Макарию, он водил их в келью умерших братии и говорил:
— Пойдите, посмотрите, где мучились юные странники!108
• Авва Палладий, епископ Еленопольский, автор знаменитого «Лавсаика», рассказывает о Павле Препростом109, как он достиг величайшей святости, через что он так прославился в древних отцах:
«Некто Павел, сельский земледелец, чрезвычайно незлобивый и простой нравом, сочетался браком с женою, весьма красивою, но бесчестного поведения: она уже давно грешила, только муж не знал этого. Однажды, пришедши с поля домой внезапно, он застал свою жену грешащею с другим. Посмеявшись немножко, он сказал любовнику ее:
— Так, так, поистине говорю, мне все одно. Вот, клянусь Иисусом, я не хочу больше жить с нею! Вот ты живешь с ней, ну, и детей корми, а я ухожу и буду монахом...
И тотчас все бросив, уходит из дому, никому не говоря ни слова, не ославляя скверной женщины, обходит восемь монастырей и, пришедши к блаженному Антонию, стучится в двери.
Антоний, вышедши, спрашивает его:
— Что тебе нужно?
— Хочу быть монахом, — отвечал Павел.
— Не можешь, — сказал Антоний. — Тебе уже шестьдесят лет. Ступай лучше опять в свое село, работай и живи в трудах, благодаря Бога. Ты не можешь перенести скорбей пустыни.
Старец опять отвечал:
— Я все буду делать, чему ты научишь меня.
— Я сказал тебе, — продолжал Антоний, — что ты стар и не можешь быть монахом. Ступай отсюда. Если же тебе хочется быть монахом, то поди в общежительный монастырь, где много братии, которые могут снисходить к немощам твоим. А я здесь живу один, ем через пять дней и то не досыта.
Этими и подобными словами Антоний отгонял от себя Павла и, чтобы не пустить его к себе, запер дверь и три дня не выходил из-за него, даже для своих нужд.
А старец все стоял и не отходил.
На четвертый день Антоний, по необходимости отворив дверь, вышел и, увидев опять Павла, сказал ему:
— Отойди отсюда, старец. Чего ты от меня домогаешься? Нельзя тебе здесь остаться.
— Невозможно мне умереть в другом месте, как здесь, — отвечал Павел.
Посмотрев на него и видя, что с ним ничего нет съестного, ни хлеба, ни воды, и ничего другого и что он уже четвертый день остается совсем без пищи, великий Антоний подумал: Как бы он, не привыкши поститься, не умер, и не положил пятна на мою душу..." И после этого принял Павла к себе, сказав ему:
— Можешь спастись, если будешь послушен и станешь делать все, что услышишь от меня.
— Все буду делать, что ни прикажешь, — отвечал Павел. И начал Антоний в следующие дни вести такую суровую жизнь, какой не вел и в ранней юности.
Искушая Павла, он сказал ему:
— Стой здесь и молись до тех пор, пока я приду и принесу тебе работу.
Потом, ушедши в пещеру, смотрел на него в окно и видел, как он, палимый зноем, простоял на том месте целую неделю неподвижно.
Затем, намочив пальмовых ветвей, сказал ему:
— Возьми и плети веревку вот так, как я.
Старец плел до девятого часа и с великим трудом сплел веревку в 15 локтей длиною. Посмотрев на плетенье, великий Антоний был недоволен им и сказал Павлу:
— Дурно сплел, расплети и начни снова.
Между тем Павел уже четыре дня ничего не ел — в таких преклонных летах! Антоний изнурял так Павла для того, чтобы этот старец, вышедши из терпения, убежал от него и бросил монашество. Но тот расплел веревку и начал плести ее снова из тех же ветвей, хотя это было уже труднее прежнего, потому что ветви крутились от первого плетенья. Антоний Великий, видя, что старец и не пороптал, и не помалодушествовал, и нисколько не оскорбился, даже вовсе не изменился в лице, сжалился над ним и при захождении солнца сказал ему:
— Не съесть ли нам, отец, кусок хлеба?
— Как тебе угодно, авва, — отвечал Павел.
Это еще более тронуло Антония, что он не побежал тотчас же, как услышал о пище, но отдал на его волю.
— Так поставь стол, — сказал Антоний старцу.
Он сделал это. Антоний принес и положил на стол четыре сухих хлебца, унций по шести каждый [по полфунта], и размочил для себя один, а для него три. Потом начал петь псалом, какой знал, и пропев его двенадцать раз, столько же раз молился, чтобы и в этом испытать Павла. Вместе с Великим молился и старец. И еще усерднее его.
После двенадцати молитв, Антоний сказал ему:
— Пойди, ешь.
Но как только он сел за стол и стал брать хлеб, Антоний сказал ему:
— Сиди и не ешь до вечера, а только смотри на хлеб. Наступил вечер, а Павел все не ел. Тогда Антоний сказал ему:
— Вставай, помолись и ложись спать.
Павел так и сделал. В полночь Антоний разбудил его на молитву и продолжал молитвы до девятого часа дня. Приготовив потом трапезу, он опять пригласил к ней Павла. И они сели есть уже поздно вечером110. Антоний Великий, съевши один хлебец, другого не брал. А старец, евши медленнее, не успел еще съесть и начатого им хлебца. Антоний сказал ему:
— Возьми другой хлебец.
— Если ты будешь есть, то и я, — отвечал Павел, — а если ты не будешь, то и я не буду.
— Для меня довольно, — сказал ему Антоний, — я монах.
— И для меня довольно, — отвечал Павел Великому, — и я хочу быть монахом.
Тогда они встали, и Антоний прочитал 12 молитв и пропел 12 псалмов. После молитв они уснули немного первым сном, потом опять встали и пели псалмы от полуночи до самого дня. Затем Антоний послал Павла обойти пустыню, сказав ему:
— Через три дня приходи сюда.
Сделав это и застав у Антония несколько братии, Павел спросил его, что он прикажет ему делать.
— Ни слова не говоря, служи братьям и ничего не вкушай, пока братия не отправятся в путь.
И так целые три недели Павел не вкушал ничего.
— Почему ты молчишь? — спросили его братия. Павел ничего не отвечал. Тогда Антоний сказал ему:
— Что ты молчишь? Поговори с братиями. И он стал говорить.
Однажды Павлу принесли сосуд меду, и Антоний сказал ему:
— Разбей сосуд, пусть мед весь вытечет. Он так и сделал.
— Собери опять мед. И это было сделано. Потом Антоний говорит ему:
— Собери мед в другой раз в раковину так, чтобы не было в нем никакого сору.
Еще велел ему Антоний целый день черпать воду и выливать на землю. В другой раз раздрал у него одежду и приказал сшить ее, и тот сшил снова.
Сей муж стяжал такое послушание, что ему дана была от Бога власть изгонять бесов.
Великий Антоний, видя, что старец ревностно подражает ему во всяком роде подвижничества, сказал ему:
— Смотри, брат! Если ты можешь ежедневно так подвизаться, то оставайся со мною.
— Может быть, ты покажешь мне со временем и больше что-нибудь, не знаю, — отвечал Павел, — но что доселе ты делал при мне, все это и я делаю легко.
На другой день после этого Антоний сказал Павлу:
— Во имя Господа, ты уже стал монахом. Уверившись наконец вполне, что раб Христов Павел, хотя весьма прост и неучен, но совершен душою, блаженный и великий Антоний
спустя несколько месяцев, при содействии благодати Божией, устроил ему особую келью, поприща за три или за четыре от своей, и сказал:
— Вот ты, при помощи Христовой, стал уже монахом. Живи теперь один, чтобы испытать искушение и от демонов.
Прожив год в уединении, Павел Препростой за высокое совершенство в добродетели подвижнической удостоился дара изгонять демонов и целить всякие болезни»111.
Не задаваясь столь высокими целями, как достижение совершенства, каждый спасающийся может, тем не менее, видеть на себе самую ощутительную пользу от послушания в виде непоколебимого мира и спокойствия души: как будто никаких и скорбей для него в мире не существует, и браней бесовских никаких он не испытывает... Немного уже было об этом сказано выше, приведу еще слова преп. аввы Дорофея112.
«Ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли, и поистине от сего человек преуспевает более, нежели от всякой другой добродетели. И как человек, который идет путем, найдя на нем жезл и взяв его, с помощью этого жезла проходит большую часть пути своего, так бывает и с тем, кто идет путем отсечения своей воли. Ибо отсечением своей воли он приобретает беспристрастие, а от беспристрастия приходит, с помощью Божиею, и в совершенное бесстрастие. Можно и в краткое время отсечь десять хотений своих. И скажу вам, как это.
Положим, что кто-нибудь, пройдя небольшое расстояние, увидел что-либо и помысл говорит ему: Посмотри туда". А он отвечает помыслу: Истинно не стану смотреть", и отсекает свое хотение и не смотрит. Или встречает празднословящих между собою, и помысл говорит ему: Скажи и ты такое-то слово", а он отсекает хотение свое и не говорит. Или говорит ему помысл: Пойди, спроси повара, что он варит", а он не идет и отсекает хотение свое. Он видит что-нибудь, и помысл говорит ему: Спроси, кто принес это", а он отсекает хотение свое и не спрашивает. Отсекая же таким образом свою волю, он приходит в навык отсекать ее и, начиная с малого, достигает того, что и в великом отсекает ее без труда и спокойно, и достигает наконец того, что вовсе не имеет своей воли, и что бы ни случилось, он бывает спокоен, как-будто исполнилось его собственное желание. И тогда, как он не хочет исполнять свою волю, оказывается, что она всегда исполняется. Ибо кто не имеет своей собственной воли, для того все, что с ним ни случается, бывает согласно с его волею. Таким образом выходит, что он не имеет пристрастия, а от беспристрастия, как я сказал, приходит в бесстрастие. Видите ли, в какое преуспеяние, мало-помалу, приводит отсечение своей воли...
А вы не имеете опыта в несомненном послушании, оттого и не знаете покоя, от него происходящего.
Однажды я спросил старца авву Варсонофия: Владыко, Писание говорит, что многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян. 14, 22), а я вижу, что не имею никакой скорби. Что мне делать, чтобы не погубить своей души?" Потому что я не имел никакой печали. Если случалось мне иметь какой-нибудь помысл, то я брал дощечку и писал к старцу (когда я еще не служил ему, то вопрошал его письменно), и прежде чем я оканчивал писать, чувствовал уже облегчение и пользу: так велико было мое беспечалие и спокойствие. А я, не зная силы этой добродетели и слыша, что многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное, боялся, что не имел скорби. И так, когда я объяснил это старцу, он отвечал мне: Не скорби, тебе не о чем беспокоиться: каждый предавший себя в послушание отцам имеет такое беспечалие и покой"».
Для внимательных и разумных душ среди нашего крестьянства не было лучшего времени, чем эпоха крепостного права. Тяжко было оно для плоти, но доставляло великие утешения духу; не давало простора плотскому уму, но обостряло в высокой степени духовный разум. В частности, добродетель послушания находила тогда самое широкое применение и для желающих доставляла сладкие плоды. Тогда на опыте люди проходили аскетическое делание святых отцов и имели те же чувствования, какие испытывали и последние, конечно, если только трудились на помещиков и слушались своих господ ради Господа, а не из-под палки. То беспечалие, которое снискивает человек, отсекая свое смышление, и о котором говорил только что авва Дорофей, испытывали тогда и некоторые из дворовых, превратившихся по виду в бессознательную безличную «машину», — что с культурной точки зрения кажется ужасным и недостойным состоянием для человека! — а по душе являвшихся разумнее в тысячи раз своих повелителей.
Не знаю, смогут ли в настоящее время «просвещенные» люди обонять нетленный аромат, исходящий от блаженного послушания того лица, о котором будет сказано ниже, и смогут ли обнять своим умом ту колоссальную ценность духовных яхонтов и жемчугов, которые сверкают в нижеследующем рассказе, даже заметят ли их (может быть, наоборот, придут только в негодование от такого якобы «обезличения» человека), — но я все-таки приведу этот документ — один из очень многих. Нечестивые, — как сказано в книге пророка Даниила (12, 10), — будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют.
Речь идет о крепостном, которого за феноменальные музыкальные способности княгиня Г. купила за 1500 рублей у матери автора нижеследующего отрывка и которому даровали свободу. После того как он уехал (сцена прощания — одна из поучительнейших страниц, показывающая всю тонкость и, я бы сказал, святость психологии крепостных), няня пришла в комнаты и делится впечатлениями:
— Уж так-то жалостливо Васька прощался, так жалостливо!.. Тяжко было ему, бедненькому, с гнездышком родименьким расставаться!.. Видно, боязно ему к княгинюшке ехать...
— Да что ему княгиня! Теперь он вольный казак! — перебила ее матушка.
— Вот он из-за того-то так и убивался, сердечный!
— Как из-за того?
— Известно, матушка-барыня, из-за этой самой воли! Я вот как рассуждаю: был он крепостной, значит, подначальный, и весь предел ему был обозначен... С утра до поздней ноченьки знал он, что делать: дров поди наколи, а теперь марш в кузницу, али там на мельницу, и так всякий часок... Значит, нечего тебе голову думкой ломать, али какой заботой сердце сушить ... И ешь ты свой хлебушко беспрепятственно... Известно, как полагается простому человеку, без барских затеев, без соусов... Но ведь на то ты и простой мужик, раб, крепостной человек!.. Ну, а теперь на воле без старшого изволь сам все удумать... Каждое дельце свое, каждое словцо сам обмозгуй...
— Ах, няня, и не глупый ты человек, а ведь какой вздор ты городишь! Разве можно сравнивать положение крепостного с свободным человеком! Разве ты не видишь, что творится кругом? Какое тиранство, бесчеловечье повсюду!
— Так ведь я, матушка-барыня, про нашего Ваську вспоминаю! Как ему, значит, было жить у нас. А как вы изволите сказывать насчет бесчеловечных помещиков, так я вам осмелюсь доложить, что у таких-то еще лучше крепостному: если со смирением крест свой принять, так к лику святых угодников сопричтен будешь...
— Ну, уж ты насильно даже в рай собираешься гнать!»113 Какие огненные, свободные, дерзновенные слова крепостной «рабыни», «вещи», которую, если она обладает даже «феноменальными» способностями, по понятиям этого мира, продают только за полторы тысячи целковых (!)114 и которая в присутствии сильных людей века сего безбоязненно считает себя родней лику святых угодников Божиих, — и какие жалкие, убогие, «интеллигентские» рассуждения о ценности и красоте свободы по прописям и азбукам доморощенных и иностранных «философов» срываются с уст даже самых просвещенных помещиков и помещиц!.. Даже понять не могут последние первых. Им говорят о смирении, святом кресте, добровольном отсечении своей воли ради заповеди Христовой, а у них это извращается каким-то непостижимым образом в «насильно в рай гнать!» и «вздор городишь!» Откуда эти чудовищные представления о христианстве и откуда такая логика, понять невозможно!..115
Но, опять говорю, какое святоотеческое учение в устах старицы, какой духовный мед!
9. Гибельные результаты самочиния на пути спасения
«Я не знаю другого падения монаху, — говорит преп. авва Дорофей116, — кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят: от того падает человек или от того", а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего, когда человек последует самому себе. Видел ли падшего — знай, что он последовал самому себе».
Жития святых и отеческие творения приводят множество примеров пагубных плодов самочинного подвижничества. Довольно того, что сказано было выше в параграфе о прелести, чтобы иметь о них понятие. Приводить эти случаи, причинившие глубокие падения подвизавшимся и самую смерть, нет больше нужды117.
Но сообщу один случай, показывающий, что самочиние сказывается и наказывается, не только когда мы не исполняем отеческих заповедей или избегаем их, но и когда прибавляем подвигов больше, чем они требовали от нас. Многие думают, что это неважно, и есть даже такие, которые считают это за добро, а на самом деле это тоже зло.
Авва Ираклий рассказал следующее:
«Один старец много лет имел у себя ученика весьма послушного. Однажды боримый искушением ученик, поклонившись, сказал старцу: Сделай меня монахом". Старец отвечал ему: Посмотри место, и сделаем тебе келью". Потом пошли они и сделали келью. И говорит старец брату: Делай, что я скажу тебе, — когда захочешь, ешь, пей, спи; только до субботы не выходи из своей кельи; а тогда приходи ко мне". Брат два дня исполнял заповедь старца, но в третий день стал скучать и говорит: Что это сделал со мною старец?" Встав, пел он много псалмов и вкусил пищи уже по захождении солнца. После сего пошел спать на свою рогожу и видит, что на ней лежит ефиоп и скрежещет на него зубами. В сильном страхе побежал он к старцу и, стуча в дверь, говорил: Авва! умилосердись надо мною, отвори скорей!" Старец, зная, что он не сохранил наставления его, не отворял ему до утра. Поутру отворив, нашел его за дверями умоляющим, и, сжалившись, старец ввел его к себе. Тогда он сказал: У меня, отец, есть нужда до тебя — я видел черного ефиопа на своей рогоже, когда пошел спать". Старец отвечал: Это ты потерпел за то, что не исполнил моего наставления". Старец по возможности изобразил ему правила монашеской жизни и отпустил его. Брат скоро сделался добрым монахом»118.
10. Качества доброго наставника
Так как в настоящее время очень много расплодилось всяких учителей, желающих видеть вокруг себя толпы учеников и учениц, и так как даже недавно начавшие спасаться, немножко кое-что приобретши, принимают на себя звание наставников или, по крайней мере, ищут всяких поводов учить всех и каждого, то нелишнее для тех из них, которые это делают с искренним желанием помочь ближнему, а не из тщеславия и прочих страстей, привести несколько положений из «Слова особенного к пастырю» св. Иоанна Лествичника, показывающих, какими качествами должен отличаться человек, преподающий другим правила спасения, если он хочет, чтобы из его слов выходила польза чужой душе и своей собственной, а не вред.
«Учителям неприлично преподавать наставления, выписанные из сочинений других, так же как и живописцам, когда они делают только списки с чужих рисунков»119.
Отсюда следует, что надо пройти добродетель на собственном опыте, а потом учить других. Тогда, если и словами святых отцов будем преподавать учение, все равно оно будет действовать. А если не так, то хотя бы мы и целую святоотеческую библиотеку возложили на голову нашего собеседника, не убедим его120.
«Великий стыд для наставника молиться Богу о даровании послушнику того, чего сам еще не стяжал»121.
«Духовный врач должен совершенно совлечься и самых страстей, чтобы мог он при случае притворно показывать какую-либо из них, и особенно гнев. Если же он совершенно не отринул страсти, то не возможет бесстрастно принимать на себя их личины»122.
«Если ты получил от Бога дар предвидеть бури, то явно предвозвещай о них находящимся с тобою на корабле. Если не так, то ты будешь виновен в крушении корабля, потому что все с полною уверенностью возложили на тебя управление оного»123.
«Насколько настоятель видит к себе веру как послушников, так и мирских посетителей, настолько он обязан со всяким опасением блюсти себя во всем, что делает и говорит, зная, что все смотрят на него как на главный образец и все от него принимают за правило и закон»124.
«Не может врач исцелить больного, если сей не убедит врача просьбою и открытием язвы с полною доверенностью. Устыдившиеся врачей подвергали раны свои гниению, а многие нередко и умирали»125. Так же, конечно, должно судить и о духовных врачах и больных.
«Пастырь не должен всегда безрассудно смиряться пред подчиненными, но не должен и возноситься всегда несмысленно, взирая в обоих случаях на пример апостола Павла. Господь часто закрывает очи подчиненных не видеть немощей в предстоятеле; а когда сам предстоятель начнет им объявлять свои недостатки, тогда родит в них неверие»126.
«Виновного прежде всего должно спрашивать, впрочем наедине, какие именно его согрешения. Это должно делать по двум причинам: во-первых, для того чтобы он, всегда убодаемый этой исповедью, пребыл бездерзновенным; во-вторых, чтобы помнил, в каких язвах мы его приняли, и возбуждался этим любить нас»127.
«Смотри, не будь строго взыскателен за малейшие согрешения; иначе ты не будешь подражателем Бога»128.
«Еще должно тебе и всякому пастырю рассмотреть и то, что если благодать Божия через нас действует на приходящих к нам, то не от веры ли их это бывает, а не от нашей чистоты? Ибо многие и страстные таким образом чудодействовали. И если многие, как говорит Спаситель, скажут Ему в день судный: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом (Мф. 7, 22) и проч., то сказанное мною не должно казаться невероятным»129.
«Некоторые, ни во что вменяя суд за духовное восприемничество, безрассудно покусились пасти души и, имевши прежде большое богатство, с пустыми руками отошли из этой жизни, разделив во время своего правления другим все добро свое»130.
«...Восприятие пастырского попечения о душах бывает различных видов. Совершенное восприятие есть предание души своей за душу ближнего во всем. Иное, когда пастырь принимает на себя прежде сделанные грехи, и только. Иное, когда он принимает согрешения после восприятия бывающие, и только. Некоторые же, по недостатку духовной силы и по неимению бесстрастия, принимают на свою ответственность пред Богом только тяготу повелений своих. Но и в самом совершенном восприятии пастырь подлежит суду по мере того, сколько принятый им отсекает пред ним свою волю»131.
«Прошу тебя также иметь в виду, что мысленный грех пастыря на суде Божием оказывается важнее греха, на самом деле совершенного послушником; так как и преступление воина легче злоумышления полководца»132.
«Научай послушников исповедовать Богу плотские и блудные искушения не по виду, а все прочие согрешения днем и ночью вспоминать подробно»133.
«Немощные не должны вкушать пищу с еретиками, как и правила повелевают. Сильные же, если неверные призывают их для познания православной веры, и они хотят идти, пусть идут в приличное время во славу Господа»134.
«Стыдно пастырю бояться смерти, ибо о самом иноческом послушании говорят, что оно есть небоязненность смерти»135.
«Прежде довольного рассмотрения, которое и у мирских благоразумно употребляется, руки (к пострижению) ни на кого скоро не возлагай (1 Тим. 5, 22), чтобы некоторые из овец, пришедшие к нам в неведении, со временем достигши полного разума и не стерпев нашей тяготы и зноя, снова не обратились в мир, за что будут отвечать пред Богом возложившие на них руку прежде времени»136.
«Видел я одного немощного, который, укрепившись верою, очистил немощь другого немощного, помолившись за него с похвальным бесстыдством и положив душу свою за душу ближнего, однако со смирением. Таким образом, чрез исцеление ближнего он исцелил и самого себя [Ин. 15, 13; Иак. 5,19-20]. Видел я и другого, который сделал подобное этому, но с возношением. И ему сказано в обличение: врачу, исцелися сам (Лк. 4, 23)»137.
«Можно оставить одно добро ради другого большего добра. Так поступил тот (св. Григорий чудотворец), который бегал мученичества не по страху, но для пользы спасаемых и просвещаемых под его руководством»138.
«Всмотримся, вникнем и сотворим. Ибо пастырь не всегда должен держаться справедливости, по причине немощи некоторых. Видел я, как двое судились у мудрого пастыря, и он оправдал неправого, потому что сей малодушествовал, а обвинил правого, как мужественного и благодушного, чтобы правдою не усилить вражды. Впрочем, каждому порознь он сказал должное, и особенно недугующему душою»139.
«Нигде не видно, чтобы Бог, приняв исповедь, обнаружил грехи покаявшегося; ибо Он отвратил бы этим грешников от исповеди и недуги их сделал бы неисцельными. Итак, хотя бы мы и дар прозорливости имели, не должны предупреждать согрешивших изъявлением их грехов, но лучше побуждать их к исповеданию гадательными выражениями; ибо и за самое их исповедание пред нами бывает им немалое прощение. По исповедании же должны мы удостоивать их большего, нежели прежде, попечения и свободнейшего к нам доступа; ибо чрез это они более преуспевают в вере и любви к нам»140.
«Прежде всего, оставляй сынам твоим в наследие непорочную веру и святые догматы, чтобы тебе не только сынов, но и внуков твоих привести ко Господу путем православия»141.
«Если тот, кто может пользовать других словом, но не преподает его изобильно, не избежит наказания, то какой беде подвергают себя те, которые трудами своими могут помочь злостраждущим и не помогают?
Избавляй братий, о ты, избавленный Богом! Спасенный! спасай ведомых на смерть и не будь скуп к искуплению душ, убиваемых бесами. Ибо в этом состоит величайшая почесть, данная от Бога разумному созданию, и она выше всякого делания и видения смертных и бессмертных!»142
Таково учение, такова любовь к людям, таково завещание к монахам — правда, не всем, а уже спасенным — святых отцов-отшельников, удалившихся от мира! Я нарочно выписал последние слова св. Иоанна Лествичника, чтобы показать их тем невежественным людям, которые обвиняют монахов в эгоизме, в том, что последние желают-де спасать только себя, а не других. Не «только себя», но «прежде себя», как и Господь чрез апостола повелевает (Рим. 2, 21). А когда себя спасут, тогда спасают и других. И в этом — величайшая почесть, как говорит святой отец, но силы слов его все-таки нападающие на монашество не понимают. А иначе что получается? Те, которые кричат об эгоизме монахов и альтруизме собственном, на своих собственных делах показывают, что они не имеют сил спасать других. Мы видим, что философы эти ни в личной жизни, ни в общественной не дают умиротворения душам человеческим и блаженства, но только растравляют их страсти, возбуждают ничем неудовлетворяемую жажду наслаждений, а после тоску и вечное стремление к чему-то неизвестному, что они называют «прогрессом»...
Примечания:
1. Преп. Иоанн Синайский. Лествица. Сергиев Посад, 1908. С. 20-21. Слово 4, 3.
2. Там же. С. 51. Слово 4, 107.
3. Древний Патерик. М., 1899. С. 262. Гл. 14, 23.
4. Наставления св. отца нашего Антония Великого... //Добротолюбие. Т. 1. М., 1905. С. 49.
5. Древние иноческие уставы... собранные епископом Феофаном. М., 1892. С. 83. Житие преп. Феодора Освященного.
6. Слова подвижнические. Сергиев Посад, 1911. С. 13. Слово 2.
7. О необходимости старческого руководства и вообще о старчестве и послушании учат, конечно, все святые отцы, и нет возможности пересказать ни их имен, ни всего того, что они говорят по этому вопросу. Собрание многих цитат из святых отцов можно видеть в брошюре одного из моих учителей в духовной жизни — старца [схи] игумена Германа, настоятеля Зосимовой пустыни (около станции Арсаки Сев. ж. д.), укрывшегося, по смирению, под псевдонимом Пустынника: Пустынник. Старчество. Мысли святых отцов о необходимости и пользе старческого руководства в духовной жизни. М., 1910.
8. «Toute leur vie etait employee non par loix, status ou regles, mais selon leur vouloir et franc arbitre». Рабле со свойственным ему непередаваемым цинизмом подробно описывает, в чем состояло это их житие по новым, не святоотеческим, канонам. См.: Rabelais François. Oeuvres. T. 1. Paris: ed. L. Pfluger, 1907. P. 175-176. Ch. LVII.
9. Делай все, что хочешь (там же).
10. Тареев М. Житие души. Очерк нравственных сил современной России / Приложение к журналу «Русский Паломник». 1913. Кн. 7. С. 47 и др. См. также: его же. Основы христианства. Т. 1-5. Сергиев Посад, 1908-1910.
11. Конечно, не за вышеуказанную статью только. Что такое «богословие» Тареева, показал, кроме многих других, даже такой ученый, как далеко не придерживающийся в православии духа святых отцов проф. Киевского Университета, протоиерей П. Светлов. См.: Светлов П. Я. Христианское вероучение в апологетическом изложении. Т. 1. Киев, 1914. С. 330 и след.
12. Преп. авва Дорофей. Душеполезные поучения. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 77-78.
13. Вопросы эти задавал Алкуин (тот самый знаменитый аббат Турский, который, сколько известно, первый обличил незаконную прибавку католиками к Символу веры слова «Filioque», «и от Сына») в: Epist. 92. Ad fratres in provincia gothorum // MigneJ. P. Patrologiae cursus completus. Ser. Lat. T. 100. Col. 337 sqq. (см.: Суворов Н. К вопросу о тайной исповеди. М., 1906. С. 157).
Выдержку из его письма к лионским монахам (ок. 798 г.) с обличением латинской ереси можно читать в: Арсений, eп. Летопись церковных событий. СПб., 1900. С. 284 (под 802 годом).
14. Св. Ефрем Сирин. Творения. Ч. 6. М., 1888. С. 372, 398.
15. Точно древнееврейский сикль (3,99 золотника, или 17 граммов), в сопоставлении с прежним царским рублем, в котором чистого серебра 4 зол. 21 дол., был равен 85-86 коп. серебром. См.: Троицкий И. Г. Библейская археология. СПб., 1913. С. 180.
16. Книга правил... М., 1911. С. 92. Правило 29 святых Апостол.
17. Herodotus. Historiae. Lipsiae, 1867. Кн. I, главы 7, 13, 19-21,46-49, 53-56, 65-67, 75-85, 87, 90-91, 158-159, 165, 167, 174; Кн. II, главы 18-19, 52, 58, 77, 111, 133-134, 147, 151-152, 158; Кн. III, главы 57-58, 64; Кн. IV, главы 15,144, 150-151,155-159,161,163-164,179; Кн. V, главы 14,43,45, 63, 67, 79,82,90-93; Кн. VI, главы 34-36, 52,76,86,125,135, 149; Кн. VII, главы 6, 139-143, 169, 220, 239; Кн. VIII, главы 36, 114; Кн. IX, главы 42-43 и другие. Есть русский перевод Ф. Г. Мищенко (М., 1885).
18. Herodotus. Historiae. Т. 3. Р. 67-68. Lib. VII. Сар. 141,17.
19. См. его рассказ «Разговор с мумией». <По Э. Необыкновенные рассказы. Кн. 2-3. М., 1908. С. 74 и след. Краткая беседа с мумией>
20. Древний Патерик. С. 256. Гл. 14, 8.
21. Достопамятные сказания. СПб., 1871. С. 321-322. Об авве Памво, 3.
22. Там же. С. 388-389. О матери Синклитикии, 16.
23. Там же. С. 142. Об авве Иперехие, 8.
24. Преп. Феодор Студит. Подвижнические монахам наставления. Наставление 102, 3-4 //Добротолюбие. Т. 4.
25. Древний мир / Изборник источников по культурной истории Востока, Греции и Рима. Ч. 1: Восток. М., 1917. С. 25.
26. Там же.
27. Там же. С. 26.
28. Лествица. С. 21-22. Слово 4, 61.
29. Там же. Слово 4, 120. Место поучительное для неверующих; св. отец говорит о прозорливцах и чудотворцах как о явлении слишком общеизвестном и даже, в данном случае, не полезном для новоначальных послушников, пришедших нелицемерно спасаться.
30. Там же. Слово 4, 112.
31. Творения. Киев, 1905. С. 280. Слово 11. О рассуждении.
32. Слова. Вып. 2. М., 1890. С. 516. Деятельные и богословские главы, 32.
33. Там же. Деятельные и богословские главы, 33.
34. Слова. Вып. 1. М., 1892. С. 98-104, passim. Слово 11.
35. Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. Вып. 2. С. 518. Деятельные и богословские главы, 41.
36. Лествица. Слово 4, 6.
37. Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. Вып. 2. С. 519. Деятельные и богословские главы, 42.
38. Древние иноческие уставы... собранные еп. Феофаном. М., 1892. Устав св. Василия Великого. § 342.
39. Преп. Исайя. Творения. Сергиев Посад, 1911. С. 9. Слово 1. Наставление братиям, с ним которые жили, 2.
40. Душеполезные поучения. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 70-71. Поучение 5.
41. См. еще относительно этого изречения аввы Антония Великого о каждой капле воды выпитой в: "Основы" Отдел III. Гл. 6. § 1. Значение внешнего поведения...
42. Лествица. С. 43. Слово 4, 61-63.
43. См. у [схи] игумена Германа об этом: Пустынник. Старчество... С. 2. См. разъяснение связанных с этим положением искушений у преп. Аввы Дорофея в «Вопросах и ответах» (Душеполезные поучения. Вопросы-ответы 43-46, 50. <См.: Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Т. 2. Нижний Новгород, 1996. С. 219-220.>).
44. Св. Василий Великий. Творения. Ч. 5. Сергиев Посад, 1892. С. 177-178. Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах. Вопрос-ответ 46.
45. Лествица. Слово 4, 10.
46. Из этого вопроса видно, что память о публичном покаянии уже совершенно умалилась, но что духоносные люди (а не всякий, кому вздумается подражать, например, о. Иоанну Кронштадтскому «ради скорости и удобства», как о некоторых я слышал) могут его практиковать.
47. Лествица. С. 23-25. Слово 4,11-12.
48. Там же. Слово 4, 53.
49. В иноческом правиле в иерейском молитвослове. Исповедание это стоит в связи с исследованием своих помыслов — ежедневных. См.: "Основы" Отдел III. Гл. 1. § 4. Грех по его развитии в человеке... Также в Следованной Псалтири, Каноннике, в конце вечерних молитв.
50. См. об этом рассуждение с примерами: преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. М., 1892. С. 37 и след. О постановлениях киновитян. Кн. 4. Гл. 23-24 и след.
51. Там же. С. 31. Кн. 4. Гл. 10.
52. Там же. С. 32. Кн. 4. Гл. 12.
53. Там же. С. 38-39. Кн. 4. Гл. 25-26.
54. Там же. С. 72. Кн. 4. Гл. 40.
55. Достопамятные сказания. С. 235-236; Древний Патерик. С. 257. Гл. 13, И.
56. Достопамятные сказания. С. 236. Об авве Марке, 2.
57. Там же. Об авве Марке, 5.
58. Древний Патерик. Гл. 14, 5.
59. Четьи-Минеи. М., 1898 (синод, изд.). С. 276. Под 14 марта.
60. Авва Дорофей говорит про себя: «...когда помысл говорил мне о солнце, что это солнце, или о тьме, что это тьма, я не верил ему, ибо нет ничего тяжелее, как верить своим мнениям. Это если укоренится в нас, то доводит до такого вреда, что мы думаем действительно видеть вещи, которых нет и быть не может». И приводит несколько примеров пагубности этого, один из собственной жизни, послуживший ему началом к приобретению сей добродетели, т. е. неверованию своим помыслам (Душеполезные поучения. С. 108. Поучение 9).
61. Древний Патерик. Гл. 14, 19. Мысль здесь такая, что ученик, если бы и захотел жить по заповедям Божиим, все равно, имея ум, ослепленный страстями, не уразумеет истинного их содержания, а старец, имея в себе Духа Святого и преподавая ему по видимости свое, на самом деле, конечно, преподаст ему правила жительства по заповедям Божиим.
А не то все это место значит, что святые учили принципиально не Евангелию повиноваться, а их произволу. У кощунников и Неверов только такие мысли в голове сидят...
62. См. подобные примеры: преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. О постановлениях киновитян. Кн. 4. Гл. 27; Игнатий (Брянчанинов), еп. Отечник. СПб., 1891. С. 477-478 (п. 127).
63. Подробное объяснение всего этого можно прочесть в: преп. Петр Дамаскин. Творения. С. 339 и след. Кн. 2. Слово 24.
64. См.: Ковалевский П. Библия и нравственность. Библия и наука. СПб., 1908. С. 49-50; Вилла А. Религия в свете науки. М., 1923. С. 137 и след.
65. Игнатий (Брянчанинов), еп. Отечник. Об авве Антонии, 185.
66. Лествица. Слово 4, 7.
67. Там же. Слово 4,9. Святые отцы часто настаивают на этом, т. е. чтобы не входить новоначальному в тонкие исследования помыслов. Действительно, в лучшем случае, не избежит человек тщеславия. «Не приучай, прошу тебя, — пишет св. Иоанн Лествичник в послании к игумену Раифской обители, — простосердечных иноков к тонкоразборчивости помыслов; но лучше, если можно, и тонкоразборчивых приучай к простоте; это дело преславное» (Лествица. Слово особенное к пастырю. Гл. 14, 7).
68 Лествица. Слово 4, 48.
69. Там же. Слово 4, 56-58.
70. Там же. Слово 4, 58.
71. Там же. Слово 4, 60.
72. Там же. Слово 4, 67.
73. Так называют святые отцы послушание, приравнивая делателей его к мученикам и исповедникам за то, что те до боли сердечной и крови распинают свою волю.
74. Лествица. Слово 4, 68.
75. Там же. Слово 4, 70.
76. Там же. Слово 4, 72.
77. Там же. Слово 4, 79.
78. Там же. Слово 4, 83.
79. Там же. Слово 4, 90.
80. Там же. Слово 4, 109.
81. Там же. Слово 4, 116.
82. Там же. Слово 4,118. Нетрудно заметить, что эти диавольские внушения безмолвникам очень похожи на те нападки, которые исходят из уст культурных людей против тех же безмолвников или вообще монашествующих, обвиняемых ими в эгоизме. Следовательно, и источник один и тот же...
83. Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. Вып. 2. М., 1890. С. 588-589. Подвижническое слово старца Симеона Благоговейного, 36.
84. Преп. Нил Синайский. Мысли и увещания, 47-48 // Добротолюбие. Т. 2. М. 1895. С. 291.
85. См.: преп. Иоанн Синайский. Лествица. Слово 4, 118.
86. Св. Феодор, еп. Эдесский. Сто душеполезнейших глав. Гл. 44 //Добротолюбие. Т. 3. М., 1900. С. 328.
87. О нем см.: "Основы" Отдел III. Гл. 7. § 4. О боголюбезном и духодвижном покаянии
88. Лествица. Слово 4, 14.
89. Там же. Слово 4, 15.
90. Там же. Слово 4, 20-21.
91. Я уже приводил эти огненные изречения в: "Основы" Отдел III. Гл. 6. § 6. Очистительное действие страданий. То обстоятельство, что князь мира сего, т. е. сатана, внушил своим последователям завести у себя порядки и правила поведения, обратные этому святоотеческому принципу, служит ручательством за истинность их и непреложность, ибо он знает, что делает, и поступает всегда наоборот тому, как должно поступить для пользы души.
92. Лествица. Слово 4, 27-28.
93. См. у Иоанна Лествичника чудную повесть о преп. Акакии (Лествица. С. 51-53. Слово 4, 110); см. также: св. Димитрий Ростовский. Четьи-Минеи. Под 29 ноября.
94. Лествица. Слово 4, 44.
95. Там же. Слово 4, 45.
96. Там же. Слово 4, 50.
97. Там же. Слово 4, 53.
98. Там же. Слово 4, 78.
99. Там же. Слово 4, 82.
100. Там же. Слово 4, 98.
101. Там же. Слово 4, 102.
102. Там же. Слово 4, 120.
103. Там же. Слово 4, 122.
104. Достопамятные сказания. С. 212-216. Об авве Макарии Египетском, 32.
105. По восточному счету; по-нашему, около трех часов пополудни.
106. «Сняли пояса... верхние одежды... легли вместе...» Все против обычаев древних монахов. Почему Макарий и обратил на это внимание (см.: "Основы" Отдел III. Гл. 6. § 1. Значение внешнего поведения...). Значит ли это, что они достигли того возраста в духовной жизни, когда праведнику закон не лежит (1 Тим. 1, 9), или делали это от простоты сердечной, — не могу объяснить; во всяком случае, это не было следствием презорства святоотеческих установлений (как у нас теперь делается).
107. Особый чин, любимый древними египетскими отцами. Печатается теперь в конце Следованной Псалтири и Канонника.
108. Хотя юные святые эти шествовали не путем откровения помыслов и ежедневного отсечения воли пред старцем, как подобает новоначальным, чему и Макарий Великий удивлялся, принимая их за таковых, а прямо путем молчальников и затворников, т. е. лиц, прошедших уже степени новоначальных, однако в их преуспеянии, конечно, немалое значение имело то исполнение до крови заповедей Макария, которые тот дал в надежде, что они уйдут из-за них на более легкое житье, и которые они исполнили со всею точностью и долготерпением.
Про древних великих святых нужно вообще сказать, что они много правил себе не набирали, но что уж им дадут, то они исполняли, как приказано, хотя бы то стоило им и жесточайших мучений, а жизни хватило бы только на три года.
109. Св. Димитрий Ростовский. Четьи-Минеи. М., 1897. (Синодальное славянское издание.) С. 70. Под 4 октября.
110. «Поздно вечером» — следовательно, тотчас по захождении солнца, так как сумерек под тропиками не бывает. Ночь у них начиналась (как и теперь по церковному счету) с наших 6 часов вечера. При наступлении ее ложились спать. К полуночи вставали снова на молитву, вспоминая слово Спасителя (Мф. 25, 6). Отсюда же происхождение и нынешней «полунощницы».
111. Лавсаик. СПб., 1873. С. 113-120. № 25. О Павле Простом; Руфин, пресвитер. Жизнь пустынных отцов. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1898. С. 108-111. Гл. 31, где приведены некоторые подробности и случаи, опущенные мною.
112. Душеполезные поучения. С. 33-34,37-38. Поучение 1.
113. Водовозова Е. З. Воспоминания // Минувшие годы. 1908. № 7.
114. Полторы тысячи рублей за человека — это дорогая цена была, по понятиям тех людей. Тогда эти «вещи» стоили около четвертного билета (25 р.), хотя за борзого щенка платили иногда и по 3000 р. «Стало быть, щенок, даже не собака, — делает простой арифметический подсчет автор «Записок сельского священника», — ценился в 120 раз дороже человека, или 120 девок равнялись одной суке...» <см.: Русская старина. 1880. Т. 27. С. 68>
115. Предупреждаю выводы по этой логике тех лиц, которые припишут мне мысль, что я защищаю ненарушимость рабства с христианской точки зрения. Я говорю только об одном, о чем и няня эта говорит: при крепостном праве легко было сделаться святым. Но петь славу Иуде за то, что благодаря его предательству искупление людей совершилось, и хвалить Неронов и Диоклетианов за то, что из-за них столько венцов получено святыми и мучениками, которых они без них может быть и не имели бы, — не знаю, кто решится. Во всяком случае, никто даже из неверных, не только что из христиан...
116. Душеполезные поучения. С. 75.
117. См.: преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Собеседования египетских подвижников. Собеседование 2. Гл. 5-8. С. 191-194, где приведены случаи прельщения диаволом старца Ирона, бросившегося в колодезь; случаи, бывшие с двумя подвижниками, ушедшими в дикую пустыню в надежде на чудесное пропитание от ангела (из них один погиб, не желая принять посланную Богом пищу, только не через ангела, а через дикарей); с одним месопотамцем, перешедшим в иудейство и принявшим обрезание по ложному видению от диавола. Все они доверились своим помыслам, не желая проверить их опытом старцев и рассуждением других братьев.
118. Достопамятные сказания. С. 126-128. Об авве Ираклие.
119. Лествица. Слово особенное к пастырю. Гл. 1, 5.
120. Ср. слова Великого Варсонофия на этот счет в: "Основы" Отдел III. Гл. 12. § 9. Условия действенности молитвы...
121. Лествица. Слово особенное к пастырю. Гл. 3, 1.
122. Там же. Гл. 4, 1.
123. Там же. Гл. 5, 2.
124. Там же. Гл. 5, 4.
125. Там же. Гл. 7, 5.
126. Там же. Гл. 8, 2.
127. Там же. Гл. 10,2.
128. Там же. Гл. 11,3.
129. Там же. Гл. 11,5.
130. Там же. Гл. 12,2.
131. Там же. Гл. 12,3.
132. Там же. Гл. 12,7.
133. Там же. Гл. 12,8. См. об этом: "Основы" Отдел III. Гл. 1. § 4. Грех по его развитии в человеке...
134. Там же. Гл. 12, 12.
135. Там же. Гл. 13, 1.
136. Там же. Гл. 13, 3.
137. Там же. Гл. 13, 5.
138. Там же. Гл. 13, 6.
139. Там же. Гл. 13, 11.
140. Там же. Гл. 13, 14.
141. Там же. Гл. 14,9.
142. Там же. Гл. 13,8.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter