Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЕпископ Васильсурский Варнава (Беляев). Опыт православной аскетики
«Гордость, - сказал св. Иоанн Лествичник222, - есть бесовское изобретение, матерь осуждения, исчадие похвал, знак бесплодия души, отгнание помощи Божией, предтеча умоисступления, виновница падений, причина беснования, источник гнева, дверь лицемерия, твердыня бесов, грехов хранилище, причина немилосердия, неведение сострадания, жестокий истязатель, бесчеловечный судия, противница Богу, корень хулы».
Разберем некоторые из этих положений, например, что гордость есть «предтеча умоисступления».
Действительно, поскольку человек заходит в это соленое море страстей, постольку омрачается умом. «Я хочу быть малым, гордым и святым», — вещает Человек в «Тиртее» Пшебышевского. Герой хочет соединить воду с огнем, бесконечное с конечным (2 Кор. 6, 15). Но как «овца с волком не сходится для деторождения, - говорит св. Нил Синайский223, - так и болезнование сердечное, то есть смирение, почитание себя за малость, за ничто, не соединяется с пресыщением (и гордостью) к зачатию добродетелей». Почему же автор произносит такой умоисступленный вздор устами выведенного типа? Потому что герои Пшебышевского, как известно, все «сверхчеловеки», то есть гордецы высшей степени, высочайшей, а они мыслить и говорить иначе не могут, как нечто сумасбродное.
Но как ни невероятно это соединение гордости со святостью в устах Пшебышевского, известная шведская писательница Сельма Лагерлёф в «Легенде о птичьем гнезде» пошла еще дальше, она вывела тип деятельно-практический, замечательный тем, что он совмещает в себе вышеупомянутые несовместимые качества. Таким образом, пожелание превращается в дело, хотя только на бумаге. Но важно тут одно, что писателей нисколько не задевает невозможность даже для мысли существования таких типов.
Такое же мышление мы находим у художественных критиков, философов, историков и др. Вот, например, отзыв Рейнака о Pieta Микеланджело в соборе св. Петра: «Микеланджело смело положил тело Христа на колени задрапированной Богоматери и сумел извлечь из этого контраста поразительный эффект. Богоматерь страдает молча; величие и гордость (это у Богоматери-то, смиреннее Которой никого нет на свете среди созданных тварей! (Лк. 1, 48). - Е. В.) не позволяют ей плакать»224. Что все это значит? А то, что помрачение не единичный факт, а явление, общее для писателей. Ведь примеры эти можно бы умножить до любого количества.
Пойдем далее. Поскольку писатели и философы выходят из культурной среды и питаются ее соками (а не церковно-благодатными), постольку они отражают в себе и в своих произведениях общий строй мысли своей эпохи, то есть гордый, а та, в свою очередь, поскольку питается их сочинениями, постольку воспитывается в понятиях и их авторов. Таким образом, происходит, выражаясь научным языком, ассимиляция, или некий эндоэкзосмос225.
Впрочем, о всеобщей безумной гордости в мире и отсюда затемнении мозгов даже у его светил и «князей века» говорят апостолы (1 Ин. 2, 16; 1 Кор. 2, 8).
Но не так, не так обстоит дело у святых. Им никакая тьма не застилает очи, потому что они — «не от мира» сего (Ин. 17, 16), в котором одно сплошное безумие (1 Кор. 1, 23; 2 Тим. 3, 9), и «не от крови, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася» (Ин. 1, 13). Посему все, что они говорят, - здраво, чисто и глубоко.
Можно бы привести еще пример на слова св. Иоанна Лествичника, что гордость есть «причина беснования».
В «Воспоминаниях детства» прославившейся на весь мир своими математическими способностями Софьи Ковалевской приводится один очень замечательный случай, в высшей степени наглядно рисующий эту истину226.
Начинается гордость с тщеславия. Это - первая ступень сей страсти. На второй ступени человек начинает уничижать ближних, бесстыдно проповедовать о своих трудах, допускает самохвальство в сердце и пылает ненавистью к обличителям. Дно этой бездны составляет отвержение Божией помощи, упование только на свое тщание227.
Особенно трудно избежать гордости талантливым людям. Поэтому художники, писатели, ученые, не будучи в силах избежать «бесстыдного проповедания своих трудов» и т. п. вещей, о которых только что сказано святыми отцами, стали сперва доказывать, что этого и вообще нельзя избежать, не по силам-де человеку, а после этого спустились и еще ниже: начали говорить, что гордость даже необходима людям, это — единственный рычаг, направляющий и движущий культуру, без нее не было бы никакого прогресса.
Все эти рассуждения очень старые. Так, например, уже знаменитый Гораций хвастался, что он - первый представитель эолийской лирики в Италии («princeps Aeolium carmen ad Italos deducisse modos», - говорит он про себя), за что-де ему нужно дать лавровый венок и вечный памятник228. В своих «Посланиях»229 он также говорит (в первом лице), что он первый из римских поэтов показал миру, как надо писать ямбы, - «ego primus jambos ostendi Latio».
Если обратиться к нашему времени, то примеров не оберешься.
Два вида гордости различаются: плотская и духовная, мирская и монашеская230.
То, что сказано было в этом отношении о тщеславии, можно применить и к данному случаю. Дополнения же не настолько существенны, чтобы составляли для новоначального большую потерю, если он о них не узнает, а подвижникам они из личного опыта известны. Потому я их опускаю.
Не разграничивая точно одну от другой, я приведу общие признаки, по которым можно будет каждому проверить, насколько глубоко сидит в нем гордость, и можно будет также знать, чего ему нужно опасаться и избегать. Отчасти эти признаки гордого устроения сердца будут расширением и распространением тех, которые указаны в самом начале этой статьи и ниже, где говорится о степени гордости.
Итак, болезнь эта определяется и протекает следующим образом. Начинается она с того, что в разговоре проскальзывает крикливость, в молчании - досада, в веселии — громкий разливающийся смех, в печальных обстоятельствах — неразумная скорбь, при ответах - строптивость, в речах - легкомысленность, слова вырываются без всякого участия сердца, безрассудно. Если все это у отрока, юноши, например, есть, то ясно, что они больны. Надо звать врача (духовного), пока не поздно, и лечиться. Иначе болезнь будет развиваться.
Терпение у человека теряется, любовь пропадает. Наоборот, он делается дерзким, склонным к нанесению оскорблений. Если нужно сделать что-либо по послушанию, то делает это очень неохотно, и то разве только в том случае, если это совпадает с его собственной волей и желанием. Никакие увешания на такого человека уже не действуют, потому что он всегда усиливается настоять на своем мнении и другому уступить никак не хочет. Таким образом, сделавшись неспособным принимать спасительные советы, он во всем доверяет больше уже своему мнению, а не старших, даже не исключая и духовного отца.
Если и на этом человек не остановится, то вскоре всякий благочинный порядок становится ему мерзким, и он начинает его бегать, как огня. Старчество, духовное руководство, правила Церкви и святоотеческие, даже Священное Писание (в церковном понимании) — всего этого он страшится как препятствующего его духовному росту и тормозящего развитие его личности. Ввериться духовному руководству кажется для него всё то же, что завязать себе глаза и идти к раскрытой пропасти. Если это монах, то он начинает желать жить в уединении или, наоборот, окормлять и спасать других. Для этого спешит набрать себе учеников и учениц, пока не поздно и они не лишились сего драгоценного сокровища. Наконец, начинает думать и о том, что пора получить для сего великого дела спасения людей Божии дарования: прозорливость, дар врачевания болезней и проч., ожидает эти дары и во всех своих словах и брошенных фразах видит глубокий смысл, Господни откровения и пророчества.
Я не буду описывать более глубокие степени падения, потому что и эти уже влекут за собою геенну231. Приведу только любопытный пример практического доказательства своей гордости человеком, вовсе не желающим в ней сознаваться и ее отрицающим.
Один премудрый старец, передает св. Иоанн Лествичник232, духовно увещевал гордящегося брата. Но сей ослепленный сказал ему:
— Прости меня, отче, я не горд.
— Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: «я не горд»? - возразил ему мудрый старец.
Чтобы понять всю силу этого ответа, нужно знать, как поступали и чувствовали в подобных случаях сами святые.
«Кто истинно смиренномудр, - говорит великий во отцах преп. Исаак Сирин, - тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клеветы как истину и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо иные добровольно навлекали на себя название блудных, не будучи таковыми233; другие же терпели именование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния, и слезами свидетельствовали, что несут на себе плод греха, которого не делали, и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали, когда душа их была увенчана всякою чистотою и непорочностью234. Иные же, чтобы не прославляли их за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими втайне, представлялись в образе юродивых, быв растворены Божественною солию и непоколебимы в своей тишине, так что на высоте своего совершенства святых ангелов имели провозвестниками своих доблестей.
Ты думаешь о себе, что есть в тебе смирение. Но другие сами себя обвиняли, а ты, и другими обвиняемый, не переносишь сего и считаешь себя смиренномудрым. Если хочешь узнать, смиренномудр ли ты, то испытай себя в сказанном: не приходишь ли в смятение, когда тебя обижают?»235
Вышеуказанный пример с молодым монахом показывает, что последний приходил в смятение при обличении (хотя это и в тонкой форме сказывается, даже как будто смиренной с первого взгляда: «Прости меня») и, следовательно, на самом деле был горд.
Вот еще примеры болезненного самолюбия, не терпящего обличения, примеры, попавшие уже в курсы психиатрии, а их авторы в число сумасшедших и умоисступленных. И это даже по приговору внешней науки!..
«Даламбер (известный философ эпохи «просвещения», внесший свой вклад в подготовку французской революции) и Менаж, говорит Ломброзо236, спокойно переносившие самые мучительные операции, плакали от легких уколов критики. Лючио-де-Лансеваль смеялся, когда ему отрезали ногу, но не мог вынести резкой критики Жофруа».
Мне кажется, после этого уже нельзя говорить, хоть тому же Даламберу или его праправнукам, что монахи никуда негожие люди, когда настоящие из последних от своих послушников требуют несравненно больше того, чего не могут достичь прославленные философы мира.
После всего вышесказанного понятно, что всякому, кто еще не окончательно ослеп душою, хочется выбраться из этой ямы. Желание тем более законное, что пока гордость будет сидеть, как владычица на троне в его душе, то ему не только не освободиться от какой-либо страсти, но если бы он имел и какие добродетели, то неминуемо пришлось бы потерять их из-за ее яда.
Какими же способами можно задавить в себе эту ехидну? - Для этого предлагаются преп. Иоанном Кассианом237 следующие средства.
1. Смирение. Именно нужно нам с искренним расположением сердца, считая себя хуже всех, изъявлять всем окружающим истинное смирение, заботясь, чтобы ни в чем их не обидеть или не оскорбить.
2. Этого мы никак не возможем исполнить, если из любви ко Христу не будет утверждено в нас истинное самоотвержение. Оно состоит в оставлении пристрастия к своему имуществу и полной нестяжательности.
3. Послушание. Оно требует от нас подчинения с простым сердцем, без всякого притворства, так, чтобы, кроме приказания своего начальника или духовного отца, вовсе не жила в нас никакая своя воля.
4. Это может исполнить только тот, кто считает себя не только мертвым для мира, но и неразумным, глупым. Так что всё, что ни прикажут ему старцы, он будет исполнять без всякого исследования, считая это священным и возвещенным от Бога.
Это уже залог спасения и непоколебимости душевной при всяких скорбях и оскорблениях. Чтобы легче было их переносить, можно прибавить еще три правила.
5. Необходимо всегда размышлять умом о страданиях нашего Господа и всех святых, думая (вполне правильно), что наши скорби - ничто в сравнении с их скорбями.
6. Нужно также постоянно помнить, что мы через малое время переселимся из нынешней жизни и, если окажемся достойными, будем соучастниками их в будущей.
7. После всего этого будем твердо держаться еще смирения по отношению к Богу, то есть будем сознавать, что как бы ни велики были наши подвиги и добродетели, но они - дар Божий, а сами по себе мы их бы не могли никак совершить. Лишь невидимая нам помощь Божия, постоянно действующая, дала нам возможность получить то, что мы имеем, если только мы действительно что-нибудь имеем, а не пустой то призрак обольщенной духом тщеславия души.
Примечания:
222. Прп. Иоанн. Лествица. Слово 23, 1. Сергиев Посад, 1908, с. 150.
223. Прп. Марк Подвижник. Творения. Слово «о думающих оправдаться делами», п. 217. М., 1858, с. 84.
224. Рейнак С. Аполлон. История пластических искусств. М.: Кн-во «Проблемы эстетики». 1913, с. 218.
225. Эндоэкзосмос — авторское словообразование, означающее в данном тексте — взаимопроникновение внутреннего и внешнего мира. От эндосмоса и экзосмоса (греч.), означающих диффузию во внутрь и вовне (endon, ехо - греч., соответствуют - внутрь, во вне, и osmos -греч., толчок, давление импульс). - Ред.
226. Ковалевская С. Литературные произведения. СПб., 1893, с. 30-36.
227. Прп. Иоанн. Лествица. Слово 23, 2.
228. Od. III, 30,1; изд. Schutz'a, 1880, Nauck'a, 1880.
229. Epist. 19, 23. 32 - 33; изд. Kruger'a, 1879.
230. Прп. ИоаннКассиан. Писания. Кн. 12, гл. 2, 24—25; Авва Дорофей. О смиренномудрии // Душеполезные поучения, II. Троицкая Лавра, 1904, с. 42, след.
231. См. более подробную картину душевных устроений гордецов у прп. Исаака Сирина (Цит. соч., 257, 328, 390 и др. Сергиев Посад, 1911; у прп. Иоанна Кассиана (Цит. соч., 12, 27, 29-30).
232. Лествица. Слово 23, 14.
233. Например, прп. Виталий (см.: Четии Минеи, 22 апр.).
234. Например, св. Макарий Египетский Великий (см.: Достопамятные сказания. СПб., 1871, с. 194-196).
235. Прп. Исаак Сирин. Цит. соч., с. 310-311.
236. Ломброзо. Гениальность и помешательство. СПб., 1892, с. 25.
237. Прп. Иоанн Кассиан. Цит. соч., XII, с. 32-33.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter